Русская зима

Да, отмотать, пережить иначе. Без института, без писания на заказ, через силу, давясь тошнотой… Но чем бы он занимался вместо этого? Выучился бы на другого, устроился на стабильную работу, ходил на нее пять дней в неделю, получал бы определенную зарплату в определенные дни? Сергеева передернуло. Нет, нет, не надо…

* * *

– Надеюсь, вам всё понравилось? – подставляя терминальчик под карту, спросил официант.

– Да, спасибо… А посетители вообще бывают? Что-то слишком тихо.

– Сейчас нечасто. Честно говоря, с ноября по март почти никого.

– А что не закроетесь? Кухню, наверно, содержать дороже.

Официант посмотрел на Сергеева с изумлением. И ответил:

– Как – закрыться? А вы бы куда пришли, если бы и мы не работали?

И Сергееву показалось, что этот парень всё про него знает.

– Спасибо.

– Спасибо вам, – голос официанта снова стал механически-приятным; положил чек на металлическую плошку, подхватил посуду, понес.

Сергеев прикрыл чек тремя сотенными бумажками. На чай. За это: «А вы бы куда пришли?..»

На улице начинало смеркаться. Короткий день заканчивался. С болотистого пустыря по ту сторону трассы тянуло сырым холодом. Будто там, в камышах, включили какие-то кондиционеры.

Сергеев с удовольствием выкурил сигарету и пошагал было к своему Буревестнику. И остановился – внутри дернуло: «Купи выпить. Дома посидишь». И он подчинился, завернул в магазин.

На полке тут же обнаружил коньяк, какой пил в ресторане. Закуска дома была. Расплачиваясь, спросил кассиршу:

– А соседи его здесь покупают?

– Какие соседи?

– Ну, из ресторана… У вас коньяк берут?

Кассирша помолчала и пошла в атаку:

– Ничего я не знаю! Соседи какие-то… Вы брать будете?

– Я и беру. По карте можно расплатиться?

– Нужно.

Эта стычка не испортила настроения. Наоборот, стало легко, и Сергеев вспомнил, что иногда провоцировал людей на грубость, на ссору. Это в человеческой природе заложено: полаяться. Недаром ведь народ придумал выражение «отвести душу». Как раз про ругань, драку. Очень точно.

Обратная дорога показалась короче. Может, и шел быстрее, а может, просто уже всё было знакомо. Хоженые маршруты всегда короче новых, неизвестных.

Во дворе сидела Оляна. Дочки рядом не было.

– Привет! – улыбнулся Сергеев.

– Добрый вечер… А Дину со Славиком в больницу увезли.

– Да? Что случилось?

– У Славика понос сильный, рвота началась… Может, съел что. Он вечно тут собирает и тащит в рот.

Сергеев сочувствующе покивал:

– Ну, поправится. Что ж…

– Наверно…

– А ваша дочка как?

– Ой, хорошо вроде бы. Мультики смотрит… Посидите со мной пять минут, если можно. Мне одиноко. И страшно.

Это было сказано так как-то, что Сергеев тут же шлепнулся на пластиковый стул. Потом уж произнес солидно, взросло:

– Посижу, конечно. Я вас понимаю.

– Ой, это сложно понять… Нет, понять не сложно, а… как это… оказаться на моем месте – не советую.

– Да я вряд ли окажусь, – с усмешкой, но доброй, снисходительной сказал Сергеев, – я по крайней мере мужчина.

– Не в этом дело… я не про то. – Оляна, наоборот, заговорила серьезно, мучительно, вернее, и даже ее смешная интонация пропала. – Не будем… А чем вы тут занимаетесь? Не скучно вам?

Сергеев пожал плечами:

– Нет. Бегаю, читаю, пишу.

– Пишете? И про что? Если не секрет, конечно. Если секрет, то не надо.

– Да не секрет. Сценарий. – Рука сама полезла в карман за сигаретами, а глаза уставились в серый забор с детскими рисунками. – Об архитекторе, который мечтал создавать красивые, светлые дома, а вынужден проектировать так называемые человейники. Ну, эти, большие, многоэтажные.

– Да, я знаю.

– И вот он всеми силами старается вырваться, сменить занятие, а не может. Завидует более удачливым в этом плане коллегам, рассылает резюме, но – не везет ему. В этом деле тоже везение нужно. Не одно желание. И даже не талант.

– А там любовь есть?

– Где? – Сергеев взглянул на Оляну и задержался; она выглядела такой несчастливой сейчас и красивой в этой несчастливости.

– Ну, у вас, в сценарии.

– Хм, есть немножко.

– А почему немножко?