Промежуточное звено

– С утра ждем! – произнесла секретарь и открыла первую дверь кабинета.

Массивную внутреннюю дверь кабинета генерального директора мне пришлось открывать самому. Не помня, когда это проделывал крайний раз, я совершенно забыл о высоком здесь пороге и споткнулся. Упал я больно. Падая на пол, я думал не о внешней несуразности ситуации, а о форме моего заявления об уходе: традиционной, «по собственному желанию», или иной. Не исключал и того, что меня уволят вообще безо всяких объяснений. Просто вышвырнут.

– Поднимайся, поднимайся, дорогой, – услышал я могучий бас генерального директора. – В могиле належишься, но панихиду заказывать пока не будем! Ха-ха-ха!

Должен сказать, что я успел забыть заупокойный юмор моего босса, но отряхивая брюки, вспомнил его слова, когда много лет назад он принимал меня на работу:

– У нас ты родишься наконец, у нас ты и умрешь наконец! В добрый путь, дружище!

Секретарь – узкая, длинная блондинка, – поставила на стол два пузатых бокала и бутылку дорогого коньяка. На блюдечке тонко нарезанные ломтики лимона. В воздухе почувствовался букет изысканных ароматов.

Секретарь вышла из кабинета, и я остался один на один с генеральным.

– У меня есть знакомый, – он выдержал паузу, – так вот, этот знакомый утверждает, что человек – только промежуточное звено… – Генеральный опять замолчал, будто ожидал от меня каких-то извинительных объяснений. Он долго и хитро продолжал молчать, будто давая мне время поразмыслить над фразой о промежуточном звене.

– А человек – это только промежуточное звено, – возобновил речь генеральный, – не много значащее промежуточное звено, – тут он свел большой и указательный палец, оставив меж ними крошечный зазор, – которое необходимо природе для создания венца творения! А что, по-твоему, является венцом творения? Не подозреваешь? – Босс снова дал мне минуту на размышление. – А венцом творения является… – Босс наклонился к моему уху и громко прошептал: – Рюмка коньяка с ломтиком лимона! Ха-ха-ха! – И еще раз: – Ха-ха-ха!

Столь мудрые слова я не ожидал услышать от генерального, тем более не предвидел такого душевного приема. Очевидно, шеф решил расстаться со мной по-человечески, дабы врагов не множить.

– Не мои это слова, дружище, но ох – какие верные!

– Полностью согласен! – подтвердил я слова босса и взял протянутую им рюмку коньяка. – Да, человек – это промежуточное звено, господин генеральный директор, необходимое природе!

– Лимончиком закусывай, не забывай! А то опять наплетешь непотребное, как вчера. – Генеральный напряженно посмотрел на меня.

– Пей еще и не ерепенься, не молоденький.

– Да, все верно, – подтвердил я слова генерального, – не молоденький, – и опустошил вторую рюмку. Эту на посошок, – подумал про себя я и раскусил лимон. На душе стало тепло и уютно.

– Ну, вот и славно! – Директор вызвал в кабинет секретаря. Девушка горделивой поступью вошла в кабинет и остановилась в шаге от директора.

– Приказ подготовлен? – Он кивнул в мою сторону.

– Да, приказ на столе. В папке «На подпись».

– Отлично! А теперь другой приказ, – он начал произносить слова грозно, чеканя каждый слог. – Вы, милочка, у-во-ле-ны!

– Что-что? – девушка вздрогнула, будто пробудилась ото сна.

– А вот что, дорогуша: вы уволены. Этот, как его… эээ… Нестор Негодяев, – а говорящая фамилия, – регулярно получал от вас закрытую информацию о переговорах, перестановках, приказах и так далее. Много информации вы сливали на сторону. Вполне достаточно, чтобы довести до суда дело. Но я поступаю благородно. Я просто увольняю вас! Увольняю «за утрату доверия». Приказ подписан. Ознакомьтесь!

Девушка втянула плечи, поджала локти, сгорбилась, шмыгнула носом и часто задышала. Мимическая мускулатура отобразила мыслительные процессы, направленные на отгадку причин внезапного фиаско. По всему, она должна была вот-вот расплакаться.

– Вон пошла! – директор рявкнул так, что задребезжали стекла. Звуки властного голоса эхом перекинулись с окон на потолок, оттуда на стены и угасли, достигнув мягкой мебели. – Забирайте приказ и убирайтесь! – Директор простер властную длань в сторону дверей. Девушка молча выслушала приговор, быстро взяла протянутый лист с приказом и… приготовилась его изорвать.

– Не сметь! – Генеральный тяжело ударил кулаком-кувалдой по столу. От резкой деформации деревянный стол прогнулся, но затем быстро выправился. Бутылка коньяка при этом довольно высоко подпрыгнула и зависла в воздухе. К счастью, я успел подхватить на лету дорогостоящий напиток и вернуть на прежнее место. Генеральный удостоил меня снисходительным взглядом. Рюмки все же упали. Видя такое, секретарь-референт моментально поставила другие и, привстав на цыпочки, тихим шагом вышла.

– М-да… Ну, теперь и ты слушай! На вчерашнюю выходку Нестора внимания не обращай. Наказан он.

– Не понимаю, о чем вы, господин генеральный директор?

– Так, уж и не понимаешь? Секретарша постоянно держала Нестора в курсе всех моих планов. Только они знали наперед других, что с кем будет и когда. Кого повысят, кого наоборот… Смотри, она даже дверь не прикроет, всегда щелочку оставит, – так сказать, аудиовизуальная подпитка. У кого информация – у того и власть! А бабой Нестор нарядился, чтобы тебя на откровенность спровоцировать. С женщинами мы более откровенны, понятно. И обо всем мне доложить. Нестор знал, что его снимут скоро. Вот и маскарад затеял, шут гороховый!

– Это понятно, но руки ломать зачем ему было? Кость живая, все-таки.

– «Ломать, живая кость». – Генеральный отпил немного коньяк и усмехнулся. – Да будет тебе известно, что он преступил все границы дозволенного – границы нашей с тобой морали! Он использовал подслушивающую аппаратуру! Понял? Не лицензированную, понял! Каков же подлец этот Нестор Негодяев! Ты со мной согласен?

– Конечно, господин генеральный директор, он подлец. Господин генеральный директор, разрешите узнать напоследок, кого вы на мое место ставите? – спросил я и опрокинул третью рюмку.

Я полагал, что мою должность займет какой-нибудь неведомый новобранец.

– Опять ты из себя дурашку строишь! Как это кого? Тебя! Тебя, но только повысим! Или повесим? Хе-хе-хе! А, нет, вначале повысим! Хе-хе-хе! Ну, в общем, знай, что с завтрашнего дня ты назначаешься заведующим аналитическим отделом банка, ну и моим первым замом! Что, осознал, наконец? Слава богу! Пора, брат, засиделся. Допиваем коньяк и начинаем работать. Прямо сегодня, прямо сейчас! Ступай дела принимать. Через неделю жду с глубинным отчетом. Мне нужен достойный преемник! Так что старайся. Жену поздравить не забудь. От меня! Дорогу отыщешь? Помощь необходима? Хо-хо-хо!

Дабы не обесславить счастливых мгновений жизни, мне пришлось допить всю бутылку и быстро удалиться. Мой уход осложнился шаткостью походки, вследствие чего я повторно споткнулся. Споткнулся на этот раз о ножку широкого дивана, нелепо стоящего в проходе. Размахивая над диваном руками, какое-то время мне удавалось балансировать, но не долго, и я с размаху плюхнулся в уютное ложе.

– Эх, поспать бы часок-другой. – Я прикрыл глаза. Долг службы вскоре пересилил сонные позывы, я медленно приподнялся и сел, откинувшись на спинку дивана.

Уличная вьюга способствовала моему частичному отрезвлению. Порывы морозного декабрьского воздуха внезапно распахнули неплотно закрытое окно и шумно ворвались в приемную. С секретарского стола полетели в разные стороны бумаги и папки. Сквозняк приоткрыл двери кабинета генерального директора. Из кабинета доносились активные человеческие звуки, точнее говоря, стоны. Они нарастали, делались все неистовей и перешли, наконец, в экстатические рыки вечности. Через минуту рычание переросло в финальное протяжное мычание вперемежку с чувственными всхлипами. Затем, как водится, наступило затишье.

– Вот ты в театральном техникуме училась, а слезу на людях выдавить не можешь, натурально не можешь, – послышался умиротворенный бас генерального. – Ставлю тебе жирный кол.

– Я старалась, как могла, господин генеральный директор, но меня разбирал смех, – ответила ему кокетливо секретарша. – Особенно когда вы о суде заговорили.

– Ладно-ладно, но работать тоньше надо, тоньше. Смех ее, видите ли, разобрал! Не за твои прелести я тебе деньги выплачиваю! Скажите, какое мы чудо природы! Ох, и любишь это занятие, ну просто не можешь без него. А то, что меня дома супруга ждет, ты догадываешься? Каким я ей покажусь?

– Мужественным и красивым, господин генеральный директор!

– Опять двери настежь! Так вот, выплачиваю я тебе деньги, и немалые, за то, чтобы ты постигала высокое искусство управления! Управление людьми и собой! Вот и постигай! Я же тебя на свое место мечу! Да, и вот еще. Нестора переводим заведующим отделом по связям с общественностью. С надбавкою в 25… эээ… в 15 процентов. Парик его рыжий в химчистку снеси! Пригодится еще! Линия верной оказалась. В этом плане ты молодец!

– Да, господин генеральный директор. Так и сделаю. Нам еще две вакансии осталось высвободить.

В приемной становилось холодно, и я подошел к окну, чтобы закрыть его. На улице яркими огнями играла реклама, на перекрестке светофоры перемигивались с автомобилистами, указывая верные дороги, раздавались смеющиеся голоса студентов, возвращающихся с занятий. А там уже разбит елочный базар, и люди бодро выносят заснеженные новогодние елки. Да, скоро Новый Год! Жизнь большого города не останавливалась и продолжала празднично бурлить, даруя людям насыщенную, многоликую энергетику. Я стоял у открытого в зиму окна, и декабрьская стужа ничуть не обжигала меня. Напротив, она обволокла все мое существо ледяной, как тонкое одеяло, пеленой, и согревала. И я увидел за окном истинную жизнь – простую и мудрую, в которой люди искренне смеются и, забывая о трудном быте, спешат радовать друг друга недорогими, но желанными подарками. Мне хотелось идти к ним и стать их частью и обрести, наконец, хотя бы малую толику счастья, которое отпущено каждому. И я растворил окно настежь, но… сквозь автомобильный рев я вдруг услышал тихую, нежную музыку. Едва уловимые колебания музыкальных волн странным образом прибывали и делались ощутимей. Да, конечно, это играла наша арфистка, и вьюга пред ней медленно отступала. Часто, когда входил в здание банка, она представлялась мне в длинном концертном платье; вот она на сцене консерватории, все наслаждаются ее искусством, а затем рукоплещут; но здесь, в вестибюле, у дверей банка арфистка была всего лишь одним из многочисленных элементов интерьера, звуковым элементом.

Я сбежал на первый этаж и увидел ее. Из-под ее пальцев рождалась мелодия Глюка. Звуки сказочного инструмента проникали в сердце и возвращали мне по-детски чистое мироощущение. Я был готов бесконечно долго стоять и слушать чудесную музыку и никуда не уходить. Но пьеса вскоре закончилась. Последние ноты, словно маленькие, неокрепшие снежинки, еще несколько мгновений покружились в воздухе и растаяли.

Я подошел к арфистке и поблагодарил ее.

В банк больше не возвращался.

Приглашение

Тот, кто следует за толпой, дойдет лишь до того места, что и толпа, не дальше.

Идущий в одиночку может добраться до таких мест, где никто никогда не бывал.

    Альберт Эйнштейн

Введение