Книга Иоши

– Андрюх, это Игорек. Мы можем поговорить?

– Откуда… хотя не важно. Что тебе надо?

– Я знаю, что это был ты.

– Не лезь не в свое дело!

Кулак повесил трубку. Перезванивать не было смысла – реакция была бы та же, да и навряд ли бы он поднял трубку. Я с трудом отклеился от скамейки и побрел сквозь туман домой. Смысла дальше мерзнуть не было, да и тело требовало нормального отдыха в тепле. Город просыпался, ему только предстояло узнать о случившемся ночью. Отчего-то мне было стыдно, что Родищенск снова погрязнет в страхе перед маньяком, как будто во всем этом было моя единоличная вина.

На родной улице царствовал туман, который не позволял ничего разглядеть. Ключи выудил у самых ворот, на удивление, я забыл какой именно открывает замок. Я рассматривал связку в попытках вспомнить, какой ключ нужен. Раздался хлопок автомобильной двери. Я попытался рассмотреть машину, но ничего не увидел, поэтому вернул свое внимание к ключам. Шаги. Я снова обернулся и увидел быстро приближающийся силуэт. Он взмахнул кулаком и врезал мне в челюсть. Ключи вместе со мной упали на тротуар. Следом прилетел удар ногой в живот, отчего внутри скукожилось и прихватило дыхание.

– Сука, это за твое молчание.

Снова удар, но по носу, на бетон полилась моя кровь. От ее вида у меня поплыло зрение. Сопротивляться нападению не было сил, как и желания, я словно ожидал расплаты за свои действия. Я принимал один удар за другим, как наказание. Раздался очередной шлепок от удара, но боли я не почувствовал. Надо мной началась возня, повернуться и рассмотреть, что происходит, не выходило. Кто-то вступился за меня, но я не мог рассмотреть кто.

– Сука, – раздался голос нападавшего на меня, – я еще вернусь. Знай это. Ты ответишь за все.

Шаги исчезали так же, как и появились ранее. Неизвестный схватил меня за плечо и помог подняться.

– Как ты, братан? – раздался голос Славика. Сквозь заплывшие глаза я не видел его, но расплылся в улыбке от его присутствия. – Вижу, что плохо.

Он облокотил меня на ворота. Раздалось лязганье ключей. Он подбирал нужный ключ. Раздался щелчок. Дверь открыта. Он подхватил меня под плечо и затащил домой. Тепло приятно обволокло меня. Глаза сами начали закрываться, погружая в сон. Славик аккуратно положил меня на кровать. От прикосновения головой к подушке я не мог больше сопротивляться. Я снова проваливался в бурелом. Снова несся по чаще леса к своим демонам.

Они, как и раньше, встречали меня на поляне у реки. Плащи с капюшонами сменились на праздничные наряды: Владик с прыщами на лице и легкой краснотой на щеках в своем выпускном шикарном черном смокинге, Кулак же в старом дедовском каштановом костюме, из которого торчали нитки, а по швам виднелись дыры, отец же был одет как официант из престижного ресторана, в белой рубашке и жилете с бабочкой, что смотрелись на нем нелепо, а Аня в вечернем платье под цвет своих волос, который сменился с серебряного на седой, словно из них ушла жизнь. Я попытался обнять ее, но она, как дымок, уплыла от меня.

– Праздник в честь конца? – спросил я.

– Это решать только тебе, – ответил отец.

– Я понимаю, что все происходящее – бред сумасшедшего. Но не могу понять, что из всего важно или нет, что реально, а что нет. Я так устал. Устал терять дорогих мне людей. Каждого из вас я потерял на разных этапах своей жизни. И никак не могу простить себя за это.

– Братан, – обратился Владик, – ты опять загоняешь. Расслабься. Жизнь не такая уж и сложная штука. Все проблемы в голове. Научись жить в кайф, получать удовольствие от своих поступков.

– Сынок, только не во вред остальным.

– Вот опять… а как надо? Вы говорите совсем разное, как мысли в моей голове… да вы и есть мысли. Не больше. Лишь отголоски моих воспоминаний о вас. Вы все равно отражаете мой ход мыслей. Вы такое же противоречие всего меня. Вы не даете мне ответов. Я и так все знаю. Черт возьми, я опять хожу по кругу.

Я кипел, хотел рвать волосы на голове, но ко мне подплыла Аня. Я вдруг осознал, что успел уже забыть ее черты лица и уже сомневался, вижу ли ее настоящую или отголоски воспоминаний о ней.

– Поступай, как считаешь правильным. Ты сам себе судья. Забыл, как учили в детстве, что хорошо, а что плохо.

– Нет! – прокричал я. – Хватит! А ты что молчишь?! Скажи, Дрон! – Кулак молчал, лишь смотрел на меня пустыми глазами. – Ну конечно, еще не пришло твое время говорить, ведь никак не закончится твоя история, хотя она должна была прийти к концу еще десять лет назад. Нет. Неправильно. Конец – это смерть. И опять же нет. Наша история продолжается и после конца, каждый из вас со мной будет до смерти, а моя история еще будет писаться другими событиями и людьми, от которых я буду и плакать, и смеяться, но меня достало страдать. Это тупое топтание на месте. Я устал быть тем, кем являюсь. Мне не в кайф такая жизнь. Как вы не поймете? Ах да, я же с собой говорю. Это я ни черта не понимаю.

Я поочередно взглянул на каждого, но их неизменная пустота в лицах никуда не ушла. Хотелось плюнуть в эти рожи, чтобы вызвать хоть какую-то эмоцию.

– Я хочу уйти. Отпустите.

– Ты знаешь, где выход, – ответил отец, посмотрев в сторону реки.

Вся эта святость ритуала бесила. На лице расплылась улыбка. Хотелось хохотать, но я сдержался. Встав у реки, удивился ее чистоте, словно это была и не река. Родань давно обмелела, из-за чего сквозь заросли водорослей и камыша весь мусор было видно.

– В новую жизнь, – произнес я сам себе и вошел в реку. – Долой всю эту херню с моим безумием. Так больше нельзя. Я выбираю счастье и здравомыслие. – Нога оступилась на камне на дне, и я нырнул с головой в воду. Течение сразу меня подхватило и попыталось утянуть, но я нашел, куда упереть ногу, и снова встал. – Нет. Меня ждет моя будущая семья, с которой я планирую обрести покой. – Вода ударила в ноги, и я снова провалился в воду. В попытках на что-то опереться, я не нашел дна. Всеми силами греб на поверхность. Вода уже попала в легкие, отчего начал захлебываться и паниковать. С трудом вырвался и хватал ртом воздух. – Не сдамся. Я буду жить. – Силы ушли. Я больше не мог противиться течению и провалился в пустоту.

Всплыл я уже на диване в зале родительского дома. Хотелось кричать, но в горле словно застрял ком. Как и глазами, я хлопал ртом. Возвращаться в пустоту мне больше не хотелось.

Рядом на кресле спал Славик, в руках он держал одну из книг, что остались от матери. Я с трудом сел на диван и аккуратно потряс своего друга за колено.

– А?! А! Привет. Ты очнулся. – Славик потянулся и взглянул на часы. – Уже вечер. Как ты? Ты сразу отключился. Я уже хотел скорую вызывать, но осмотрел тебя, вроде целый. Даже нос не сломан.

– Я вымотан. Вчера выдался сложный день.

– Что за мудак был?

– Привет от Гольдберга.

– Охренеть у тебя жизнь. Ты каким образом дорогу ему перешел?

– Долгая история, но пора уже с ней кончать, иначе все будет только хуже.

– Помощь нужна?

– Спасибо, но нет. Сам справлюсь. Благо знаю, что делать.

– Хорошо, но, если что, кричи, я примчу на выручку.

Я лишь кивнул ему. Он не хотел уходить, боялся, как бы со мной опять что не случилось, но я уверил его, что все будет хорошо, что ему самому надо отдохнуть. Метался, но я оказался настойчивее. Славик пообещал с утра заехать – проверить меня, но я понимал, что к этому времени меня уже не будет дома. Когда он ушел, я спокойно откинулся на диван. Спать больше не хотелось, да и что-то предпринимать на ночь глядя было нельзя. Я оценивал свои силы против Кулака, что ему говорить и как поступать. Ошибиться было нельзя, хотя понимал, что планировать бесполезно. Я осознавал, что он стал другим человеком за эти десять лет, как и я сам.

Так я пролежал до самого утра, не смыкая глаз. Тело оправилось после побоев, но как только встал на ноги, то бока заныли снова от боли, но пора было действовать. Кулак жил в Верхнем Родищенске, по указанному адресу, я не понимал, где именно, но, сверившись с навигатором, даже посмеялся над собой. Это был старый микрорайон на окраине, отстроенный специально для работников завода. Я даже удивился тому, что ни разу там не был.

Указанное место я нашел быстро. Возле пятиэтажек под окнами жильцы организовали небольшие палисадники: у одних росли цветы, а у других – овощи. По жильцам район не сильно отличался от Нижнего, да и с возвращения в Родищенск убедился, что город не такой уж и разный. Везде живут одинаковые люди с одинаковыми проблемами. Это была детская наивность искать себе соперников, какая история обходится без антагонистов, самих себя за злодеев мы не считаем, поэтому вырисовываем образы хуже себя окружающим. Так легче, всегда можно переложить груз ответственности на других, а из себя строить саму невинность.

В подъезде отсутствовал домофон, поэтому я без проблем поднялся на нужный этаж. Кулак обитал в самой середине – во втором подъезде на третьем этаже. Я стоял перед тридцатой квартирой и подбирал слова. Не спешил нажимать на звонок, но, когда решился, никакого звука не издалось. Я повторно надавил на кнопку, но без изменений. Стучать в дверь считал бескультурщиной, но другого выхода не оставалось. Я долбил кулаком, отчего у самого в ушах звенело.

– Кто там? – раздался голос Кулака за дверью. – Че ломитесь?

Зазвучали открывающие замки, и сквозь проем появился Андрей. Когда он меня увидел, явно хотел закрыть дверь обратно, но вечно меня избегать у него бы не вышло.

– Зачем пришел? И нафиг так долбить? Я только ребенка уложил.

– Прости. Но нам правда пора поговорить.

Он смотрел на меня сквозь проем. Не спешил что-либо мне отвечать. Я догадывался, что у него происходило в голове, ведь избегать этого разговора вечно нельзя. Он открыл дверь шире, чтобы я прошел во внутрь. Мы прошли на кухню, где он попросил не шуметь, чтобы не разбудить ребенка. Все было по старинке, по-советски, старая мебель с заевшейся грязью, шумная газовая горелка, прожженный от сигарет линолеум, замасленные стены и шторы и горы немытой посуды.

– Значит, ребенок? Кто мама? – с усмешкой обратился к нему. Хотелось разрядить обстановку. – Рассказывай уже о своей жизни. Сколько лет-то не виделись. Как и я же, прошел сложный и долгий путь.

– Хе. – Кулак улыбнулся, отчего меня даже отпустило, что все не так уж и плохо будет. – Рассказывать нечего. Может, помнишь Веру? У нас на улице жила. В паре домов от тебя. – Я честно пытался вспомнить. Из памяти уже затерлись воспоминания о других жителях, но в голове всплыло нужное.

– Подружка Марины. Значит, вас связало общее горе. Радует, что с тобой оказался нужный человек. По сей день мучаю себя, что оставил тебя.