За веру, царя и Отечество

По высокому косогору к реке бегом спускались мужики…

Бледно-синий Курицын на четвереньках стоял на берегу и громко, никого не стесняясь, плакал.

– У меня баня топлена! Давай парня ко мне! – предложил кто-то из мужиков. – Давайте, подсобите! Тяжёлый больно…

Потом кто-то из мужиков помог встать Владимиру. Он, дрожащими от усталости руками, кое-как надел лыжи и медленно пошёл к себе домой.

Весь апрель в Санкт-Петербурге дождило. Серое небо, серые дома, серая Нева…

Дни были похожи один на другой: такие же серые…

– На завтрашний бал- вечеринку к нам приглашены девушки из старших классов женской гимназии. У вас есть время, чтобы как следует подготовиться. – Объявил им на утреннем построении их классный наставник штабс-капитан Беленков Юрий Константинович.

– Ух ты! Вот это хорошо! Это мне нравится! – восторженно прошептал за спиной Головинского его хороший товарищ Александр Колганов.

Бал- вечеринка проходила, как всегда, чинно: трое классных дам пристально наблюдали за поведением своих воспитаниц, а штабс- капитан Беленков и командир роты Его Величества полковник Забелин, по прозвищу Швабра, смотрели за кадетами.

Был организован маленький и недорогой буфет. В перерывах между танцами объявлялись различные конкурсы.

Одна из классных дам, с серьёзным выражением лица, в очках с толстыми линзами, встала из кресла и потребовала тишины.

– Наши девочки приготовили для кадетов сюрпри-и-из! – заявила она, растягивая последнее слово, чтобы привлечь внимание всех присутствующих в зале.

Наступила тишина.

– Для вас, господа офицеры, и, конечно же для вас, кадеты, Марина Игнатьева исполнит Сонату для фортепиано номер два Людвига ван Бетховена.

За рояль села высокая миловидная девушка с большими глазами и прикоснулась к клавишам.

– Господа кадеты, надо ответить! Надо ответить! Не ответим – потеряем лицо! – взволновано прошептал подошедший штабс- капитан Беленков.

Все замерли…

– Ну что, долго думать будем? – раздражаясь поинтересовался их классный наставник.

– Голова – это к нам с тобой алаверды! Ты поёшь, а я тебе буду аккомпанировать! – азартно хлопнул по плечу Владимира Калганов.

– Давайте, Головинский! Давайте, Колганов. Надо спасать ситуацию! – торопил их Беленков.

– Хорошо, спою романс «Белеет парус одинокий». – Согласился Владимир. – Саша, ты его знаешь?

– Голова, конечно! Не переживай! – опять хлопнул его по плечу Колганов.

Владимиру стало страшно. В горле пересохло. Всё тело стало «гореть» и чесаться. Он ведь никогда не пел перед такой большой аудиторией. Исполнял романсы в семейном кругу, для тётушки, для друзей. А здесь, в этом зале, сейчас столько народа… Столько приглашённых девушек, их воспитательницы!

«Как бы не опозориться! Нет! Нет! Я не опозорюсь! Надо дерзать, Владимир!» – думал Головинский, направляясь к роялю.

Девушка закончила играть. Наградой ей стал гул аплодисментов.

– Романс «Белеет парус одинокий». Слова Лермонтова. Исполняет Владимир Головинский. У рояля – Александр Колганов. – Громко и торжественно объявил штабс- капитан.

Владимир откашлялся. Раздались первые аккорды, и он начал петь. С первыми словами романса к Владимиру пришли спокойствие и уверенность в себе. Он пел, вкладывая в каждое слово свою душу, свой талант.

Что ищет он в стране далёк-о-ой
Что кинул он в арею родно-ом…

Закончил Владимир и поклонился…

– Браво-о-о! Голова, браво-о-о! – заорали от восторга все кадеты и начали бить в ладоши и притоптывать.

– Браво-о-о! – кричали удивлённые гимназистки и с энтузиазмом аплодировали.

Бал- вечеринка уже походил к концу, когда к Владимиру подошёл, признанный во всём Первом кадетском кадетском корпусе, как лучший знаток женского пола, Николай Лисовский.

– Слышишь, Голова, а эта лупоглазенькая изъявляет упорное желание познакомиться с тобой. Мне об этом сказала её подружка, с которой я встречаюсь.

– Какая лупоглазенькая? – не понял Владимир.

– Та самая, которая до тебя по клавишам рояля стучала. Подойди к ней!

– Да как-то неудобно… – испугался Головинский, – может ты, Лис, не правильно понял?

Иди! Иди! Я всё правильно понял! – сально ухмыльнулся Лисовский.

Головинскому было и страшно, и стеснительно, и неудобно. Но он пересилив все свои страхи и сомнения, подошёл к «лупоглазенькой».

– Добрый вечер! Меня зовут Владимир. – Улыбаясь, представился он.

– А я, Марина. Марина Игнатьева. Поздравляю вас, Владимир, вы так талантливо исполнили мой любимый романс «Белеет парус одинокий»! – глядя ему прямо в глаза произнесла девушка.

– Спасибо! – поблагодарил её Головинский и почувствовал, как краснеет.

– Владимир, я хочу вас пригласить к нам домой на обед в будущее воскресенье. У нас собираются близкие друзья родителей. Мне бы очень хотелось, чтобы вы согласились и пришли. – Марина продолжала смотреть ему прямо в глаза.

– Я приду! С удовольствием приду! – совсем смутившись, пообещал Головинский.

С этой минуты Владимир постоянно думал о Марине:

– Совсем она не лупоглазенькая, в очень красивая девушка с выразительными большими карими глазами. Прямой носик. Шея высокая. Губки очень милые. Дурак Лисовский! Мелет разную чепуху. А как меня примут в её доме? Решительная девушка Марина! Вот так сразу, бац. И пригласила! Очень решительная!

В пятницу Головинский заступил дежурным по роте Его Величества. В классе тем временем произошёл скандал. Преподаватель латыни Терентьев возмутился тем, что никто не подготовился к уроку.

– Нет Головинского и не с кем разговаривать! – в сердцах бросил он и подал письменную жалобу командиру роты.

Швабра, особо не разбираясь, запретил всему классу выход в город в субботу и в воскресенье назначил на эти дня строевые занятия на плацу.

Эта новость неприятно поразила Владимира.

– Я же слово дал, что приду в гости к Марине! Как мне теперь быть? Может быть попросить увольнение у командира роты лично для себя? Но тогда это будет подлостью с моей стороны! Я же предам моих товарищей, если получу официальный выход в город, а они буду бить ноги на плацу!