Маскарон. Роман

– Вот именно! С кем?! С тем, кого ждет осуждение и ад! Генрих уже свел во Франции суды над ведьмами, колдунами и оборотнями почти на нет. Несомненно, это по внушению Люцифера!

– Господи, помилуй нас, грешных!

– Ваше Преосвященство, Монсиньор. Я рад, что мы нашли общий язык. Да-да, именно «мы». Потому что у ордена есть тайный план.

О каком плане они говорят? Аню охватил страх. Она поняла, что стоять тут нельзя, что она совершила ошибку, остановившись на лестнице и прислушавшись к разговору, не предназначенному для чужих ушей, сомнительному и таящему угрозу, слушать который дальше становилось уже просто опасным. Что надо немедленно бесшумно уходить.

Но, несмотря на это, она продолжала стоять на том же месте, не в силах сделать ни единого движения, словно приклеившись к растреклятой пятой ступеньке.

– Монсиньор де Аквавива, – заговорил кардинал, – во время нашей с ним беседы дал мне понять, что существует некий план – как я догадываюсь, весьма масштабный, имеющий своей целью восстановление позиций Церкви и истинной веры, и что Орден вскоре посвятит в него тех, кого должно.

– Именно так, Ваше Преосвященство – весьма масштабный. И, не скрою, чрезвычайно рискованный. Требующий дерзости. Но зато в случае успеха сулящий…

– Я понимаю. То есть, если я не ошибаюсь, речь, наконец, идет о переходе от слов к решительным действиям?

– Да, Монсиньор. Первоначальная идея была в общих чертах придумана покойным Его Величеством королем Испании Филиппом II незадолго до его кончины и доверена им Ордену в качестве политического завещания.

– А Орден разработал на ее основе план, так?

– Именно так. Условное название Плана – «Пальцы Сатаны». Суть его в следующем… Монсиньор, вы уверены, что нас никто не подслушивает?

Аню пронзил страх. Живот скрутило, а сердце застучало гулко и часто. Боясь пошевелиться, она замерла на пятой ступеньке.

– Можете быть спокойны, брат Ксаверий. В моем доме мы избавлены от наушников папы и императора, вроде этого Стефана Дельмонта. Крайне странный и скользкий тип.

– Стефан Дельмонт, вы сказали?

«Боже, они говорят о Стефане»!

– Да, Ваше Преосвященство.

– Кто это?

– Человек императора Рудольфа II. Разнюхивал тут все, повсюду совал свой нос. И ведь не арестуешь его! А я бы с удовольствием его спалил. К счастью, он уехал к себе в Прагу доносить обо всем патрону.

– Почему же вы не могли его арестовать, монсиньор?

– Вы шутите, брат Ксаверий? Арестовать личного представителя и доверенное лицо императора – это уже чересчур. Этого, увы, я себе позволить не могу.

– Жаль. Но, я надеюсь, это уже ненадолго.

– Вот как?

– Именно так. И, кстати, насчет императора. Он тоже – палец Сатаны. Вижу, вы меня понимаете, не так ли?

– Думаю, да. Иными словами – орудие.

– Конечно. Сам Князь Тьмы вне нашей досягаемости. Но для того, чтобы осуществлять свои богопротивные замыслы, он действует через своих агентов – еретиков, колдунов и прочих. Они – это как бы его пальцы, без которых он ничего не смог бы совершить. Так вот…

– Я вас понял: что, если эти пальцы отрезать? Так?

– Совершенно верно, Монсиньор!

– А прочие пальцы – это Генрих Наваррский, Иаков I Английский, Кристиан IV Датский, курфюрст Саксонский и прочие князья-еретики, не так ли?

– Да. И не только князья.

– Так, так. То есть, если я правильно понял, речь идет об их физическом устранении?

– Вы поняли правильно, Ваше Преосвященство. Это – первый пункт плана.

– Какой же второй?

– Но разве Вы, Ваше Преосвященство, не затронули эту тему в разговоре с Монсиньором де Аквавивой?

– Вы говорите об этих, так называемых, «чертях»?

– Я говорю о Прежних.

То, что говорил брат Ксаверий в течение следующих десяти минут, вызвало у Ани непередаваемый страх и отчаяние, сердце ее зашлось от запредельного ужаса. Знание это было невыносимым, и она постаралась это забыть.

Разговор, между тем, продолжался. Ох, что за день сегодня – 15 августа 1609 года! Нет, нельзя это слушать! Аня сумела, наконец-то, сбросить оцепенение. Тихонько, стараясь ступать неслышно, она спустилась на пять оставшихся ступенек и оказалась перед дверью, ведущей с лестницы в вестибюль. Теперь оставалось лишь одно: бесшумно открыть и закрыть ее.

Она осторожно потянула ручку на себя. И когда проем уже открылся почти достаточно для того, чтобы в него можно было протиснуться, дверь предательски скрипнула.

Аня обмерла от ужаса…

…И тут контуры предметов потеряли четкость, размазавшись в пространстве и окутавшись зеленоватой дымкой. Закрыв дверь, Аня сделала несколько шагов и почувствовала, что прошла сквозь волну жара, ее сердце сильно застучало и к горлу подступила тошнота. Голова закружилась, и она вынуждена была, прикрыв глаза, присесть на стоявшую у высокого окна скамью. Просидев так, должно быть, минут десять или около того, она почувствовала себя лучше и открыла глаза. Роскошное платье исчезло, и все теперь было как всегда: блузка и белые бриджи. Не без труда Аня поднялась, медленно пересекла вестибюль католического церковного архива Бамберга и вышла через главный вход на улицу. С чувством облегчения она вздохнула, повернула направо и влилась в поток прохожих. Но тут кто-то положил тяжелую руку ей на плечо.

Глава 4

ОПАСНАЯ МЕШАНИНА

«Тейзер»[12 - Модель мощного австрийского электрошокера] выхватывать было уже некогда, и Аня резким движением, как ей показывал Макс, с разворота нанесла удар локтем туда, где должно было находиться горло нападавшего. Но удар был отражен, ее рука была схвачена намертво, словно клещами. Сейчас противник заломит ей руку за спину, и…

Клещи расслабились, и Аню мягко повернули кругом.

– Ну, мать, ты даешь! – прозвучал хорошо знакомый чуть хрипловатый мужской голос – Ты мне чуть кадык не сломала! Я еле сумел парировать удар. Научил, понимаешь, на свою голову.

– Боже мой, Макс! Ничего лучшего не нашел, кроме как мне сюрпризы устраивать! У меня уже этих сюрпризов выше крыши. Долго думал?

Аня почувствовала злость, но в то же время она испытала безмерное облегчение оттого, что Макс здесь. И второе чувство было куда сильней.

– Как хорошо, что ты приехал сегодня, – сказала она невпопад и уткнулась ему в грудь. – Ждать до завтра – с ума сойти как долго!

– Анюша, что тут происходит? – спросил он, заключая Аню в объятия.

– Теперь нас двое, – произнесла она вместо ответа, – и им будет не так просто до меня добраться.