Оценить:
 Рейтинг: 3.5

Основы научного антисемитизма

Год написания книги
2009
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
4 из 6
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Здесь, возможно, опять кто-то скажет: „Ну это же элементарно, Ватсон“ – конечно, элементарно, но не для всех. Современный политический дискурс старается всячески стушевать наличие сторон и их отношений, например, часто приходится слышать такое вот странное выражение „борьба с террором“ или „война с палестинской интифадой в Израиле“, как будто террор не метод борьбы, а некий субъект конфликта. Это все равно, что сказать: „борьба с бомбежкой“ или „война с автоматом Калашникова“ – кто борется, с кем и почему при этом никого не интересует. Не раздумывая, понятие „террор“ переводят из категории действия в категорию субстанции, прямо-таки сюрреализм какой-то. Помню, когда-то в советских газетах печатали карикатуры – уродливое чудовище с сосулькой на носу и подпись: „холодная война“, но карикатура есть аллегория, а здесь люди весь этот фантом из триллера принимают за чистую монету.

Многие мирные обыватели в Израиле, с кем мне приходилось разговаривать, искренне не верят, что у „террористов“ могут быть какие-либо юридические, политические требования или какие-либо иные желания, кроме как убивать евреев, просто так, из „любви к искусству“ и без всякой иной надобности». Так, вроде бы безобидным дискурсом одним выстрелом убили сразу двух «зайцев»: и субъект конфликта, и его объект. А теперь посмотрите, как будет выглядеть картина, если ее выразить другими, более адекватными понятиями: «Борьба богатых капиталистических стран против угнетаемых народов, отстаивающих свои права методом террора», или: «Война евреев с палестинским народом, защищающим свое право на жизнь партизанскими методами». Конечно, была бы в палестинских руках сильная армия, оснащенная современным вооружением, плюс поддержка других стран, то «террором» пришлось бы заниматься не палестинцам, а евреям, но это уже детали, о которых речь пойдет ниже.

Таким образом, составляющие еврейского вопроса можно представить следующей схемой:

Здесь наглядно видно, как наш вопрос делится на два раздела, которые должны стать отдельными предметами нашего исследования, ибо нам необходимо выяснить, кого из конкретных людей можно отнести к той или иной конфликтующей стороне (субъекты конфликта) и в чем суть их противоречий (объекты конфликта). Эти вопросы также весьма не просты, особенно, что касается обоюдных претензий (объектов), но поскольку претензии по большей части обусловлены особенностями самих претендующих, поэтому сперва следует определить, кто субъекты этих претензий и дать им соответствующие характеристики, иными словами рассмотреть, кто такие евреи и кто такие гои.

Задача эта не такая простая, как кажется, ибо здесь мы сталкиваемся с теми «невидимками», о которых писали выше. Они прячутся за различные маски, называют себя разными именами, а именам придумывают разные противоречивые значения или даже вообще отрицают свое существование. Поэтому нам нужно, прежде всего, прийти к определенному терминологическому порядку в самих именах.

Часть вторая

Еврейство как субъект еврейского вопроса

Самое первое и простое, что можно сказать о еврействе, не вызвав особых возражений, это то, что еврейство есть общность людей. Хотя даже такая, казалось бы, очевидная классификация нередко у евреев вызывает возражения, как мы цитировали выше: «еврейство, как целое это плод антисемитских фантазий». Однако для полного определения нужно найти признаки, предикаты, отличающие эту общность людей от других общностей, причем, нам нужны не любые отличия, но только те, которые делают еврейство субъектом еврейского вопроса. Мы уже приводили мнение раввинов Денниса Прейгера и Джозефа Телушкина: «Фундаментальная причина антисемитизма – это то, что сделало евреев евреями, а именно – иудаизм» (приводили – это еще не значит, что мы с ним согласились, о причинах антисемитизма фундаментальных и прочих мы еще поговорим ниже), но поскольку еврейство в его современном обычном понимании (в иврите «иудаизм» и «еврейство» обозначаются одним словом – «ягадут») охватывает не только религиозные сферы, то понятие «еврейства» как еврейской парадигмы – системы, сочетающей идеологию и образ жизни евреев – мы должны отличать от понятия «еврейства» как вероучения, т. е. иудаизма.

В Еврейской (русскоязычной) энциклопедии также нет термина «еврейства», есть только понятие «иудаизм», которое определяется исключительно как: «религиозное, национальное и этическое мировоззрение, на протяжении тысячелетий определявшее верования и жизненный уклад еврея». Зато есть понятие «евреи», которому не дается ясного определения, но говорится, что «В библейский период евреем являлся всякий, кто принадлежал к еврейскому национально-религиозному сообществу» но остается непонятным, должен ли современный еврей обязательно принадлежать некоему «еврейскому сообществу», и что собственно объединяет евреев в это сообщество.

Уже из определений Еврейской энциклопедии мы можем вывести два совершенно различных термина, обозначаемых одним словом «ягадут»: 1. религиозное, национальное и этическое мировоззрение, 2. национально-религиозное сообщество; где первое определяет второе. Таким образом, получается такое определение: Еврейство – это сообщество людей, организованное совокупностью принципов, также называемой «еврейством», или наоборот: еврейство – это совокупность принципов, по которым живет и действует сообщество, также называемое «еврейством».

Могут спросить, почему мы тогда говорим «еврейство», а не «евреи»? Ответим: потому что в этом есть необходимость, так как «еврейство» и «евреи» не одно и то же, и даже вовсе не потому, что евреями чаще называют конкретных людей, порой к еврейству никакого отношения не имеющих. Мы условились полагать, что все евреи (в абстрактном смысле) имеют отношение к еврейству. И даже в этом случае «евреи» и «еврейство», так же как и «гои» и «гойство», философски имеют отличия. Термин «евреи», «гои» и т. п. как предметы материального мира, видимые и осязаемые, относятся к философской категории вещей (субстанций), тогда как «еврейство», «гойство» и т. п. относится к категории свойств (атрибутов).

Разумеется, всякое свойство проявляется в субстанции (сущности) и ею порождается, однако судить о сущности мы можем только через проявляемые ею свойства, а не наоборот, хотя то реальное еврейство, которое мы хотим в конечном итоге постигнуть, как объективная реальность, является одновременно и сущностью, и явлением, и свойством, ибо все эти понятия суть категории нашего ума, в реальном бытии пребывающие в неразрывном единстве, ибо не бывает «лошадиности» без лошади, так и не бывает еврейства без евреев и наоборот, евреи потому и евреи, что обладают атрибутом еврейства – это звучит почти так же, как вышеупомянутая тавтология: «евреев ненавидят за то, что они евреи», однако не совсем так же, мы говорим чуть иначе: евреев, как разновидность человеческой субстанции, ненавидят за то, что их субстанция проявляет еврейский атрибут – еврейскую парадигму, но, как известно, бьют не по паспорту, не по свойству, и не по парадигме, а по субстанции, т. е. по морде, хотя виновата, собственно, не сама субстанция, а ее атрибут. А вот что это за атрибут, что такое еврейская парадигма и, каковы ее принципы, сказать будет значительно сложнее, так как нам нужно будет отобрать из всего многообразия всевозможных еврейских качеств только те, которые релевантны еврейскому вопросу и являются прямыми или косвенными причинами возникновения конфликтов.

Никто до сих пор не дал ясного ответа на сей вопрос, его либо игнорируют вообще, либо отклоняются от него в сторону, путем ошибки или преднамеренного логического трюка, который в логике называется «ignoratio elenchi» (подменой тезиса – дословно, незнание того, что, собственно доказывается, перевод стрелок на другую тему, начинают «про Фому», а заканчивают «про Ерему»). Так, начиная рассматривать еврейство как субъект конфликта, нисколько не смущаясь, называют «еврейством» также другие самые разные формы общности людей: народ, нацию, религиозную конфессию, в свою очередь не имеющих четких научных определений, а за одно и культуру, традиции и прочие вещи, непосредственного отношения к рассматриваемому конфликту не имеющие, хотя ясно, что нас изначально интересует только один предмет: еврейство как совокупность тех качеств и явлений, что порождают конфликт.

Мы уже писали про «наперсточную игру», в которую нередко играют евреи в своем самоопределении: то они «раса», то «религиозная секта», то «национальное меньшинство».

Генри Форд в своей книге «Международное Еврейство» свидетельствует: «…Современный еврей…оспаривает мнение, будто еврей отличается чем-либо от других людей, кроме своей веры. „Еврей, – говорит он, – это не есть расовый признак, а вероисповедный, как член епископальной церкви, католик или просвитерианин“. Геннадий Костырченко даже упрекает Солженицына за то, что он-де „не приемлет принятого на Западе определения принадлежности к еврейству по приверженности иудаизму и национальным традициям“». Но в наши дни сами евреи давно уже доказали, что ни вера и ни приверженность иудаизму нисколько не определяют сути еврейства.

Кроме того, теперь в этой игре появилась и еще новая фаза: «Ах, мы не знаем, кто мы, у нас проблемы с самоидентификацией, мы еще не нашли себя» (реального человека с такими «проблемами» следовало бы у психиатра лечить). Так, например, преподаватель Международного Соломонова Университета Юрий Корогодский в своей статье «Несколько слов об антисионизме» пишет: «К сожалению, даже после прошедших за последние 10 лет изменений, религия уже не может сыграть консолидирующую роль. Если же исключить иудаизм, то возникнет вопрос о том, что считать символом национальной идентичности».

Но так ли уж серьезна проблема самоидентификации для общности людей, что и без нее отлично устроена в мире, имея свое твердое «место под солнцем»? Это как в том анекдоте про мартышку: «Дура – не дура, а свои десять рублей уже заработала», еврейство, при всех его, якобы «проблемах»: в самоидентификации, незнании смысла своего существования и отсутствии национальной идеи, своих целей по утверждению мирового господства добивается вполне успешно, так что проблемы в данном случае надо искать не столько у евреев, сколько у гоев.

Тем не менее, я готов признать, что евреи на самом деле не знают, кто они такие и не могут себя адекватно идентифицировать. В этом им мешает еврейский этноцентризм. Они наивно полагают, что вся их «самоидентификация» целиком зависит от их собственного сознания, и не видят, что еврейство давно бы прекратило свое существование, если бы не играло определенную роль в гойском мире, в чем испокон веков были заинтересованы сами гои, особенно, их верхи. Выполняя роль как бы биороботов у гойских сильных мира сего, еврейская гордыня возомнила о своей некой «божественной миссии», хотя не исключено, что Провидение и попустило еврейству служить силам Зла, дабы на противодействии им выковать и сплотить подлинных строителей Града Божьего. Поэтому интерес в идентификации еврейства не столько еврейский, сколько именно антисемитский: идентифицируя еврейство, определяя его суть, антисемит идентифицирует и самого себя, ибо без ответа на вопрос: что есть «семитизм» понятие анти-семитизма не имеет вообще никакого смысла, всякое «анти» суть всегда «анти-суть».

Иногда приходится слышать и «мудро-нравоучительные» возражения, типа: «еврейство как явление не поддается никакому определению», «трудно дать дефиницию такому сложному феномену, как нация», «невозможно однозначно ответить, что значит слово „народ“» и т. п. Мы же ответим на них однозначно: вся подобная «мудрость» – это хитрость демагогов или глупость невежд. Невежды в логике не знают и не понимают одной простой вещи, что дефиниции (определения) никогда не даются ни феноменам (явлениям), ни каким-либо еще объектам реального мира, определяются только понятия, при помощи которых мы можем описывать и объяснять тот или иной наблюдаемый нами реальный объект или феномен. Но для того, чтобы описать, хотя бы приблизительно, исследуемый объект, мы должны пользоваться четко определенными и ясными понятиями, дабы понятно было, о чем мы говорим и что имеем в виду.

И еще одна ошибка профанов состоит в том, что говоря о таких понятиях, как «нация», «еврей», «гражданин», и т. п., рассматривают их как некие явления природы, существующие независимо от сознания людей, мы же, рассматривая эти понятия, имеем в виду вовсе не феномены, но правовые статусы, условности, так или иначе определяемые государственными законами или общественным мнением, независимо от того, трудно ли сие определение для наших «мудрецов» или легко, разделяют ли они его или нет.

Необходимо также особо оговорить, как следует понимать утверждения, когда говорится, что такой-то тезис доказан, такое-то суждение истинно, иными словами: «Что есть истина?». У нас это означает, только одно: что данный тезис обоснован другими тезисами, истинность которых не подлежит сомнению. Например, мы считаем, что A есть B, и все с этим согласны, но некоторые сомневаются, что A есть C, тогда в подтверждение последнего тезиса приводится в качестве аргумента еще один тезис, с которым так же все согласны, что C есть B, через этот аргумент необходимо устанавливается истинность тезиса, что A есть C. Конечно, кто-то может усомниться в истинности тех или иных исходных посылок, тогда ему уже придется спорить не с нами, но также и с теми, кто с этими посылками согласен. Но опять-таки опровергать эти посылки придется через общепризнанные истины, иначе невозможно ничего ни доказать, ни обосновать, ибо первое условие всякого доказательства – наличие изначально всеми принятых общих положений. Таким образом, истинность означает соответствие одного понимания другому пониманию, и отсутствие между ними противоречий, не более. Не бывает «истинных» вещей и феноменов.

Отсюда следует, что наш путь доказательства – дедуктивное выведение неочевидного тезиса из общепризнанных посылок. Первый шаг мы уже сделали: установили, что еврейство есть некая общность людей, но этим сказано крайне мало для того, чтобы понять, почему эта общность находится в конфликте с другими общностями, мы не выяснили, в чем специфика еврейства как общности и в чем отличие этой общности от многих других разновидностей сей категории. Поэтому, вначале нам нужно будет рассмотреть некоторые формы общностей людей, которые нередко служат предикатами для определения еврейства, выяснить значение связанных с ними терминов, а потом уже искать их наличие в еврействе и определять релевантность еврейскому вопросу.

* * *

Прежде чем обсуждать термины, обозначающие те или иные сообщества, следует напомнить, что наше исследование не этнологическое и не социологическое, хотя изучаемый нами предмет может также исследоваться и другими науками, поэтому наш терминологический лексикон мы будем выводить не из социальных наук, а из дискурса, практически сложившегося в существующих исследованиях еврейского вопроса.

Подавляющее большинство авторов еврейство определяют термином «народ». «Народом семитического племени» называет евреев Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, «народом, восходящим к населению древнего Израильского и Иудейского царств, живущим во многих странах мира» определяются евреи Энциклопедией Кирилла и Мефодия. На эти определения, как на авторитетные источники ссылаются многие исследователи в своих спорах с другими исследователями, которые не признают евреев «народом», однако и те, и другие ученые мужи как-то упускают из вида, что само понятие «народ» не научное, и по сути дела никакой конкретной информации в себе не несет, в данном контексте оно выступает просто синонимом «сообщество».

Спорить здесь пока не о чем, впрочем, если брать понятие «народ» как синоним этнологического термина «этнос», то скорее правы те исследователи, которые воздерживаются обозначать все еврейство в целом этим термином. Но и даже среди ученых-этнологов нет единого общепринятого толкования всем этнологическим терминам. Так, например, автор учебника «Историческая этнология» Светлана Лурье утверждает: «Каждое из понятий, являющихся основными, базовыми для этнологии, – этнос, культура, общество, традиция – являются общим для целого ряда наук. Некоторые из них мы будем рассматривать подробно в последующих главах и тогда дадим им развернутую и разностороннюю характеристику. Сейчас же нашей задачей является ввести эти понятия в наш оборот и дать им те определения, в соответствии с которыми мы будем их использовать. Эти определения не являются общепринятыми – практически для всех перечисленных понятий общепринятых значений не существует».

Принятый в этнологии термин «этнос» имеет греческие корни, но сами греки себя «этносом» не называли. Свой народ греки называли словом «демос», а словом «этнос» называли варваров, т. е. всех тех, чья культура чем-то отклоняется от общечеловеческого основного культурного русла, каковым греки мыслили себя и свою культуру. Да и в наше время, если о какой-то музыке говорят «этника», все понимают, что речь идет не о классике, не о джазе, не о роке и даже не о попсе. Иными словами, этнос есть определенное социальное сообщество отличающееся этническими особенностями, как то: язык, культура, склад ума, обычаи. Можно ли говорить о таких этнических особенностях евреев? – Да, можно, но только в отношении отдельных и редких еврейских общин, у каждой из которых имеются свои этнические особенности, но нельзя говорить в отношении еврейства в целом, которое вряд ли представляет собой какой-то особый интерес для этнолога или этнографа, ибо никаких особых этнических отличий евреи в массе своей не проявляют. Так, например, я могу о себе сказать, что я этнический русский, потому что воспитывался и вырос в этнической русской среде, мыслю на русском языке понятиями русской культуры и менталитета, но и 90 %, если не больше, т. н. евреев, родившихся в России также являются этническими русскими, и только небольшой процент российских «евреев по паспорту» можно признать этническими евреями – только тех, для кого родной язык идиш, кто воспитывался и вырос в ортодоксальных еврейских семьях и обучался в еврейских школах.

У слова «народ», так же как и у большинства иных слов, имеется много значений. Этим словом обозначают и просто население той или иной территории (все, что народилось), и источник власти в демократическом государстве, и, наоборот, бесправное быдло, низы, находящееся под ярмом господ (в словаре Даля о слове «народ» так и написано: «чернь»).

Само собой разумеется, что ни одно из вышеперечисленных значений для понятия «еврейство» нерелевантно, так как не содержат в себе никаких специфических особенностей, которые могли бы являться причинами еврейского вопроса и этим как-то отличали бы евреев от других народов и общностей. Правда, нередко под «народом» подразумевают политическую форму сообщества, называемой нацией, что также отчасти релевантно еврейству, но у нас имеются основания различать эти понятия, ибо не всегда понятие нации совпадает с понятием народ. Уясним отличия понятия «нации» от «народа».

Во многих языках понятия «народ» и «нация» выражаются одним словом, как, например, в английском «nation», это и понятно, ибо цивилизованный народ не может быть никем иным, как нацией, в иврите есть два слова: «ума» (нация) и «ам» (народ), и хотя евреи предпочитают называть себя словом «ам», «ам Исраэль» (народ Израиля) стало уже устоявшимся самоназванием их общности, хотя в некоторых контекстах все же правильнее было бы им сказать «ума», если не вообще семейный клан, как часто и говорят на иврите: «бейт Исраэль» (дом Израиля). Поскольку о народе говорится преимущественно в политическом значении этого слова, а народ как таковой, в значении «ам», к политике мало имеет отношения, ибо народ – это явление естественное и в какой-то степени стихийное, он создается самой природой или, как полагают теологи, отбирается Богом. Нация – это уже некая организация, во многом сознательно формируемая людьми, и то не всеми, а только некоторыми – лидерами, что убедительно показал в своем исследовании «Воображенные сообщества» профессор Корнельского университета Бенедикт Андерсон.

Таким образом, единственный контекст, в котором мы можем рассматривать такие понятия, как «еврейский народ», «русский народ», «палестинский народ» и т. п. – это общность людей, объединенная общей историей, общим языком, общей культурой, возможно, и обычаями, что порождает одинаковые склад ума, возможно, и одинаковые представления о морали и других ценностях, но еще не создает основанной на осознании общих жизненных интересов системы правовых отношений, что является непременным атрибутом более развитой формы социальной общности – нации. Нередко в одном народе могут существовать общности людей, придерживающихся противоположных и даже враждебных ценностей, что порождает религиозные и гражданские войны, классовую борьбу. Тем не менее общий язык и культура по прежнему объединяют враждующие группировки в один народ.

Народ может быть сосредоточен на одной территории, а может быть и рассеянным в диаспоре, поэтому всегда трудно точно определить, кто к какому народу относится. Народ также нельзя пересчитать как роту солдат, ибо, нельзя точно сказать, сколько существует людей, кому дороги русские леса, а кому нравятся Кавказские горы, а сколько тех, кто без ума от Иудейской пустыни? Сердце ведь не прозондируешь, более того, любая попытка такой классификации выглядит бесцеремонным кощунством, как, например, кощунственной выглядела в глазах древних израильтян попытка царя Давида сделать перепись своих подданных. Они никак не могли понять, что подданные Бога (народ Божий) и подданные царя (граждане государства) в глазах чиновников суть одно и то же. И до сих пор никто даже приблизительно не знает, сколько в настоящий момент насчитывается евреев в мире, и не только в мире, но и даже в рамках одного государства, например, в России, определить процент граждан евреев представляется невозможным, ибо не все евреи по документам записаны таковыми. Кто-то числится «русским», но имеет мать еврейку, а следовательно и право на репатриацию в Израиль, которым может воспользоваться, а может и нет. Иной, наоборот, числится евреем и сам себя таковым признает, но при этом исповедует христианство, стало быть, по российским законам, он будет считаться евреем, а по израильским, нет, а это значит, что он никогда не будет иметь право на репатриацию, пока не будет пересмотрен т. н. «Закон о возвращении» в его нынешнем виде.

Здесь совершенно справедливо можно сказать: дайте право человеку любить то, что он любит, а следовательно, каждый может выбирать себе народ (язык и культуру) по своему вкусу и усмотрению. Так, немало гоев приняли еврейство и стали евреями, также и множество евреев ассимилировались с другими народностями. Множество народов, не слишком дороживших своими языками и традициями, растворились среди других народов без следа, и в том нет никакой «катастрофы».

Чувство любви и привязанности к своему народу, как близким по духу людям, называется патриотизмом, хотя нередко это слово понимают как любовь к родине. Последнее верно скорее чисто этимологически, нежели фактически (patria, по-латыни – родина, точнее, отечество), ибо под «родиной» чаще всего понимают не ту точку на планете, где ты родился, а определенный культурный ареал, с которым ты духовно связан. Но чаще всего под «родиной» подразумевают государство, чьим подданным является тот или иной гражданин, даже тогда, когда он там не родился и оно ему трижды духовно чуждо. Понятие «родина» в данном контексте понятие не столько географическое, сколько политическое, но даже любовь к родине в политическом смысле следует называть верноподданничеством или шовинизмом, а не патриотизмом. Представьте себе, насколько бы изменился дискурс, если бы иных «ура-патриотов» – холуев антинародной власти, назвали бы шовинистами?

Однако далеко не все принимают такой язык. Некоторые даже увязывают патриотизм с отношением к тем или иным географическим объектам. Так, израильский экскурсовод Марина Фельдман в своей книге «Святая земля», упомянув факты поджога лесов террористами во время интифады, пишет: «Отношение арабов и евреев в Израиле к лесам и другим насаждениям лучше всего сравнить с отношением подлинной и мнимой матери из знаменитого суда Соломона… Соломон по ужасу, отразившемуся на лице одной из них, узнал, что она – подлинная мать».

Я не знаю, что бы заметил царь Соломон, суди он сейчас обе эти стороны, наверное, увидел бы отчаяние и ненависть к оккупантам на лицах одних и лицемерие на лицах других, во всяком случае, вряд ли он отсюда заключил бы, что моя землячка Марина Фельдман – истовая палестинка, родившаяся где-нибудь среди гор Иудеи, а палестинский террорист, наверно, с Луны сюда свалился, там его и «родина». Он вряд ли бы мог также понять, почему в Израиле дают право быть патриотом и «любить» эту землю тем, кто здесь без году неделя, и лишают тех, кто здесь действительно родился, вырос и даже имеет тысячелетние корни предков. Потом, факты вандализма по отношению к этой земле имеются и на еврейской стороне, о чем ярко написано в книге другого экскурсовода и истинного патриота Святой земли Исраэля Шамира в его книге «Сосна и олива», или вот цитата из его недавнего интервью «Землю надо любить так, как любят женщину!», в которой он приходит к выводам, прямо противоположным фельдмановским: «Когда они (евреи) покидали Синай или Кунейтру на Голане, они все уничтожили до конца. Срубили рощи, бульдозером выкорчевали виноградники, которые посадили для них палестинские крестьяне, динамитом взорвали дома, доставшиеся им от прежних хозяев. Мол, если не наше, то пусть сдохнет. И сейчас, когда зашла речь о выводе из Газы, поселенцы клялись, что разрушат все живое и неживое, а только потом уедут. А с любимой так себя не ведут, ей говорят: „Живи счастливо“, „Дай Вам Бог любимой быть другим“, если уж у меня не получилось. И действительно – когда палестинцы были вынуждены покидать родные дома и сады, они никогда не портили и не поджигали их. Потому что надеялись вернуться? И это тоже, но в первую очередь потому, что они любили свои деревья и не могли даже подумать их погубить». В принципе, по логике Марины мог бы рассуждать любой захватчик, любой оккупант: «раз я что-то люблю, значит, я имею право им и владеть». Точно так же и любой вор-карманник может назвать себя «патриотом содержимого чужих карманов».

Известно латинское изречение: «Ubi bene, ibi patria» (Где хорошо – там и родина). Некоторые рассматривают его как своего рода космополитический цинизм, однако Христос учил примерно тому же: «…ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше», – сказано в Нагорной проповеди (Мф.6:21). Тем не менее, бывают патриоты, что в виду определенных политических обстоятельств вынуждены покидать родину, тем не менее сердцем продолжают любить свою страну и ее народ. Так, Шопен, например, вынужден был покинуть свою родную Польшу, так и умер на чужбине, был похоронен в Париже, на кладбище Пер-Лашез, но сердце свое завещал Польше, оно захоронено в соборе Святого Креста в Варшаве.

Таким образом, понятие «народ» трактуется нами как общность людей, имеющая общий язык и общую культуру. Являются ли евреи такой общностью? Многие отвечают на этот вопрос отрицательно на том основании, что, мол, нет у евреев общего языка, иврит большинство забыли, идиш – не язык всех евреев, и даже большинство ашкеназских евреев его забыло. Однако все эти аргументы мало что значат, бывают и русские, для которых русский язык не родной, главное, что люди хотят говорить на общем языке, хотят его знать, хотят иметь общую культуру, создавать ее, приобщаться к ней. Этнологи также считают, что для формирования этноса важно не столько чисто кровное родство между его субъектами, сколько родство духовное, самоидентификация – то, что люди сами о себе думают или себе приписывают, неважно, будь это истина или чистый миф. Многие евреи, хоть и говорящие на разных языках и живущие в разных странах, искренне верят в свое духовное единство и также стремятся к единой культуре, поэтому их, безусловно, можно назвать народом, однако мы не усматриваем в этом культурном движении ничего такого, что могло бы вызвать ненависть антисемитов и стать причиной столь серьезного конфликта, как еврейский вопрос, ведь культурное возрождение наблюдается у многих народов, не только у евреев, и особого протеста оно ни у кого не вызывает. Поэтому вопрос для нас все еще остается открытым: почему именно этот народ является субъектом еврейского вопроса? Понятие народа оказывается еще слишком велико для определения еврейства, а потому, мы можем заключить: не все, кто входят в понятие «еврейский народ», являются субъектами еврейского вопроса.

* * *

Рассмотрим теперь более детально, что собой представляет еврейский народ, каковы его особенности и из каких общностей он состоит. Исходя из вышеприведенного определения понятия «народ», мы можем сказать, что к тому или иному народу вправе принадлежать любой, кто волею судьбы или по своей воле окажется погруженным в духовную атмосферу данной общности людей и принимает все их чаяния как свои личные. Поэтому и еврейство, если его рассматривать только как народ, здесь не может быть исключением. К еврейскому народу может принадлежать всякий, кто владеет одним из еврейских языков, чувствует свою духовную связь с еврейской историей, культурой, чаяниями поколений. К еврейскому народу, безусловно, можно отнести и евреев-христиан, особенно мессианских евреев, создавших свою особую христианскую общину, основанную на соблюдении еврейских традиций, с сохранением всего лучшего, что есть в Талмуде, в учениях хасидских цадиков и у современных раввинов, однако полностью порвавших с еврейством как клановой организацией и ее расистской парадигмой. Но вовсе не обязательно евреям становиться христианами, чтобы разорвать свои всякие отношения с еврейством как организацией, и таких евреев, не включенных в еврейство как субъект еврейского вопроса, в еврейском народе немалый процент. Это и евреи-коммунисты, и многие евреи-социал-демократы, просто демократы, интеллигенты, интернационалисты, антирасисты, антинацисты и даже некоторые израильские националисты, видящие особый путь своей страны, независимый от мирового еврейства с его центром в США. Более того, вне еврейства как организации находятся и активно противостоят ему также многие религиозные евреи, такие, как «Натурей карта», да и представители других общин харедим нередко выступают против сионизма (сионофашизма), иудеонацизма, иудео-американского глобализма. Кстати, сам термин «иудеонацизм» принадлежит известному израильскому профессору Иешаягу Лейбовичу, который мог совмещать свои «ультралевые антисемитские» взгляды с ультраортодоксальным еврейским образом жизни, и он, конечно, один из лучших представителей еврейского народа, никакого отношения к еврейству как организации не имеющий.

Что интересно, сами евреи причисляют не входящих в их организацию евреев к антисемитам, но в довольно-таки своеобразной форме. Чтобы как-то выйти из того затруднительного положения, в которое их поставили «евреи-антисемиты», они придумали специальный термин «самоненависть». На чем основан сей ярлык, нам понять не дано, авторы, его применяющие, обычно объяснениями себя не утруждают, да и на наши вопросы вряд ли ответят. Евреи с более-менее здравым смыслом тоже не понимают, о чем тут говорят их братья. Так, например, Исраэль Шахак в своей книге «Еврейская история, еврейская религия: тяжесть трех тысяч лет» посетовал: «Быть против и антисемитизма и еврейского шовинизма считается „ненавистью к себе“ – термин, который я нахожу бессмысленным».

Впрочем, если не судить сей термин с позиций строгой грамматики или вышеназванной «школы имен», а постараться перевести его с языка ярлыкового на язык общечеловеческий, то окажется, что он не такой уж и бессмысленный, просто, когда так говорят, следует это понимать, как «ненависть к нам», т. е. отношение одних представителей еврейского народа к другим как к далеко не лучшей его части, но заинтересованной выдать себя за весь народ. Эта часть исходит из принципа: «кто не с нами, тот против нас» – да, совершенно верно, против вас, но это еще не значит, что тот, кто против вас, он против всего народа, да еще в придачу против самого себя. Надо сказать, что евреи, разделяющие еврейскую парадигму, вообще мало отличаются оригинальностью мышления, и если кто-нибудь из них скажет какую-нибудь чушь, то все остальные будут повторять ее за ним как попугаи.

Много раз мне приходилось слышать обвинения в самоненависти против моего друга Исраэля Шамира – одного из достойнейших сынов еврейского народа. И однажды я так возразил одному из его и моих оппонентов, сказавшему, что Шамир ненавидит себе подобных: «Разве Шамир где-нибудь писал, что ненавидит себе подобных? Покажите пример, чтобы не быть голословным. Если он кого и ненавидит, то это скорее вам подобных. Не путайте, пожалуйста, себя и его. Шамир относится к той категории людей, что воспитывают в себе те качества, которые хотели бы видеть в других. Как можно ненавидеть подобное тому, что ты любишь? Но если ты воспитываешь в себе эгоизм, ксенофобию, гордыню, то вряд ли ты будешь любить подобные качества в других, потому и будешь ненавидеть себе подобных, как, впрочем, и неподобных».

В еврейский народ под именем израильтян могут вполне ассимилироваться также и выходцы из других народов: русских, грузин, арабов и любых иных, кто, длительное время проживая среди израильтян, усвоил их язык, культуру, болеет общими проблемами страны и живет ее интересами. Однако эти израильтяне уже не составляют еврейской нации, даже если они вполне лояльны еврейству как организации (шабесгои), но, с другой стороны, евреи-антисемиты входят в состав нации, так как де-юре обладают всеми правами евреев.

Впрочем, израильтяне и еврейский народ – это также не совсем одно и то же, а определять евреев как народ мы можем с некоторыми оговорками, ибо тут могут возразить, что далеко не все еврейские общины имеют одинаковую культуру, бывают общины сефардские, бывают, ашкеназские, есть курдские, иранские, бухарские, караимы и т. д. и т. п., и культурные различия между всеми ними весьма глубоки. (Кстати, еврейский вопрос и антисемитизм никогда не касался караимов, горских евреев, татов, бухарских евреев и многих других общин). С другой стороны, культура как таковая редко предъявляет серьезные претензии к другой культуре, а потому непосредственно не может являться фактором конфликта, здесь должен быть еще и интерес политический, только тогда народ начинает осознавать себя как нацию и претендовать на определенные национальные права, вне зависимости от тех или иных этнических особенностей общин, составляющих нацию. И наконец, контрольный вопрос на релевантность термина нашему главному тезису: Является ли еврейский вопрос конфликтом с еврейским народом? Исходя из всего вышесказанного, получаем отрицательный ответ. Поэтому, обсуждая еврейство как субъект еврейского вопроса, не следует переводить стрелки на еврейский народ.

* * *

Теперь рассмотрим следующую форму общности людей: нация. Как мы уже упоминали выше, многие определения привычных терминов либо давно устарели либо нерелевантны в контексте еврейского вопроса. Поскольку мы рассматриваем причины конфликтов, в частности, конфликтов национальных, постольку нас интересуют именно те атрибуты нации, которые могут стать причинами таких конфликтов. У нации такие атрибуты, безусловно, есть. Одним из них является, прежде всего, практика деления людей на «своих» и «чужих» с теми или иными дискриминационными целями, для чего и существует специальное клеймо «национальности», отмечаемое в т. н. «пятой графе» (для нас слово «национальность» отличается от слова «нация» точно так же, как «партийность» от «партии», т. е., определением принадлежности к данной группе, других отличий мы не видим); в тех странах, где не существует записи «национальности» в официальных документах, функцию «пятой графы» выполняет графа гражданства, в таком случае все граждане данной страны представляют собой единую нацию. Этот атрибут нации, не имеет никакого отношения ни к культуре, ни к языку, ни к среде обитания, однако имеет отношение к распределению материальных благ, юридических прав и социальных привилегий, поэтому, являясь формой коллективного эгоизма, нация стремится приобрести как можно больше благ для «своих» за счет «чужих», независимо от того, где бы «свои» ни проживали и на каком бы языке ни говорили. Сей атрибут мы называем национализмом. Таким образом, национализм есть главный и определяющий признак нации. Странно, но факт: почти ни в одном определении нации, а их существует достаточно много, не присутствует этот столь естественный и очевидный атрибут.

Классическим определением нации долгое время считалось определение И. В. Сталина: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры» («Марксизм и национальный вопрос»), но и антимарксистская точка зрения, например, националиста Василия Шульгина мало в чем противоречит сталинской: «… Что такое нация? Сие есть союз людей, связанных между собой некоторыми признаками. При определении этих признаков разные умы весьма расходятся, но главнейшими все же признаются: совместное жительство, то есть общая территория; кровная близость, то есть более или менее отдаленное родство; общность языка; принадлежность к одному и тому же государственному организму» («Что нам в них не нравится»).

Все это путано, мудрено и логически некорректно, кроме фразы: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей», но уже слово «возникшая» относится к категории причины (т. е. как и когда возникшая, при каких обстоятельствах, в результате чего), а не явления (что, собственно возникло), сущность которого предполагалось определить. Это все равно что сказать: «Для возникновения (создания) автомобиля требуется завод, необходимое сырье, технология, инженеры, рабочие и т. п.» – да, без этих факторов автомобиль не возникнет, но разве отсюда ясно, что такое автомобиль и чем он отличается, скажем, от велосипеда?

Так же есть абсурд и у Шульгина: «Союз,…связанный признаками…» – признаки как таковые никогда ничего не связывают, особенно союзы. Но куда проще было бы сказать: Нация есть союз, общность людей, объединенных корпоративными (националистическими) геополитическими интересами, и имеющая или стремящаяся обрести свою полную или частичную (автономную) государственную независимость. Такой союз могут представлять собой как члены одного семейного клана, так и более крупные национальные образования, включающие в себе много народностей, этнических групп и даже суперэтносы.
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
4 из 6