Темнота драконов

– Сознаюсь, – ответил Патч. Зрители поражённо охнули. – Но причиной была не жадность, милорд. Я искал не богатства и славы, а только еды и крова.

Члены Совета повернулись друг к другу, негромко переговариваясь. Наконец Древис ударил судейским молотком и заговорил.

– Патч Брайтвотер, ты признал вину. Но мы думаем о смягчении приговора. Ты использовал Искусство Флейты в дурных целях, но твои наставники хорошо о тебе отзываются, и ранее ты проявлял себя как добрый и честный человек – хоть и не всегда разумный. Теперь, как уже случалось ранее, ты запутался и сделал неправильный выбор! – Судья посмотрел на своих коллег. – Наше решение единогласно? – Те кивнули. – За подобное преступление полагается десять лет заключения в темницах Тивискана. Но милостью суда срок сокращён до пяти лет.

Зрители зашептались, одобрительно кивая. Эрнер бросил Патчу ободряющий взгляд. Патч посмотрел на сумку в его руках и разглядел поднятые вверх крошечные лапки.

Вдруг раздался голос.

– Постойте!

Это был Рандел Стоун.

– Да, Магистр? – отозвался Лорд Древис.

Стоун поднялся со стула и вышел в центр зала.

– Я согласен с вашим мнением о подсудимом. Он и вправду скорее дурак, чем злодей. – Со стороны публики раздались сдавленные смешки. – Однако кое с чем я не могу согласиться.

– Продолжайте. – Древис внимательно смотрел на него.

– Это серьёзное обвинение! – прогремел Стоун. – После заключения Гамельнского Крысолова в темницу Песнь Танца строго запрещена. За все годы никто не нарушал этого запрета. До сих пор! А вы хотите отпустить виновного без должного наказания?

– Посмотри на него, Рандел, – мягко сказала Леди Винклесс. – Парень вовсе не злодей. Пять лет в темнице достаточно суровое наказание для него.

Стоун замотал головой, а когда заговорил снова, голос его просто звенел от злости.

– Глядя на Брайтвотера, вы видите только мальчишку, который пришёл сюда учиться, но сбился с пути истинного. Я же вижу опасность. Он играл Песнь Танца, поправ наши законы. Время идёт, и люди начинают забывать, что случилось в Гамельне. Этого нельзя допускать! – Обвинитель обвёл взглядом зал, погружённый в гробовое молчание. Но Патч заметил, что именно на него Стоун не смотрит.

– Страх охватил людей, когда пошли слухи о Злом Флейтисте, – продолжал он. – Но на самом деле история Гамельнского Крысолова меняется. В ходе поисков Брайтвотера я однажды наткнулся на трактир под названием «Флейтист и Крысы». А на его вывеске – весёлая сценка с Гамельнским Крысоловом! Благожелательным! – Рука Магистра сжалась в кулак. – Я говорил и с такими, кто считает, что на самом деле Крысолов из Гамельна был героем, что он отвёл детей в счастливое место, где они живут прекрасной жизнью. Что, вероятно, люди Гамельна сами спровоцировали его или так ужасно обращались со своими детьми, что ему пришлось их спасать! – На секунду Рандел Стоун замолчал, охваченный гневом.

– Как это возможно? Как мы могли такое забыть? – Он снова оглядел зал. Большинство присутствующих прятали глаза.

– Мысли о том, что Гамельнский Крысолов не злодей, необходимо пресечь на корню! – продолжал греметь обвинитель. – Именно потому сейчас мы не можем быть снисходительными. Нельзя проявлять жалость. Мы должны напомнить всем об ужасном событии, которое случилось в Гамельне десять лет назад. К преступлениям Брайтвотера следует отнестись со всей строгостью! И потому я обращаюсь к Правилу Множественных Нарушений!

Все члены Совета, поражённые этой речью, в смятении смотрели на Стоуна. Зал просто взорвался от криков.

Патч осторожно склонился к Фарнелу.

– Что это значит? – шёпотом спросил он.

– Думаю, тебе лучше сесть, парень, – ответил Фарнел. – То, что тут происходит, точно тебе не понравится.

Патч остался стоять.

– Вы имеете право потребовать это, Магистр, – медленно произнес Лорд Древис и обернулся к остальным членам Совета, чтобы всё обсудить.

Зрители по-прежнему возмущались.

Наконец Лорд Древис поднял молоток правосудия, и шум утих.

– С глубокой печалью мы вынуждены согласиться с твоим требованием, Рандел! – сказал он. – Патч Брайтвотер, мы всё ещё проявляем милосердие и сокращаем твой срок вполовину. Однако само наказание теперь будет составлять десять лет за каждый раз, что ты нарушил Закон и исполнил Песнь Танца! – он посмотрел на Рандела Стоуна. – Изучив сломанную флейту, сколько исполнений ты насчитал?

– Сто два! – ответил Стоун.

Зал погрузился в гробовую тишину. Члены Совета побледнели, когда в полной мере осознали смысл сказанного.

– Мы лично проверим названное число, Рандел, – сказал Древис.

– Разумеется, – кивнул Магистр.

– Патч Брайтвотер, – продолжил Древис. – Тебя осуждают на десять лет за каждое из ста двух твоих преступлений. Таким образом ты приговорён к одной тысяче двадцати годам заключения в темницах Тивискана, но нашей милостью мы сокращаем их до пятисот десяти лет. Тюремщик, отведи его в камеру – И молот правосудия в руке Лорда Древиса опустился в последний раз. Сам Древис при этом выглядел очень печальным.

Зрители зашумели снова.

– Да смилостивится над тобой Господь! – кричал кто-то. – Рандел Стоун не знает милосердия!

Патч упал на стул, не в силах осознать произошедшее. Он посмотрел туда, где сидел Эрнер, и увидел, как тот пытается удержать Рен, рвущуюся наружу.

– Нет! – прокричал ей Патч. – Пожалуйста! Не надо!

Кто-то из зрителей засмеялся.

– Тебе уже ничего не поможет!

Патч не сводил взгляд со своих друзей. Он увидел, как мелькнули лапки Рен. Она что-то показала ему, затем снова спряталась.

Фарнел выволок его из зала и потащил вниз по ступеням. Они миновали камеру, где Патч провёл эту ночь, и продолжили спуск.

Они спускались всё ниже и ниже, и Патч вдруг задумался: интересно, насколько глубоко его упрячут?

Фарнел провёл осуждённого по длинному коридору со множеством дверей – старше этой стены в замке нужно было ещё поискать. Отовсюду доносились возгласы: «Эй, кто там у тебя, а? Кого ты к нам привёл?»

Фарнел остановился у последней двери в конце коридора. На полу лежало сложенное одеяло, которое тюремщик поднял и протянул Патчу, стараясь не смотреть на него.

– Я редко жалею узников, парень. Но у тебя такой приговор, – толстяк покачал головой, – что я подумал: надо посадить тебя в камеру получше. Она хоть и на границе с Тьмой, но всё же у внешней стены, так что у тебя даже окошко будет. – Он повернул ключ и широко распахнул дверь.

Патч рассмотрел её. Створка толщиной в метр, как и сама стена. Камера действительно оказалась больше, чем он думал, – пять шагов в ширину. Вместо окна – проём толщиной с ладонь. Но свет всё же пробивался внутрь, кое-что разглядеть. В тёмном углу валялась куча тряпья. И воняло просто невыносимо.

– Сюда будешь справлять нужду, – сказал Фарнел, ткнув пальцем в дыру в каменном полу. – Тебе будут давать еду и воду, миска и чашка вон там. – Он указал на посуду, брошенную на пол возле тряпок. – Видишь эти отверстия у двери? Оттуда тебе будет прилетать еда и вода. Будь готов поймать их. – Патч заметил небольшие проёмы в стене, и множество испорченной разлагающейся еды на полу под ними. Неудивительно, что здесь такой запах.

Фарнел расстегнул кандалы. Патч потёр затёкшие запястья.

– Что случилось с тем, кто находился здесь до меня? – спросил он.

– О, хорошо, что напомнил! – воскликнул Фарнел, подходя к куче тряпья.

Оказалось, это не тряпьё. Это тело.