Артисты и клоуны. Роман

И в этот момент она видит «расплывшееся» лицо Вовы, все еще изображающего Кашпура, и сама прыскает от хохота.

Вова комически раскланивается (Мать не без оснований считает, что у него дар характерного актера) и разными «цирковыми» голосами выкрикивает:

– Здравствуй, Бим! Здравствуй, Бом! Весь вечер на арене цирка! Ха-ха-ха! ………….

Глава 5: «ПОЛНЫЙ СИНУС»

Есть эпоха Возрождения, есть эпоха Просвещения. И есть эпоха Застоя. Застой, он тоже нужен время от времени. Устают люди от бурных событий, ох устают! И очень даже не против пожить спокойно. Пусть застой: присядем, отдохнем. Не зря же это славное время зовется еще «застойно-застольным», совсем не зря!

Назвали так это время те, кто хотел его обидеть. А оно не обиделось – оно не из таких. Оно спокойное. Не всегда «в жизни есть место подвигу» – есть и времена, когда живут без подвигов. И замечательно без них обходятся! И не надо эти эпохи спокойной жизни клеймить! Дескать, это время серых личностей. Ничего подобного! Как раз интересных личностей хоть отбавляй. И даже очень интересных. Как выяснилось лет через тридцать-сорок…

Некоторых интересных личностей можно встретить… в подвале. Да-да! Не удивляйтесь! Это – отнюдь не худший вариант – для тех, кому, в силу юного возраста, не всегда удается посидеть «официально».

«Увы… Подвал. Грязный, мерзкий…» – Ничуть не бывало! Даже близко не лежало. Напротив – тут чисто, сухо и по-своему даже уютно. Подвалы, они разные бывают. И люди тоже там разные попадаются. Не только вонючие бомжи, но и вполне прилично пахнущие: хорошими сигаретами, а, бывает, и дорогим коньяком… Откуда дровишки? Об этом – в свое время.

Сидящие в этом подвале воспринимают его, скорее, как место, не лишенное известной респектабельности. Нечто с легким налетом романтики.

А сидят в нем Саша и его школьный друг Гена. На чем сидят? – Кинокамера панорамирует:

Стены бетонные, на одной из стен голая, но мощная лампочка – 200 Ватт. В середине помещения – голубого цвета ящик, что-то вроде сундука. Он и есть главный предмет тут – это стол. На нем – бутылка водки и тарелки. Да-да, тарелки! Их прихватил с собой из дома Гена, квартира которого находится прямо над головой у друзей. Ну, и стаканы, – наверное, думает читатель. Ан нет! Стаканы отсутствуют. А вместо них – мензурки. Не то, чтобы Саше, который исполняет обязанности наливающего (здесь уже всё давно и четко расписано), нужны были деления на питейной посуде. Он и без всяких делений разливает точно по линейке. А просто так вышло, совершенно случайно, что пришлось купить эти мензурки… Но это не очень интересная история.

Тут же стоит трехлитровая банка, примерно на треть заполненная окурками. На лампочке сушатся несколько сигарет. Тому кто живет в нынешнее, благословенное и проклинаемое время, нужно пояснить, что в Стране Советов, хоть и много лесов, полей и рек, но мало нормальных сигарет. Табак в сигаретах, как правило, сырой, так что курить сигарету сразу, как она есть, почти невозможно. Ее надо хотя бы размять, а еще лучше – подсушить. Вот и сушатся табачные изделия на лампочке. Впрочем, порой друзья покуривают кое-что получше – когда Саша разживается, привезя «гостинцы» из Москвы. Или когда Вова привозит ему что-нибудь пристойное с гастролей в каком-нибудь приличном месте.

А сидят наши закадычные друзья на своих традиционных, «кровных» местах: Саша – на бумажном мешке с засохшим цементом, а Гена – на поставленном «на попа» посылочном ящике, также наполненном засохшим цементом – для устойчивости. И им очень даже удобно.

– Ну, все это, конечно, хорошо, но займемся делом, – произносит Саша.

Привычно-небрежным, отработанным движением он скручивает колпачок с бутылки, наливает в пластиковые мензурки точно, как по линейке.

– Ты есть прав, – с усмешкой соглашается Гена. – Трудно, но нужно! Такая у нас работа!

– Золотые слова! – поддерживает Саша. – Вновь мы на тропе войны с зеленым змием!

– Вообще эти мензурки… Нормально!

– А что, удобно! Как в аптеке. И глаз – ватерпас не нужен.

– Ну, ты и в нормальные стаканы (это слово он произносит с ударением на последнем слоге) наливаешь —точняк!

Саша не возражает.

– Да уж… – говорит он. – Серьезное дело требует профессионального подхода.

Оба почти синхронно берут мензурки в руки.

– Ну, вздрогнем! – произносит Гена. – Но не дрогнем.

– А если и дрогнем, то не продрогнем!

– Давай за встречу. – отвечает Гена. И, смеясь, добавляет: – Давненько не виделись.

– Давай, как водится, – завершает Саша этот обмен ритуальными фразами, и оба выпивают – вновь почти синхронно.

– Закусим, однако, – говорит Гена, после чего с деловым видом достает большой бумажный пакет и начинает его разворачивать.

Это настоящая «матрешка». Сначала снимается наружная бумажная обертка, под ней еще один пакет – уже поменьше, он перевязан бечевкой. Гена тщательно, сосредоточенно снимает бечевку, разворачивает и этот пакет. Это напоминает священнодействие. Саша напряженно следит за этими манипуляциями. Возникает и нарастает предвкушение того, что там, внутри – нечто из ряда вон, деликатесы, и довольно много. Под вторым слоем упаковки – третий – из плотного ватмана. Он тоже перевязан и он еще меньше. Гена разворачивает и его. Напряжение нарастает.

– Было трудно, – со вздохом произносит он, – но вражеские посты пройдены благополучно.

Взору предстает, наконец, полиэтиленовый пакет, также аккуратно перевязанный. Гена торжественно разворачивает и его. В нем… одинокий соленый огурец.

– Натур-продукт! – комментирует Гена.

– Я уж было подумал, там яства обильные, на пятерых, не меньше… – говорит Саша.

– Ну, – вздыхая, отвечает Гена, – такова суровая сэ ля ви.

– Ну, к счастью, не столь уж суровая… – возражает друг и достает полиэтиленовый пакет, который передает Гене.

Тот разрывает пакет – в нем обнаруживаются беляши, упакованные особым образом: так, чтобы сохранить их теплыми как можно дольше. Это – «ноу хау» Бабки.

– Теплые! – произносит Гена с восхищением – С ума сойти!

– Марь Степанна специально так сделала, – говорит Саша. – Сказала: (он имитирует ее произношение) «Вы там, чать, голодные будете сидеть. Знаю я вашу закуску. Консервы какие-нить. Так хоть беляшков поешьте».

– Круть! – Гена откусывает беляш. – Мария Степановна всё понимает. Правильный человек.

И он откусывает еще.

– Да, Маруся – она такая – произносит Саша с нежностью.

– Вкусно – усраться можно!

– Ну, с этим мы подождем, я думаю. Как-то не к месту…

Гена смеется.

– Ну-с, не будем тянуть кота за хвост – это жестоко и негуманно, – замечает Саша. – Как говорит мой дорогой фазер – между первой и второй перерыв должен быть максимально… короткий!

Оба смеются. Саша наливает по второй, совсем немножко в и без того небольшие мензурки.

– В нашем деле лучше не гнать лошадей, – заявляет Саша нравоучительным тоном. – А то, помнишь, на дне рождения у Элки, бухают стаканАми, как колхозники. Набуздынят стаканЫ-гранчаки всклинь – (он показывает пальцами полный стакан), – так что водяра чуть не через край переливается… И весьма скоро праздничное застолье плавно перетекает в подстолье.

– Это есть дебилы, – подхватывает Гена. – Вскрытие показало отсутствие серого вещества.

– Вскрытие показало, что смерть наступила в результате вскрытия.

– Всех вскроют, раньше или позже. Но лучше позже.