Лучший мир

– Ой, да что бы они мне сделали, – отмахнулась Катя, выслушав от нас с Ильёй лекцию о том, как было опасно соваться в другой мир, даже заявленный как лучший. – Всё прошло хорошо. Там действительно круто, но подвох чувствуется. Тебя встречает самый яркий образ из твоего подсознания и начинает всё показывать и рассказывать. Правда, таскается за тобой везде, это немного навязчиво. Мне врать не стали, разложили всё как есть: вот, мол, крутая симуляция, хочешь – приходи иногда, хочешь – оставайся насовсем.

– А опция «не понравилось – уходи» была предусмотрена? – поинтересовался Илья.

– Не-а, – беспечно ответила Катя. – Но, признаться, мне правда там понравилось. Весь мир будто сам ложится у твоих ног. Очень подкупающее чувство.

– Так. И что потом?

– Потом я сказала: да, почему нет. Ну не всерьёз, конечно. Хотелось знать, как это вообще технически происходит. Оказалось, что если хочешь туда только иногда приходить, то тебя обучат специальным техникам, а вот если ты настроен серьёзно… – Катя замялась.

– То что?

– Ну… Типа операция. Только из наркоза тебя не выводят.

Моя челюсть отвисла сама собой.

– В смысле? Это законно вообще?

– Сама-то как думаешь? Эвтаназия у нас пока что запрещена. Но желающие всё равно есть! Да какие! Ты бы видела, какие там тачки у входа!

– Господи…

– Ага. Короче, проводят операции на мозге, мозг потом сохраняют, а с телом не знаю, что. Но в нём потребности уже точно не будет.

– Люди, которые на это соглашаются, в курсе, что их ждёт в конце? – спросила я.

– А что их ждёт в конце?

– Илья… – я запнулась. – Копия Ильи, с которой я была там, сказала, что сначала ты крутишь миром как хочешь, а потом становишься наблюдателем. Направляешь внимание в разные точки и генерируешь случайности, я так поняла. Большая игра в куклы.

– Типа Богом? – неуверенно вставила Катя.

– Не знаю, чего ожидает этот мир от своего Бога. Может и Богом, кто знает.

– Значит, им нужно много богов, – заметил Илья. – Судя по масштабам.

– Или слить кучу людей в одного… – добавила я.

– Или уже существующий Бог пытается обрести что-то, что есть только у людей.

Мы помолчали, думая каждый о своём. Наконец, Катя продолжила:

– Да, это целая сеть, которой заправляют эти… Этот… Я запуталась. Ну, по сути, ожившая симуляция и заправляет. И никто ничего не может сделать, потому что…

– Почему?

– Я провела ещё одно маленькое расследование внутри расследования…

– Оставила айфон в кабинете «гуру», – уточнил Илья. – Там есть функция «Слух»: вытаскиваешь её в пункт управления, нажимаешь, вставляешь наушники в уши – и слушаешь, что говорят в том помещении, где ты «забыла» телефон.

– Круто, да? Говорю же – расследование.

– И что? – нетерпеливо вмешалась я.

– Ничего там особо не сделаешь, – Катя закусила губу. – Не всех людей, которые ложатся на такую операцию, подвергают эвтаназии и отпускают гулять в эту долбаную долину вечной охоты. Точнее, операцию делают всем. Но если пациент особо влиятелен, то ему просто перекроят мозги, имплантируют этот Лучший мир – точнее, выжмут из человека всё, кроме него, всю личность – и отпустят жить дальше, чтобы были свои люди. Так что там, где надо, их подстрахуют и прикроют в случае чего. Всё схвачено.

Илья едва слышно вздохнул, окончательно распрощавшись с надеждой вернуться в рациональную и логичную зону комфорта. А я с ужасом думала о том, глазами какого количества людей Лучший мир смотрит на настоящий.

– Прекрасно. Просто восхитительно. И что нам теперь делать с этим знанием?

Илья и Катя переглянулись между собой.

– Думаешь, мы что-то можем?

– Но… – я осеклась.

Маленькая женщина в лодке посреди чёрно-белых волн. Что если всё было не так? Вдруг она стоит посреди знакомого города, странно подсвеченного солнцем, будто на старой фотографии? Вокруг него плетётся кокон, сквозь который всё ещё прорываются звуки из внешнего мира. Однако чем целее и плотнее кокон, тем слабее они до неё долетают. Сначала они становятся приглушённее, как на старой пластинке, затем пластинка заедает, шумит, обрывается, проигрывает одни и те же куски по нескольку раз. Голоса превращаются в фрагменты стонов и хрипов, их расщепляет и разбивает на дёрганое эхо, отражающее само себя. Женщина пытается собрать их в единую композицию, которая стала бы спасительной путеводной нитью назад, но нить скручивается и рвётся. Кокон смыкается над городом, и наступает тишина.

Женщина не помнит, куда идти. Всё знакомо до каждого камушка на дороге, но при этом соткано из совершенно чужой материи.

Или, наоборот, помнит очень хорошо, а голос того, что мы здесь зовём реальностью, со временем утонул в голосах тех, кого она любила, и чьи копии кое-что заботливо достало из её памяти и овеществило.

В конце концов наяву осталось лишь тело. Усыхающая до призрачной тонкости оболочка.

Лучший мир существовал всегда. По крайней мере, ровно столько же, сколько и человечество. Возможно, он появился в тот момент, когда первый человек взял уголёк и нарисовал на стене своей пещеры черту. А может, когда нечленораздельные звуки-сигналы древних превратились в праязык, и на нём стали рассказывать самые первые в мире истории. Кто теперь узнает наверняка.

Сейчас 2020-ый. Больше никто не рисует на стенах пещер. У людей другие игрушки, сложные и технологичные. Чем активнее они будут пронизывать реальность, тем больше новых способов проявиться найдёт Лучший мир.

Зачем? Ответ на этот вопрос застыл в глазах Не-Ильи, когда мы неслись по встречке.

– Чем больше живых людей, тем живее эта симуляция. Она просто хочет жить, – вырвалось у меня.

– Ты что, оправдываешь это? – Катя посмотрела на меня, как на больную. – Тебе там так понравилось?

Повисла неловкая пауза, пока я прокручивала дни, проведённые с Не-Ильёй, в мире, где было возможно всё. Живой, но по-своему. Придумавший эпидемию редкой болезни, чтобы подменить реальность и объяснить пустые улицы, которые я ещё не заполнила своими фантазиями. Убедивший сменить работу, чтобы стереть старые привычные ассоциации из моей головы. Державший Катю подальше, потому что её образ наверняка пока был не так хорошо прописан, и я могла заподозрить неладное. Постоянно находящийся рядом, чтобы я погружалась всё глубже в сон. Исполнявший каждую прихоть, чтобы мне сильнее хотелось остаться.

Был ли Не-Илья отдельной личностью или же аватаром Лучшего мира?

А есть ли вообще разница, если кусочек Лучшего мира есть в каждом из нас?

Так или иначе, симуляция сочинила целую легенду, а говорят, что у искусственного интеллекта нет воображения. Может, не такой уж этот Лучший мир и искусственный? Его мотивация и инстинкты совсем как у настоящего существа.

Жить.

Самое что ни на есть настоящее желание, пусть и базовое.

Только этого оказалось мало.

Не хватает эмоций, которые стали бы ракетой-носителем для этого желания и доставили бы его прямо туда, куда надо. Если бы у меня, Ильи и Кати не было эмоций, я бы так и осталась в странном двойнике нашего мира. Таком же, только «лучше»?.