Марат

Ульрих издал неопределенный звук.

– Протестантская школа для бедных, сэр, – сказал Фахид. – Роберт уверял, что мальчик смышленый, но учится лениво.

– Хорошо, – крякнул белый. Он потянулся вверх, дернул за какой-то штырек, и вниз вывалилась небольшая панель с карманами. – А какие там еще были предметы?

– Священное писание, – ответил Марат.

– Мировая история? Другие языки? – Ульрих достал из кармана на потолке пачку бумаг и развернул ее у себя на коленях. – Ты читаешь и пишешь по-французски?

Марат не ответил. Ульрих снял с верха папки тройку сброшюрованных вместе листов гербовой бумаги и протянул ее Марату.

– Что это?

– Договор, который я могу предложить тебе от имени твоего отца.

Марат взял бумагу. Он испытал смутную растерянность от вида рядов этих черных печатных букв. Как книга.

– И что с этим делать?

– Прочитай. Если будешь согласен, подпиши. Если нет, уходи.

– Кроме этой бумаги, мой отец мне ничего не даст?

– Ничего. Но ты можешь получить все, что здесь написано.

Марат секунду смотрел в глаза Ульриха. Тот больше не лыбился. Подросток перевернул бумагу в руках.

– Ты не против, если мы прокатимся по городу, пока ты читаешь?

– Куда? – спросил Марат.

– Я хочу показать тебе колледж, где ты можешь учиться. Увидеть лучше, чем читать, ведь так?

– Но мне не нужно больше учиться. Я все знаю.

Белый рассмеялся.

– Никто не знает всего. Даже я.

Марат подумал, что никогда еще не катался на машине.

– Ладно, – согласился он, – поехали.

***

Джип мягко тронулся. Марат наблюдал, как толпа за окнами заскользила и исчезла из виду. Они ехали по самой богатой части Ямусукро. Здесь были многоэтажные дома. В просветах между ними то и дело мелькал собор. Солнечный свет стальным бликом лежал на его куполе. Белый не прав. Нотр-Дам-де-ла-Пэ знает все. Беда в том, что он ничего не хочет.

Марат склонился над документом. Он знал, что взрослые читают молча, и старался не бормотать, но у него не всегда получалось. Он чувствовал насмешливое, снисходительное внимание трех мужчин: расслабленная рука Ульриха на сиденье, молчаливый затылок Фахида, редкие взгляды шофера.

– Если ты так плохо читаешь, тебе будет трудно в колледже, – предупредил белый.

Марат промолчал. Он уже понял главное: Алассан Буаньи был готов потратить примерно три тысячи долларов на его образование. Сумма, достаточная для того, что навсегда выкупить комнату у Роберта, да еще разжиться хорошим мотоциклом и автоматом Калашникова. Это не машина с кондиционером и не лакированные ботинки, но он бы в одночасье мог стать выше соседей по улице.

– Приехали, – сказал водитель.

– Маленький город, – заметил Фахид.

– Да уж, не Абиджан, – усмехнулся Ульрих.

– Сэр, я просто подумал, что он сможет от Роберта пешком ходить в колледж, – пояснил мусульманин. – Это удобно.

Марат посмотрел в окно. Геометрический узор решетчатого забора. За ним – здание старого колониального особняка. В тени классического портика толпятся белые подростки. Они курят и пьют газировку.

– Ну что? – спросил Ульрих.

– Почему мой отец не может просто отдать мне эти деньги? Я буду богатым.

Ульрих рассмеялся.

– Ты потратишь их за несколько месяцев, и на этом все кончится.

Марат пожал плечами. Спорить было бесполезно. Белый ничего не знал о его жизни.

За оградой девочки с распущенными волосами. Белая кожа, белые блузки. Они носят узкие брюки и разноцветные галстуки. Их бедра не такие широкие и зовущие, как у негритянок, зато у них маленькие руки и светлые беззащитные глаза. Мальчики улыбаются. У них узкие плечи и впалая грудь. Они двигаются неуверенно, как новорожденные щенки. Их ноги цепляются за ступеньки. Они прячут руки в карманах. Они курят сигареты, такие же белые, как и их уязвимая кожа. Марат отвернулся от окна и посмотрел на Ульриха.

– Какая моему отцу разница, как я проживу свою жизнь? Я могу есть на эти деньги десять лет и совсем ничего не делать. Может быть, я этого хочу?

– Разница в законах. Твой отец должен дать тебе возможность стать полноценным членом общества. И все.

– И чему там учат? – поинтересовался Марат.

– Ты будешь свободно читать и писать на английском, французском и африкаанс. Тебя научат географии, истории, физике. Множеству вещей. Ты будешь знать, как все устроено в этом мире, как работает человеческое тело и где страна Финляндия.

– Зачем?

– Ты сможешь потом получить второе образование и стать юристом, как я. У тебя будет такая же машина и куча других вещей. Ты сможешь стать военным. Сможешь уехать из Кот Д’Ивуара. Все, что захочешь.

Марат посмотрел в окно. Стекла джипа были затемненными. Белые подростки не видели, что на них смотрят. Одна парочка отошла от остальных. Марат смотрел, как руки белого юнца скользят по блузке девушки. Он был медлительным и неловким. Она, смеясь, откинула голову назад. Большие губы, чуть загорелая кожа. Француженка или марокканка. Марат видел всего несколько таких. Такие не ходили по улицам его квартала. Они выходили из машин в центре города, чтобы тут же оказаться за узорчатыми заборами. Они жили в безопасных клетках.

Ульрих пожал плечами.

– Подписывай или уходи.

– Мы можем подвезти тебя обратно к твоему кварталу, – предложил водитель.

Марат молчал и смотрел на целующую парочку. Каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Глупая улыбка на его лице. Белые такие слабые. Подросток почувствовал эрекцию. Она случалась не первый раз в его жизни, но это все еще было новое ощущение. Марат мельком посмотрел на свои шорты. Ульрих ничего не замечал.

– Если ты ничего не скажешь, я попрошу Фахида высадить тебя из машины.