Технология бессмертия. Часть 1. Книга, которая разрушила мир

– И за что тебе платят зарплату? – поинтересовался Горин.

– Я клацаю кнопки, – обиделся Сэт.

– Покажи мне поломанного робота, – попросил Горин.

Сэт показал на выключенного робота, который «лежал пузом» на камне, который уронил.

– Федот провинился, сволочь, гад! – возмутился Сэт.

– Покажи мне, как ты обнаружил причину поломки. Сэт настроил пульт на Федота, указал в меню – «Alarm», и Горин увидел мигающую красным картинку двигателя.

Горин соединился с пультом Сэта через Митру.

– Покажи точную причину поломки.

Митра указала на оборванный шланг гидравлики.

– Ты, скот, решил срубить бабла немеряно?

– Грешен, каюсь, – подтвердил Сэт с нагловатой усмешкой, – но ты же не сдашь друга Белу? Сумму можем распополамить.

– А меня ты решил по-дружески подставить? Тебя я не сдам, но и покрывать твоё воровство не буду – скажу, что ты сам разобрался с поломкой, – Горин серьёзно смотрел на Сэта, который нагло кривлялся в своей обычной манере, понимая, что незаменим, и не боялся ничего и никого.

– Пойдём-ка лучше в «Утеху», друг, – предложил Сэт примирительно.

3. НАЧАЛО ПЕРЕСТРОЙКИ

Игла проигрывателя отскочила, закончив читать виниловую пластинку. Время переместилось на другую дорожку. Программист Серж Зольдатв, удивительным образом похожий на Эхнатона, олицетворявшего последнюю фигуру РА, Всемилосердного Бога Творца цивилизации, которую все мы знаем, – с Луной, автомобилями и электрическими столбами. Серж Зольдатв, программист, только что закончил Институт Торговой Кооперации в Энске Российской Федерации, почти научившись к выпускному курсу давать взятки преподавателям без посредников, к чему он старательно шёл четыре года, изо всех сил пытаясь сэкономить средства, которые зарабатывал на мелких торговых операциях, чтобы оплатить своё обучение.

Зольдатв настраивал свой высокотактовый ум перед собеседованием, слушая рондо каприччиозо Сен-Санса. Три месяца он искал работу, получая отказы из-за недостаточной квалификации, и вот наконец увидел весьма странное примагнитившее его объявление в «Моей Рекламе»: «Требуется программист для написания несложной программы». Несложную программу Серж мог написать.

Зольдатв, очень похожий на Эхнатона лицом, был низкоросл, и из-за детской болезни ходил слегка припрыгивая, чем несказанно веселил мальчишек, злобных маленьких монстров. Именно этой оптимистичной походкой он зашёл в небольшой кабинет строящегося завода итальянских стиральных машин «Канди», где в активной фазе шёл набор кадров к бизнесмену Головину, убедившему власти Энска наряду с итальянцами из «Канди», что завод, производящий одноимённые стиральные машины, должен быть не где-нибудь во Вселенной, а именно тут, на благословлённой Богом энской земле.

Однако почти безотказная формула «Запад нам поможет» на днях дала сбой, итальянские партнёры отказались от дальнейшего сотрудничества, но половина и один процент завода уже построено, и для Алекса Головина, не знавшего преград в подлунном мире, возникла новая задача – вырвать, украсть или купить 49 недостающих процентов зданий и сооружений + новый смысл их использования. Новый смысл возник мгновенно.

Ещё не успев полностью прочитать отказное письмо, Головин знал – его завод будет производить цыплят, кур, мясо птицы. Если не цыплят, то шлакоблоки или пластиковые окна, строительный бум скоро будет на взлёте, шёл 7-й год перестройки. Головину для завоевания этого перспективного рынка срочно понадобились новые кадры («Родина-мать зовёт!» – так представлял он свою благородную капиталистическую миссию).

Недолго огорчаясь, с лицом, исполненным грусти, Головин уволил всю предыдущую команду, сообщив об отказе «Канди» сотрудничать, оставил лишь длинноногую секретаршу, убедившую его по бартеру на молодое упругое тело. Она же пригласила Зольдатв к Головину в небольшой кабинет, символизирующий скромность и деловитость руководителя. Серж вошёл, протиснувшись между наваленных пачек документов с логотипом «Candy».

– Добрый день! – радушно констатировал Головин. – Как я понял, вы программист, нам очень нужны программисты. Десять тысяч рублей в месяц, мы будем писать программу управления производством, которая заменит нам всех управленцев, которые не умеют управлять. – Головин был очень доволен своим экспромтом, экспромт давал ему жизнь, экспромт никогда не подводил, Головин чувствовал момент, отпуская паруса по ветру, он предоставлял всё воле богов, за что был невероятно любим последними. – Мы напишем такую программу, Сергей?

– Конечно, я когда-то уже писал подобную, работая в оконной фирме, – соврал Зольдатв, а Головин и в этом вранье узрел знак и волю богов, перенаправивших его выбор от «мяса птицы» к «оконному пластику».

– Тогда вперёд, мы будем делать пластиковые окна, лучшие на планете, мы будем подчинять этот мир себе! Подойдите к моей секретарше, она вас примет на работу, а завтра, я надеюсь, вы мне что-нибудь да предоставите.

После ухода нанятого кадра Алекс Головин посмотрел в каталогах оборудование по производству окон, недолго думая, заказал и оплатил его, благо «стоило оно копейки», а кредитную линию «Промстройбанк» ещё не успел ему закрыть, поскольку не знал об отказе «Канди». Параллельно Алекс создал накладную, по которой передавал это ещё не полученное оборудование своей подставной фирме. Здания и сооружения ушли туда же «за долги „Канди“», завод мгновенно переименовался в «Канди-Доз» – Алекс был действительным любимцем богов.

Там, где человека пристрелили бы не задумываясь, Головину «ломали руку», потом обещали её поломать, а потом забывали об этом. Там, где другому была бы гарантированная отсидка лет в 17, Головину давали 3,5 года… условно… с амнистией… без штрафов. Итогом всех его «наказаний» был ноль.

Наоборот, те, кто пытался напасть на Головина, наказать его или обмануть, страдали десятикратно. Так, ещё в школе, один наехавший на него шестнадцатилетний авторитет выпал с балкона четвёртого этажа через четыре часа после наезда… Случаев не перечесть, и они избаловали Головина чувством безнаказанности.

Объяснялось это не очень сложно. Головин очень редко принадлежал самому себе, 2/3 части его головного мозга занимали боги, которые резвились в его теле, сколько бы ни пожелали, параллельно создавая для Головина «крышу».

В настоящий момент Головиным полностью завладела команда Баала, отжав его у команды противников в преферанс. Баал хотел развития Головина, он никак не мог отвыкнуть от дел, которыми занимался при жизни человеком, – строил, созидал, творил, когда обленившимся остальным богам Земли была интересна лишь сама Игра.

Поэтому Головину периодически «везло», а периодически «не везло» – так случалось, когда выигрывала команда, играющая против Баала, но и в этом случае боги благоволили к Головину, используя его по иным правилам.

При всём при том участники игры заботились о Головине не больше, чем футболисты заботятся о мяче. Боги интересовались Головиным, потому что он был дальней генетической роднёй одного из них и на него делали ставки.

Головин позвал длинноногую секретаршу. «Активы нужно переписывать, придётся довериться», – глубокомысленно подумал он, раздевая её. – Я перепишу завод на тебя, ты ведь не подведёшь меня, – прошептал он ей на ухо нежно.

– Ну что ты, – так же нежно шепнула Эрида Ершова, заёрзав от предчувствия удовольствия всем телом. Она была фригидной, секс для неё был вроде натягивания колготок, удовольствие было в логике поглощения. Мысль Эриды была тут же считана, и Сверху ей преподнесли ради Головина нежданный подарок, врубив чувствительность Ершовой в области таза на максимум, вбросив ей в кровь все гормоны, на которые она обычно была жадновата. Эрида не шутейно завелась. Этот секс был очень страстным и для Головина, периодически страдавшего импотенцией.

Ершова, распластавшись грудью по столу, увидела маленькое зеркальце, и, дотянувшись до него длинной рукой, весь недолгий сеанс смотрела на себя, репетируя «красивую страсть» и издавая соответственные ей «красивые звуки».

Профессор Гоогельштейн

В это же время профессор Гоогельштейн, похожий статью на птицу-секретаря, пра… пра… правнук известного уже всей Вселенной Авраама, заканчивал как всегда невероятно интересную лекцию по археологии Древнего Египта ответом на вопрос студента по фантастическому фильму о борьбе машин с людьми: цивилизации незачем убивать людей, они ими пользуются… ещё вопросы. Тоненькая девушка, похожая на точёную египетскую ложку, тихим голосом спросила:

– Каким образом ваши предки резали и перекладывали камни весом в миллион килограммов, а учёные….

Девушка не успела закончить фразу, как взлохмаченный седовласый профессор, гневно жестикулируя, уже поднимался к ней, возмущённо выкрикивая и картавя пронзительным птичьим голосом:

– «Учёные» будут ломать головы, но в итоге придумают хрень, которой бы их самих накормить для вразумления, но увы, обычно учёным всё сходит с рук, им даже платят за их фантазии! «Учёные» всего мира договорились и решили, что камни в миллион килограммов обрабатывали в карьере, перемещали к строительной площадке и укладывали так, что лезвие бритвы нельзя и по прошествии тысяч лет воткнуть меж тех камней…. что это делали наши первобытные полудикие предки, киянками и кайлом… ха, 15 миллиардов, ха! Нужно бы заставить учёных, которые это утверждают, собрать команду из миллиона своих сторонников (а их ведь много больше!) – копателей, музейных, сидячих, учащих этой ненасытной безумной фантастике в школах и ВУЗах, и попросить всего-то 5—6 камней по миллиону килограммов нарезать, перенести… и соединить кайлом… вышеуказанным способом… без зазоров.

Слова «киянки» и «кайло» вдруг показались Гоогельштейну неприличными, он покраснел, но продолжил двигаться, выкрикивая:

– Платить им нужно будет по факту сделанной работы! В этом был бы огромный смысл. Планета Земля смогла бы сэкономить много денег, ибо никогда… и ни одному из них… а кроме того… по сути бессмысленным людям… представился бы случай заняться хоть каким-то делом…

Девушка, к которой угрожающим и малопонятным образом приближался профессор, побледнела, слегка покачиваясь на высоких каблуках, как кобра перед прыжком, и всей аудитории на мгновение передался порождённый несоответствием ситуации и привычному здравому смыслу холод, который не чувствовал пока только профессор. Время замерло. Подлетев к девушке, Гоогельштейн вдруг осознал всю трагикомичность ситуации – что-то не так с этим вопросом, и с этой девушкой что-то не так…

Он посмотрел в её длинные и совершенно спокойные египетские глаза, чётко обведённые тушью, и что-то неведомое вдруг открылось ему. Прозвенел звонок. Ситуация мгновенно разрядилась, студенты как ни в чём не бывало зашевелились, собирая вещи. Странное мгновение словно бы тут же забылось. Но только не для профессора и не для девушки, которая передала ему послание богов. Послание как гвоздь влетело в голову профессора, как огромный метеорит, пробивший атмосферу. Послание состояло из одного только слова. И это слово было – «пора», считанное профессором философии Гоогельштейном, не понаслышке знакомым с Египтом, как «по-РА», вдруг понятное полностью и одновременно загадочное и ёмкое, как Вселенная. Профессор странно улыбнулся, кивнул головой и объявил окончание пары. «Ко-РА-н», «То-РА», «Са-РА», «Аб-РА-м», «РА-й», «РА-win»… – закрутилась в голове у профессора странная нечеловеческая Логика, придавив его к стулу. Он сел и, не обращая внимания на уходящих студентов, стал записывать длинный перечень слов с корнем «РА», как инструкцию, удивляясь, что большинство из этих слов – русские.

4. ОБМЕН ИНФОРМАЦИЕЙ

В годовщину колонизации Терры под заунывное завывание дудки змеелова два приятеля покуривали табак, доставленный кораблём с 38 участка. Зелёный алкогольный напиток, налитый в стеклянный кривоватый сосуд, смиренно ожидал приговора. Вся обстановка «Утехи» из деревьев большого размера, неизвестно кем сложенных в простые конструкции, где геометрия не имела никакого смысла, была любима обоими. Змеелов убеждал змею извиваться личным примером, вздрагивало пламя светильников, дребезжали деревянные колокольчики, шторы шелестели от лёгкого влажного ветра, покачивались узкие бёдра танцовщицы, – и всё это расслабляло привыкших к строгой дисциплине друзей.

Приятели выбрались на окраину цивилизации, в опасную буферную зону, за пределами которой находиться было ещё опасней из-за воинственных диких племён и очень хищных зверей, которых не слишком обдуманно развели генетики в очень далёком прошлом, когда люди были ещё сильней и опасней созданных ими тварей. Всё было очень просто и естественно тут, все было таким непохожим на ускоренно деградирующий мир, из которого они были родом, но эта простота и манила их сюда.

Здесь можно было получить все удовольствия, от которых Цивилизация отвыкала тысячелетиями и до которых была всё так же безумно охоча, жадно желая того, чем дикари владели в избытке, – простых отношений, грубого секса, выпивки, охоты и кровавых разборок. Всё это было запрещено Высшим Законом, но и без закона на такую жизнь у большинства цивилизованных не хватило бы сейчас духа. Всё, чего ожидали Верховные от этой планеты, у приятелей уже было. Маленький горный мастер что-то страстно говорил в ухо гиганту-программисту, состоящему из одних мускулов. Бог пошутил с ними, распределяя тела и профессии. Но в техногенные времена ни сила, ни её отсутствие не являлись ключевым фактором для выживания. Малыш Сэт уверенно управлял всеми роботами планеты, а мускулы Горина не мешали ему быть умнейшим из команды Бела. Бригада Сэта получила подряд на строительные работы на Терре, потому что не было лучшего специалиста в строительной отрасли, чем маленький Сэт, или Бугор – так своего бригадира называли подчинённые, и он не показывал, что обижается. Возможно, он и не обижался.

– Всё смутно, нас не отпускают домой уже три рабочих цикла, желающих на вахту не находится, оплата труда низкая, и её не на что тут потратить, требования бека выше с каждым днём. Фактически мы работаем за обещания, и похоже, что шефа устроит, если мы сгинем здесь по-тихому. На этой планете девственные горы с нетронутыми каменоломнями, люди, брошенные прошлой экспедицией, расплодились и одичали – и почитают бека Баала и его окружение за богов или типа того. Похоже, он хочет окопаться здесь, бросив Отечество и Отца Народов!

Сэт продолжал крошить общеизвестную правду-матку:

– Похоже, что ради этого он желает сгноить нас на каторжных работах, а пребывающим в дикости отцам и братьям нашим, забытым и оставленным сотни Циклов назад, преподнести себя как Действительного Бога, чёрт пятнистый…

– Ты говоришь очень смелые речи, – передразнивая Сэта, высоким голосом крикнул Горин.