Дом, стоящий там. Роман

«Было это давно, как сейчас помню – где-то не то в конце юрского, не то в начале мелового периода – хотя точно не скажу, память уже не та – но велоцирапторы и тираннозавры, кажется, еще не вымерли. Впрочем, это несущественно».

Жанна хихикнула и взглянула на Билла. Тот в ответ ухмыльнулся «со значением», мол, то ли еще будет! Кеша продолжал изображать «Иван Иваныча» – так в обиходе называют манекен, который используется при испытаниях новых моделей автомобилей. О Боже, та еще аудитория! Обычно в этом месте реакция была более живой. Но надо было продолжать. Я вновь нажал на Play.

– Короче, я был тогда молодой и красивый, – сказал я, решив отбросить «кружева».

– Вы и сейчас еще очень ничего, – заметила Жанна.

– Я тронут Вашим человеколюбием.

– Нет, я честно, – поспешила заверить Жанна.

Билл поднял глаза к лампочке на плафоне, с редким мастерством играя садовый шланг.

– Не сомневаюсь, – успокоил я Жанну. – Но в те далекие времена туманной юности я еще вызывал не только большое человеческое сочувствие, но порой и некоторые другие эмоции и работал в одном очень странном месте…

– Но Игорь сказал, что Вы работали в Политехе…, – смущенно проговорила Жанна.

– Это святая правда, – подтвердил я. – И это очень странное место, поверьте. Возможно, Вам это станет понятнее, если я скажу, что я служил в отделе, занимавшемся иностранными студентами – у нас их было много.

И вот, в один не очень прекрасный день, сразу после обеденного перерыва, в нашей комнате раздался телефонный звонок. В сыто-благодушном настроении я снял трубку. Однако то, что я услышал, заставило меня поперхнуться. Из сбивчивых слов капитана милиции я понял только, что в одном из наших дальних общежитий (а они у нас раскинулись по всему городу) происходит нечто, мягко говоря, из ряда вон выходящее.

А дело оказалось в том, что один наш студент-араб (не важно из какой страны) выдвинул в окно шестого этажа «общаги» абсолютно голую девушку – советскую студентку из нашей же альма-матер.[4 - От лат. Alma mater – родной ВУЗ (букв. «кормящая мать».]

– Какой матери? – переспросила Жанна.

Билл заржал.

– Такой-то матери, – с трудом проговорил он сквозь хохот.

Кеша издал некий утробный звук, по-видимому, долженствующий означать смех.

Жанна смутилась, но Билл приобнял ее правой рукой и, чмокнув в щечку, завопил:

– Ах, ты моя прелесть. Я тебя обожаю!

– Короче, эта девица была студенткой нашего же славного ВУЗа, – пояснил я Жанне (и, надо полагать, Кеше), вновь перехватывая нить разговора. – Это латинское выражение, оно значит «кормящая мать».

– То есть, ВУЗ – это вроде мамочки родной, так что ли? – спросила Жанна.

– Именно так.

– Ну, это точно не про наш институт, – заметила она с сарказмом зрелой, битой жизнью женщины.

Мне стало жаль девчонку.

– Не бери в голову, – сказал я. – Я просто выделываюсь.

– У Вас клево получается, – польстила мне Жанна.

– О! – не удержался Билл. – Ышо как!

– А это, ну то, что вы рассказываете, это, правда, было?

– Да, – ответил я. – Это действительно было. И это смешней всего.

– А что было дальше?

– А дальше – самое интересное. Высунувшись из окна, араб держал девушку за ноги, вниз головой. При этом он время от времени кричал: « Сейчас я ее отпущу!» Именно такую картинку я застал, приехав туда, от имени отдела.

Диспозиция, то есть, положение сторон перед сражением, была вкратце такова: изнутри парень забаррикадировался, внизу стояло три милицейских машины: два Уазика и «Волга». С арабом пытались вести переговоры через дверь, но бесполезно. Его друг и земляк объяснил, что он приревновал свою подружку, и теперь у него «кровь кипит». После краткой беседы с земляком и небольшого совещания с милиционерами, я пошел на шестой этаж вести переговоры. Несколько ребят в форме пошли со мной. Вооружившись несколькими цитатами из Корана, призывающими к умеренности, я начал его увещевать, периодически используя также случайно запомнившиеся мне арабские фразы, надо признаться, не всегда относящиеся к делу.

Видя, что никакого движения не наблюдается, я в отчаянии прочел ему по-арабски «Фатиху»[5 - Букв. «Открывающая» – первая, короткая сура (глава) Корана.]. Так называется первая сура, то есть, глава Корана.

– «Фатиха» – это женское имя?

– Нет. Женское имя – Фатима. А «Фатиха» означает в переводе «Открывающая» – это потому, что она – первая.

– И вы помните всю главу наизусть? – изумилась Жанна.

Она явно увлеклась рассказом. Билл сидел, благодушно улыбаясь, всем своим видом как бы говоря: молоток, Бом, не подкачал.

Ну вот, отдувайся тут, понимаешь, за этого Дон-Жуана.

– Да, я помню, – улыбнулся я. – Всю главу целиком. Но это не трудно. Дело в том, что она совсем короткая – всего семь айятов, то есть, «стихов». Это вроде нашего «Отче наш», только мусульманского. А потом я продекламировал и еще одну суру – «Аль Кафирин»[6 - «Неверные» – 109, также короткая, сура Корана], что означает «Неверные». Она еще короче. Там говорится, что мусульмане не должны подражать неверным и не должны делать всякие гнусности.

В заключение я процитировал известную формулу: «Ауззу би-л-лахи мин аш-шайтан ар-раджим».[7 - «К Аллаху прибегаю от шайтана, побиваемого камнями» (араб.)] Это значит: «К Аллаху прибегаю от шайтана, побиваемого камнями».

– В смысле – «держись от шайтана подальше», так?

– Типа того. Точнее, не следуй наущениям шайтана, а держись поближе к Аллаху и его словам, то есть, к Корану.

– А почему шайтана побивают камнями?

Билл вновь сграбастал Жанну и, как всегда, громко возгласил:

– А потому, моя радость, что он – редиска. А редисок на Востоке полагается забрасывать камнями.

– Ой, ну, Игорек, – раздраженно заерзала девушка, – дай поговорить с человеком!

– А я что, – деланно обиделся Билл, – уже и не человек?

– Но ты же сам говорил, что ты – Принц-Железный Член с Альфы Центавра, – припечатала Жанна.

Ну вот – получай, фашист, гранату.

Кеша жизнерадостно засмеялся.

Что до меня, то я ни на минуту не усомнился в точности этой «цитаты» – это было очень похоже на Билла. Пожалуй, был в этом даже своего рода «фирменный стиль», но вряд ли в данном конкретном случае автору доставило удовольствие такое цитирование.