Лучший мир

Я застонала и потрогала его лоб. Обжигающе горячий.

– Ты же горишь! Как чувствуешь себя?

– Да нормально, не нервничай ты так. Температура тридцать семь с половиной, хочешь – проверь. Сейчас вот горячего попью, лимон только добавь. И не нагнетай, пожалуйста. Я в группу риска ни по одному критерию не вхожу.

– Критерию? Ты же сказал, что вся эта история с пандемией закончилась, так и не начавшись!

Илья тоже потрогал мой лоб. Я взяла телефон, смахнула несколько пропущенных звонков с работы и попыталась подключиться к интернету. На удивление, он наконец-то работал, хотя я уже твёрдо вознамерилась менять мобильного оператора.

– Триста два заражённых, – я выронила телефон из рук.

Закипел чайник, но я не могла пошевелиться, чтобы его снять. Мой взгляд был прикован к светящемуся квадратику экрана, жалобно мигавшему с пола. Кажется, теперь придётся менять не только оператора.

Раз…

Два…

Три…

Четыре…

Пять…

– Леся?

– А?

– Ну ты чего? Где витаешь?

– Да всё там же, – тяжело вздохнула я. – Просто не понимаю…

Я взглянула на него, и мои руки невольно потянулись ко рту, чтобы если мне вздумалось кричать, то в них. Зачем соседей волновать.

Впрочем, пора бы уже привыкнуть, что как маленькая.

Передо мной стоял абсолютно здоровый Илья. Можно даже сказать, пышущий здоровьем. Идеальный цвет лица, блестящие глаза, причёсанные волосы. Ни следа болезни.

– Чего ты не понимаешь?

Мои губы сами собой растянулись в улыбку, надеюсь, не слишком истеричную.

– Всего. Всего-всего-всего. А вот ты, кажется, в курсе.

Илья склонил голову набок, всем своим видом демонстрируя полную растерянность. Я снова коснулась его лба. Никакой температуры.

– Пожалуйста, хватит. Я уже несколько раз провалилась чёрт знает куда, а может, я прямо сейчас чёрт знает где. С утра я пыталась попасть на свою работу, а мне сказали, что такой фирмы в офисе нет! И Катя меня не узнала! И этот провал в ничто… И вирус этот, то есть он, то нет! – захлёбываясь словами, я пересказала Илье всё своё утро, а когда закончила, то поняла, что он совершенно не поменялся в лице, будто утро каждого нормального человека начинается именно с подобного сюра и никак иначе.

– Если я действительно сумасшедшая, то давай что-нибудь с этим сделаем, – добавила я, шмыгнув носом. – Если нет, то… Что бы это ни было, оно пугает меня. Минуту назад я видела тебя, возможно заболевшего ковидом, а сейчас ты стоишь как ни в чём не бывало!

Он понимающе кивнул и взъерошил себе волосы на затылке.

– Снова, значит… Ты права, мне есть, что рассказать. Прости, что не сделал этого сразу. Я хотел, чтобы ты немного пришла в себя и расслабилась, а то, что я расскажу, будет совсем не расслабляющим, – с его губ сорвался нервный смешок.

– Что это значит?

– Доделай, пожалуйста, чай. А я пока подберу слова.

Я отвернулась и принялась неторопливо разливать чай. Наполнив каждую чашку доверху, я отнесла их на стол, удобно устроилась на одном из стульев и жестом пригласила Илью сесть рядом.

– Слушаю внимательно.

– Начнём с того, что всё утро ты провела дома. Ты собиралась на работу, но так и не вышла.

Свет в моих глазах погас и снова вспыхнул.

– Хорошо. Дома – это где?

Он поднял на меня глаза и неотрывно смотрел несколько секунд, словно прикидывая, что и с какой степенью правдивости стоит рассказывать. Затем тяжело вздохнул и помотал головой.

– В реальном мире.

– Окей. Значит, есть ещё и нереальный?

– Можно сказать и так.

– Это в нём планету захватывает вирус, как в тупом боевике?

Илья усмехнулся, будто бы даже с горечью.

– Если бы только в нём. У нас здесь вообще-то тоже эпидемия.

Сердце потяжелело на несколько килограммов. Стараясь не выдать дрожь в пальцах, я взяла чашку с чаем в обе ладони.

– Я всё ещё слушаю. Продолжай.

Илья тяжело вздохнул.

– Была такая болезнь, очень редкая, называлась синдром Клейне-Левина, он же синдром спящей красавицы. Неврологическое расстройство. Страдающие им просто впадали в спячку часов на двадцать минимум, а то и на несколько дней, и такие эпизоды происходили несколько раз в год. Просыпались такие люди, естественно, полностью оторванными от мира, в абсолютной дереализации, с провалами в памяти, неспособные отличить то, что приснилось, от того, что происходит на самом деле. К расстройству шло ещё множество побочек – от переедания до ненормально повторяющихся действий. Толком это явление так и не изучили, диагностировать его тоже было очень сложно.

Я вопросительно подняла брови, боясь представить, к чему он это рассказывает.

– В общем… Сейчас в мире сложилась определённая ситуация. Есть отличия, о которых я тоже расскажу, но в целом, то, что творится, очень похоже на эпидемию этой болезни – такова официальная версия, хотя данные ещё уточняются. Ладно, ближе к делу. Со сном начало происходить что-то неадекватное. Люди повально засыпают. Просто берут и отключаются. Уже не несколько раз в год, а намного чаще.

– Чего? – от удивления я сделала слишком большой глоток чая, который должен был бы выжечь мне горло, но ничего не почувствовала.

– Если чувствуешь, что вот-вот вырубишься, считай, везунчик, – невозмутимо продолжил Илья. – Но чаще всего заболевший не в курсе, когда заснёт. Так что с появлением симптомов люди стараются оставаться дома. Сон может длиться не только несколько часов или дней, но и буквально мгновение. Как у тебя только что. Бывает так, что человек даже не замечает, что спит, – с этими словами он посмотрел на меня так внимательно, что я втянула голову в плечи.

– Дней?!