Охота на Динозавра

– Мутакоты?

– Отходы.

– Над нами куча заводов и институтов. В сороковые и пятидесятые годы там разрабатывалось атомное оружие. Тогда еще не было толком ясно, чем опасна радиация, и потому отходы сбрасывались в смонтированные под землей металлические цистерны. Когда же стало понятно, что держать здесь эту дрянь нельзя, отходы вывезли под Загорск в специальное хранилище. Но поздно: радиация успела натворить бед. Те же мутакоты…

– А чем они питаются?

– По ночам выбираются на поверхность и охотятся на обычных кошек и собак. Вы знаете, что в районе между станциями метро «Тушинская» и «Октябрьское поле» почти нет бездомных дворняжек? Ни одной стаи! Это все их работа, мутантов. Ну и, конечно, помойки. В общем, пищи хватает. Задолго до рассвета, эти твари видят только в темноте, они уже снова под землей, в этих катакомбах.

– Марина, вы говорили, что мутакоты для Кальмара вместо охраны. А сам он и подручные его как же?

– К его логову ведет специальный ход, но я не знаю, где он.

– И что, никто не пробовал пробраться сюда? – не поверил агент.

– Да кто же сюда сунется? А коли сунется – живым не вернется. И нам не спастись! – Она всхлипнула.

Слезы женщины – сущее наказание для мужчины. Но именно они проложили путь к спасению, побудив Быстрова в ярости ударить кулаком по кирпичной перегородке. И она покачнулась!

Матвей зажег фонарь, направил его на кладку. Что ж, может быть, и не померещилось. Раствор сырой, рыхлый… Он лег на спину, уперся ногами в кирпичи, нажал, нажал еще раз – так, что запросили пощады мышцы, и стена рухнула! Отплевываясь от пыли, он посветил вперед – метрах в двух виднелся округлый бок какой-то емкости; посветил вверх – луч фонаря не достигал сводов.

– Вот и обещанная пещера с сокровищами, – сказал Матвей. – Не хватает только … .

Глава 10

Сладкий воздух

– Вот и обещанная пещера с сокровищами, – сказал Матвей. – Не хватает только разбойников.

– Это не пещера Али-бабы, – разочаровала его Лисичкина. – Ни золота, ни алмазов, ни разбойников тут нет. В этих цистернах когда-то хранились отходы.

– Нам грозит опасность?

– А вы как думали? Поверите, когда волосы выпадут?

– Надеюсь, этого не случится, – с завидным хладнокровием произнес спецагент, доставая из потайного кармашка пакетик со светло-коричневым порошком. – Это универсальный антидот. Нейтрализует действие любых ядов, в том числе кураре и цианидов. Хорош также в загазованной и зараженной радиацией местности. Изготавливают его из задних лапок жуков-водомерок. Один грамм стоит семьсот пятьдесят тысяч долларов.

– А сколько стоите вы? – спросила девушка. – Не у каждого в кармане такой пакетик валяется.

– Меня ценят, – спокойно парировал Быстров.

– Ах, вас це-е-нят, – протянула Лисичкина. – Только имейте в виду: похорон с почестями вам не дождаться.

Матвей вспомнил, что Николай Семенович Ухов рисовал ту же безрадостную картину. Если агента постигнет неудача. Ему стало грустно.

– Тут останетесь, и никто не узнает. Еще за дезертира сочтут!

– Марина, прекратите!– повысил голос Быстров. – Вас извиняетт лишь усталость.

– Простите, – после паузы прошептала Лисичкина. – Сама не знаю, что говорю.

Обрадованный скорым раскаянием спутницы и больше не мешкая, Быстров занялся делом: ловко разорвал на две части пакетик с порошком; одну половинку протянул Лисичкиной, содержимое другой высыпал себе в рот. Девушка последовала его примеру.

– Вкусно. На бергамот похоже, правда?

– Правда, – согласился Матвей. – Однако пора трогаться.

Оступаясь на кирпичах, они выбрались в зал. Слева и справа дыбились огромные контейнеры. Матвей подошел к одному из них, ударил ногой – цистерна отозвалась глухим утробным звуком.

Они прошли мимо баков, которые и сейчас, по прошествии стольких десятилетий, таили в себе смертельную угрозу. Внезапно девушка схватила агента за руку:

– Смотрите!

Но Быстров и сам увидел. Метрах в двадцати от них светилось окошко. В этой кромешной темноте оно пылало ярче напалма. Они бросились к нему, словно мотыльки на свет электрической лампочки. Матвей, как и полагается атлету, оказался первым. Он заглянул в окошко, врезанное в массивную свинцовую дверь, и отпрянул.

– Что там? – спросила Лисичкина.

– Посмотрите сами. Только осторожно.

Девушке взглянула, отшатнулась и упала бы, не поддержи ее Матвей.

Вот уже второй раз за последний час в его объятиях была девушка, которая ему, признаться, очень понравилась. Но сейчас он не отстранился. Невзирая на опасность, которой за эти минуты не стало меньше, которая, напротив, сгустилась настолько, что ее, казалось, можно потрогать, он вдруг подумал совсем о другом – о том, сколь многого лишал себя, по-глупому гордясь тем, что не обременен семейными узами.

Матвей провел рукой по шелковистым волосам:

– Успокойтесь, Марина. Я же с вами! Не пропадем.

В его голосе была такая непоколебимая убежденность, что Лисичкина подняла лицо и спросила по-детски непосредственно:

– Правда?

– Конечно, правда. Подождите минутку…

Он снова заглянул в окошко. Столы, реторты, бунзеновские горелки и… Бука. Да-да, перед ним была та самая лжемедсестра, что вкатила ему в десну лошадиную дозу снотворного, воспользовавшись его беспомощным состоянием в зубоврачебном кресле.

Бука, носившая в миру неблагозвучное прозвище Скотница, стояла в трех шагах от него, по ту сторону свинцовой двери и хрустального окна, и распекала мордатого Степана. Тот покачивался и теребил бинты, шапкой стянувшие голову.

«Значит, не задохнулся! – констатировал Быстров. – Какой живучий, а? Из мертвых воскрес! Надо полагать, его желание лишить меня ногтей и укрепилось, и усилилось. Только на сей раз он обойдется без долгих приготовлений».

– Это лаборатория Кальмара. Его сокровищница.

Матвей обернулся и спросил:

– Наркотики?

– Нет, он «дурью» не балуется. Рынок затоварен. Конкуренция. Я не знаю, чем они там занимаются. Роман тоже не знает.

– Роман?– поскучнел Быстров.