– Научное любопытство, мэтр? – вкрадчиво поинтересовался Ио.
– Кажется, горелым запахло, – недоуменно пробормотал Сцевола, – С кухни, что ли?
Архимед вышел из- за стола и быстрым шагом направился к двери. С улицы в таверну повалил дым.
Все посетители, включая только что беседовавшую четверку, выскочили на улицу.
Ио оторопел. Деревянный конь в центре Пляс Антик полыхал как факел.
– Это что – исполнение предсказаний Кассандры? – спросил он у незнакомца рядом.
– Да какое предсказание! – отозвался прохожий, жадно вглядываясь в разгорающийся огонь, – Это же один из ее олухов и поджег. Да и бог с ней, с этой дурой, в конце концов, – зевака вздрогнул и торопливо пояснил, – это я про коня говорю, если Вы не поняли.
– А пожарные где?
– Какие пожарные? – удивился другой незнакомец, – По Городу только от обстрелов несколько десятков пожаров в жилых домах. Там людей спасают. Кто эту хрень будет тушить, Вы о чем?
Сцевола с разинутым ртом смотрел вверх.
– Мэтр, – обратился он к Архимеду, – А Вам не кажется, что сейчас…
Туловище коня стало все быстрее крениться в сторону. Толпа охнула и отпрянула. Вдруг горящая голова отделилась от обуглившийся деревянной шеи, и будто ее кто- то метнул, с размаху влетела в верхнее окно таверны. Через мгновение в глубине таверны раздался громкий хлопок. Языки пламени вырвались из дверей.
– Портфель! – заорал Архимед, – Там же чертежи, записи!
– Какие записи? – не понял Ио, – Вы что, сверхсекретные материалы с собой в таверну притащили?
– Дома хотел поработать, – пропавшим голосом просипел мэтр, – Это же недели работы.
Внезапно Архимед бросился к двери.
– Сгоришь, дурак! – бросился на него один их стоящих рядом официантов.
Ио вдруг понял, что только что стоявший рядом Сцевола куда- то пропал. Через несколько секунд в дверях показалась дымящаяся фигура с портфелем в руках и горящими рукавами. Сцевола – это был он – споткнулся на пороге, упал, швырнул портфель в сторону Архимеда и затих.
Портфель перекувырнулся в воздухе и раскрылся. По площади полетели листки бумаги, загораясь от тлеющих обломков коня. Архимед метался из стороны в сторону с криком «Мои записи!». Официант и какой- то незнакомый прохожий ловили и оттаскивали его от огня.
Ио побежал к Сцеволе, на ходу стряхивая с себя шинель. Инженер лежал с закатившимися глазами, вытянув горящие руки вперед. В лицо Ио ударило жаром из дверей. Чуть не задохнувшись, он набросил шинель на Сцеволу, одновременно пытаясь сбить пламя и оттащить инженера от двери. Когда он отодвинул потяжелевшее тело буквально на несколько метров, Сцевола открыл глаза, сверкнувшие белизной на черном лице и прошептал: «Записи спасены?». Ио скосил глаза на бегущего по площади Архимеда, пытающегося догнать парящие от него в жарком мареве тлеющие листки. В этот момент сзади рухнула поперечная балка над входом.
***
Ио и Сцевола прогуливались по садику за больничной оградой.
– Все равно, Муций, не могу понять, зачем Вы это сделали, – Ио неодобрительно покачал головой, – Вы, ведь, даже не знали, что это за бумаги. Архимед потом объяснял, что в них – месяц его работы. Всего лишь месяц! А Вы чуть не заплатили за них своей единственной жизнью! Вам не кажется, что цена слишком велика?
Сцевола, бледный, с правой рукой, висящей на шее и обмотанной бинтом по плечо, осторожно пожал плечами.
– Даже не знаю, как Вам объяснить, мой дорогой спаситель…
Сцевола невидяще и беззащитно улыбался как слепец или напротив – как проницающий внутренним взглядом слишком многое.
– Во время нашей встречи Вы упомянули Керкопорту. Стало быть, Вы знаете эту легенду. Но не все курсе, что у нее есть продолжение. На самом деле, Керкопорту уже находили и не один раз. Но вот что удивительно. У каждого из счастливчиков находилась веская причина, по которой он не бежал сейчас же к военным властям. Юнец, наткнувшийся на дверцу, уклонялся от военной службы. Престарелый вор прятался от закона. Неверный муж боялся строгой супруги, которая узнает, что он не был на ночном дежурстве, а ходил к любовнице на другой конец Города. Университетский профессор, славный ученостью и трезвым умом, опасался, что его заподозрят, будто он верит в сказки. Будущий отец вез жену рожать. Врач спешил к больному. Богач торопился сорвать куш на бирже…
Сцевола скривился – то ли от боли, то ли от досады. На лбу раненого выступили капли пота.
– А потом они забывали, где видели Керкопорту. И уже не могли вспомнить, даже если очень хотели.
Инженер остановился около скамейки, еле заметной среди кустов и осторожно, стараясь не потревожить раненую руку, сел.
– Простите, мне надо лекарство принять.
Сцевола закинул голову, неуклюже левой рукой забросил в открытый рот таблетку и запил прозрачной водой из бумажного стаканчика.
– Мы привыкли надеяться, что ради спасения Города малой долей своего благополучия поступится кто- нибудь другой. Потому что ты истратишь свой мир без остатка, а Город – из- за его величины – твоей жертвы даже не заметитт. Парадокс в том, что если Город падет, тяжко пострадают все наши маленькие мирки.
– Дяденька, дяденька, а Вы – раненый?
От неожиданности инженер и Ио вскочили как по команде. На дорожке перед ними будто ниоткуда возник мальчишка лет восьми с глазами, от любопытства аж выпрыгивающими из глазниц. Мальчишка держал в руках желтый мяч, размером чуть меньше своего хозяина.
– Да, мальчик, я – раненый, – сказал Сцевола и почему- то покраснел.
Мальчишка еще больше выпучил глаза.
– А как Вас ранили?
– Как тебе объяснить?.. – Сцевола задумался, – Видишь ли, мальчик, бывает такая информация, очень важная для обороны Города, которую необходимо сохранить во что бы то ни стало. Вот я и пытался…
Сцевола растерянно замолчал на полуслове. На лице парнишки застыло выражение глубокого недоумения. Вдруг его рот раздвинулся в широкой улыбке.
– Я понял! Вы – разведчик! Попали в плен, Вас там пытали, но Вы никому ничего не сказали. Так?
Сцевола умоляюще глянул на Ио, помощи не получил и неловко кивнул.
– Здорово! Я мальчишкам расскажу, что разговаривал с настоящим разведчиком!
Мальчишка развернулся и побежал куда- то вглубь.
– А что я должен был сказать? – беспомощно объяснил Сцевола, – Что обгорел, спасая из дома бумажки? Парень бы меня не понял…
***
– Вы опоздали.
На этот раз Петроний принимал Ио, сидя в глубоком кресле за столом. На столелешнице перед поэтом стояла давешняя чаша из индийского камня, кувшин с вином, горка порезанных фруктов на блюде, уже начинающих обветриваться и подгнивать. С первой встречи элегатная щетина на щеках и подбородке хозяина дома превратилась неряшливую бороденку с седыми пятнами. Арбитр Изящества явно пребывал в состоянии многодневного алкогольного пиршества, когда праздник пьянства уже понемногу превращается в скучную повседневность.
– Выпьете со мной? – бросил он Ио, как только тот вошел – вместо приветствия.
– Нет, мне нельзя. Вы же знаете.