Бытие на фоне событий – 2. Испорченный властью

Юный господин торжественно надел на коленопреклоненную рабыню металлический ошейник. Замкнул маленький, но крепкий подвесной замок. Проверил его прочность. Демонстративно повесил ключ от него себе на пояс. Прикрепил к позолоченному кольцу на ошейнике тонкую, но довольно прочную стальную цепь, продолжавшуюся кожаным поводком. А конец поводка по-хозяйски намотал себе на руку.

– Ну, вот теперь ты похожа на рабыню из приличного дома, а не на бродяжку подзаборную!

– Спасибо, господин.

– Ну, так благодари, не стесняйся, целуй руки, ноги. Я ж разрешил.

Он снова вытащил обе ноги из тапок. Рабыня, склонившись, поцеловала сначала одну, затем другую.

Потом Ник дернул за поводок, поднял обнаженную Софию на ноги. Подвел ее к зеркальной дверце шкафа, приказал снова опуститься на колени. Самодовольно оглядел отражение хозяина и рабыни.

– Круто! Надо будет так сфоткаться!

В ту минуту София не узнавала себя. От прежней Софии Пифагоровны, уважаемой всеми ученой дамы, не осталось и следа. Она была раздавлена, втоптана в грязь, уничтожена. На ее месте появилось жалкое покорное животное, ползающее у ног капризного барчонка.

Как же не хотелось узнавать в этом презренном существе себя! Захотелось отстраниться от увиденного образа. Представить, будто все происходящее происходит не с тобой.

Ах, только бы никто не увидел ее сейчас и не узнал в униженной рабыне, ведомой хозяином на поводке, профессора Софию Ураньеву!

– Так, ошейник, как новенький, поводок крепкий… Теперь можно отправиться выгуливать рабыню по дому, – продолжал меж тем рассуждать Ник. Новоиспеченный рабовладелец не замечал, что его невольница побледнела от ужаса. – Пусть все видят, какой Ник Оркус важный господин! Настоящий укротитель рабынь! Кстати, плетку мне принеси. Она в третьем ящике комода. У настоящего хозяина должна быть плетка.

– Слушаюсь, господин.

Даже последний приказ напугал Софию не так, как предстоящий позор.

Что же делать? Куда ей теперь провалиться? Может, поспешить вскрыть себе вены? Но чем?

Вдруг в ящике комода рядом с плеткой невольница обнаружила еще один предмет, который мог бы сейчас ее спасти.

– Господин, вы позволите своей рабыне надеть это? – решилась она спросить.

– А, маску что ль? Да, надевай, – как бы невзначай кинул Ник. У Софии отлегло от сердца. – Рабыня в маске – это шикарно. Солидные господа из высшего общества часто надевают на своих рабов маски и водят их так на всяких там светских раутах. Нам еще в колледже это объясняли. Ну, типа, раб это – не личность. А потому лицо раба показывать в общественном месте вроде как неприлично. Лучше показать его голое тело. – Ник на минуту задумался. – Кстати, пока не решил, мне тебя голой вести или одетой. Ну-ка, еще раз повернись! Снова на тебя взгляну. Да, нет, конечно. – Он вздохнул. – Лучше уж не позориться. Ноги тощие, кривые. Были б хоть сиськи побольше.

Софию Пифагоровну передернуло от таких выражений. Зато следующая фраза обрадовала.

– Так и быть, разрешаю одеться.

– Спасибо, господин. Осмелюсь признаться, немного озябла.

– Ладно уж, ща согреешься.

А когда хозяин покровительственно накинул на плечи озябшей рабыни поверх ее одежды еще и свою куртку, София была ему благодарна по-настоящему. Она вновь на минуту поверила в доброту этого мажора.

Но в следующую минуту все началось заново.

– Запомни главное, – сказал Ник. – Каждое мое слово – для тебя закон. Поняла?

– Да, господин.

– Вот сейчас и проверю.

Весь вечер Ник бродил по огромному отцовскому дому, водя на поводке свою новую игрушку. Как бы невзначай он заглядывал то в кухню к поварам, то в прачечную, где служанки перебирали белье. То выбегал на крыльцо к стригущему розовые кусты садовнику. Затем, деловито намотав на руку невольничий поводок, прохаживался мимо охранников.