Татьянин крест

– Чего, чего! – передразнила она, надавив на «г», и показала язык. – Тортик, да, тебе!

– За какие такие заслуги, Натах?

– С днём рождения тебя, дурака, поздравить хотела! А ты – «Натах», «Натах». Что грубишь! Как ругательство прям звучит!

Он усмехнулся. Верно… Какое сегодня число? Точно! Сам не вспомнил. А мать утром почти не слушал, может, она поздравляла? Да вроде как было…

Миха подхватил её за талию, начал кружить:

– Вот подкину – не вернёшься!

– Поставь, где взял, дурак!

– Что ты заладила, всё дурак, да дурак! Так и того, двинуться можно! Хотя, если сказкам верить, дураки – самые умные на свете. Они в нашей стране всегда побеждают!

Она хотела что-то добавить, но только прищурилась – не хотела обидеть.

В берёзовых посадках было прохладнее. Миха сел на поваленный белый ствол, ел жадно, хлюпал и отдувался над гороховым густым супом, откусывал большие хлебные куски. Наташа разрезала тортик:

– Сама делала, по бабушкиному рецепту!

– Угу, угу, – Тремас стучал ложкой, и вдруг остановился, прислушался. – Эко, как бы не…

Он поставил на место верхний ярус термоса, вышел к грунтовке. Ветер низко пылил, будто подметал дорогу:

– Слышь, Натах, в небесной канцелярии, кажись, власть сменилась! То-то так парило! Ща как вольёт! – и в подтверждение слов раздался треск грома, а вдали ударила, и будто опустилась в макушку церкви молния. По траве зашуршали первые капли.

– Вот кого не ждали, здрасти, дождище! – сказал он, утерев рот платком. Обернулся и взял девушку за руку:

– Ты чего?

– Пошли-пошли! В кабине переждём! А то так замочит!

– Не, я не пойду! Не полезу, ты что! Высоты боюсь!

– А ну, как Иваныч говорит, все на борт!

Он пропустил девушку вперёд, к комбайну, та неуверенно взялась за поручень, поставила ногу на ступень.

Тремас вновь посмотрел на небо, сказал сам себе негромко:

– Эх, Иваныч! Русалка, говоришь! Чайка села попой в воду, жди хорошую погоду?

– Так, ты что там про мою попу сказал? – она обернулась, глядя сверху вниз, и прижала платье.

– Про твою – ничего! – и он, поднявшись на ступеньку, ловко ухватил девушку за обсуждаемое место.

– Руки!

– Ты чего, это я страхую!

– Я тебе!

– Страхую, говорю! Лезь!

Дождь стучал крупными каплями по голове. Усиливался. В кабине по стеклу уже лились тонкие ручейки.

– Ничего себе, вот это обзор тут у тебя! – сказала она, пригнувшись. – Как прямо на ладони всё видно!

– Ну да, а мы – монтажники-высотники, и с высоты вам, – пропел он.

– Миш, а можно мне – вот тут? – она указала на водительское место.

– Можно, как раз для твоей попы! А я уж рядышком, вот, – он не успел закрыть дверь, пошатнулся. Наташа ухватила его за ворот, и посмотрела в глаза так, что тот быстро заморгал:

– Ладно, ладно, Натаха, всё, всё, не буду больше я ничего про твою эту! Только не скидай меня с корабля! – он ухватился за ручку. – Сама ж начала – дурак, дурак. А как себя ещё дуракам вести?

Наташа осторожно положила ладонь на оранжевый джойстик, другой взялась за руль:

– Ничего себе, сколько тут у тебя разных кнопочек! И ты на них все едешь и жмёшь? – она с интересом и даже, казалось, уважением осмотрела приборную панель. – Ой, а эти какие смешные! Зачем на них улиточка, черепашка и зайчик?

– Когда заводишь – комбайн автоматически на «улитке» стоит, когда надо включить рабочие органы – жмёшь «черепаху», обороты сразу на тысячу идут. Ну, а «заяц» – это уже номинальные обороты, на них работаешь.

– С юмором человек комбайн придумывал! А это что за кнопочки? Вот – красная горит?

– Ручник включен. Вот это, – он пододвинулся ближе, и уже дышал над макушкой. Её чуть влажные волосы напоминали спелую пшеницу, пахли дождём. – Ну, вот это – открыть, закрыть бункер, это реверс – когда у тебя забилась наклонная камера, или в жатку что попало…

– Ага, у меня, хорошо, – она засмеялась. – А эта вот, жёлтенькая, смешная такая!

– Это включение мотовила.

И она слушала, слушала про обороты барабана, вентиляторы очистки, а Тремас рассказывал серьёзно, в деталях.

– А можно, – она подняла голубые глаза и чуть конопатый носик. – Прокатиться? Но чтобы я, как говорится, за штурвалом?

– Эх, Натаха, нам с тобой всё можно!

– Конечно, в твой день рождения!

Он включил компьютер, и через несколько секунд женский голос произнёс: «Резервный остаток топлива!»

– О как! Заправляться надо!

– Подожди, а это кто такая говорит? А? Почему я не знаю? – смеялась она.

– Соперница твоя. Я её тоже Натахой зову.

– Я тебе дам – Натахой! Натаха у тебя может быть только одна!