Арктическая жара

Арктическая жара
Сергей Иванович Зверев

Контрактник
Сенсация! Российские полярники обнаружили в Арктике огромные запасы природного газа, и теперь они готовы передать эту информацию в Москву. Но в каждом хорошем стаде обязательно отыщется паршивая овца. Вот и в составе полярной экспедиции оказался человек, который намерен за большие деньги передать стратегический секрет американцам. За этим секретом американцы отправляют подводную лодку. Чтобы обеспечить предателю алиби, субмарина разрушает ледник, на котором размещена полярная база, многие ученые погибают, но предатель выживает. Информация об открытии месторождения вот-вот попадет в руки захватчиков. К месту драмы спешат российские спасатели и двое контрактников-десантников – сержант Локис и прапорщик Галченков. Стремясь овладеть секретными данными, янки начинают жестокий бой – но наша десантура к бою всегда готова…

Сергей Зверев

Арктическая жара

1

Скупые солнечные лучи скользили по ледяной поверхности. Арктическое лето было куда менее суровым, чем зима в тех же широтах. Впрочем, июльская температура воздуха в минус 15 градусов по Цельсию свидетельствовала об исключительной особенности лета в Арктике. Такой мороз посредине лета в Москве или Твери трудно представить. Но для Северного Ледовитого океана это норма.

Несмотря на лютые холода и бесконечные льды, Арктика многие десятилетия притягивала к себе людей. Она становилась предметом интересов разных стран. Ближайшие государства давно претендовали на владение этими просторами. На высоком уровне приходилось как-то договариваться и проводить границы. Переговоры не всегда давали положительные результаты. По этой причине в Арктике продолжали существовать спорные между Российской Федерацией, США, Канадой, Норвегией территории.

На одной из спорных территорий работала совместная российско-норвежская научная экспедиция. База полярников расположилась на ледяном щите в полукилометре от воды. Она заметно отличалась от самых первых полярных станций. Аккуратными рядами стояли домики. В каждом из них имелось дизельное отопление. Чуть в стороне от домиков находился ангар. К нему примыкала вертолетная площадка. У открытой воды стоял небольшой катер-мотобот. Он предназначался специально для плавания во льдах. Над базой возвышалась буровая вышка.

Российские и норвежские ученые-полярники имели вполне определенные цели: они изучали донные отложения. Следили за особенностями ледового покрова. Анализировали динамику таяния льдов. Проверяли состоятельность теорий о глобальном потеплении. Каждый участник экспедиции четко выполнял свою часть работы. База функционировала как вполне отлаженный механизм.

Руководитель экспедиции Сергей Евгеньевич Бетанов находился в эпицентре исследовательской работы. Этот немолодой мужчина выглядел классическим полярником. Густая борода с проседью, защитные очки, огромная меховая шапка-ушанка, унты – все в нем напоминало образ романтического героя 30-х годов прошлого века, покорителя Северного полюса. Он стоял у вагончика передвижной лаборатории неподалеку от буровой. Незадолго перед этим были взяты пробы донных отложений. Сергей Евгеньевич несколько минут рассматривал их, советуясь с коллегами. Большинство сошлось во мнении, что необходим особый, новейший тип химического анализа. Руководитель согласился и скрылся за дверью лаборатории. На ней красовалась предупреждающая надпись: «Посторонним вход воспрещен». «Вот так всегда. Как пробы брать, так вместе. А как к лаборанточке, так один начальник», – иронично промолвил один из полярников. Все присутствующие засмеялись и отправились по местам своей работы.

Упомянутая девушка работала в лаборатории. Ей было лет двадцать пять. С виду она была тихой и скромной. Казалось, что ее ничего на свете не занимало так, как геохимия. Звали ее Натальей Дворецкой. В экспедицию она попала практически случайно. В последний момент перед отправкой заболел ученый, ответственный за химический анализ. Оперативно отыскать новую кандидатуру оказалось весьма проблематичным. Но к руководству обратилась Наталья и настояла на включении себя в экспедиционный состав. «Женщины в космос летают, а чем Арктика хуже?!» – восклицала она. В сложившейся ситуации руководство приняло решение утвердить кандидатуру Дворецкой. Правда, в первую очередь учли ее профессиональные качества, а отнюдь не рассуждения об освоении женщинами космического пространства. На базе все к ней отнеслись весьма трепетно, ласково называя Наташенькой. Впрочем, она просила звать ее Натальей Сергеевной.

Спустя некоторое время двери лаборатории распахнулись. Сергей Евгеньевич и Наталья вышли наружу в явно приподнятом настроении. Их лица были полны радости. Но одновременно в них читалось изумление. Причиной этому стали неожиданные для обоих результаты химического анализа. Они предполагали всякое. Но то, что получилось, выходило за рамки прежних предположений.

– Наташа, это просто потрясающе. Если честно, я даже ошарашен, – говорил Бетанов.

– Еще бы! Тут кто угодно будет ошарашен, – поддержала Дворецкая.

– А ты на сто процентов уверена? Ошибки быть не может? – в руководителе экспедиции взыграли сомнения.

– Да я абсолютно уверена, что здесь нет никакой ошибки. Я специально проверила два раза. Это уже что-то значит. Но если вы настаиваете, мне вовсе не трудно повторить анализ снова, – без тени смятения ответила девушка-геохимик.

– Не будем мы ничего повторять. Ты грамотный и ответственный специалист. Не зря наверху дали добро на твое пребывание в нашей долгосрочной экспедиции, – сказал Сергей Евгеньевич и тут же добавил: – Сейчас наша самая главная задача состоит в том, чтобы оповестить обо всем Москву.

Они собирались направиться в модуль связи. Но словно из-подо льда перед ними вырос связист Дмитрий Никитенко. Молодой симпатичный парень, он был высококлассным специалистом. Все коллеги не без оснований считали его мастером своего дела. Он в совершенстве владел самыми передовыми технологиями, но не останавливался на достигнутом.

– О Дима! – радостно воскликнул Сергей Евгеньевич. – Мы аккурат к тебе и собирались.

– Что-то случилось? Необходим экстренный сеанс связи с Большой землей? – живо заинтересовался Никитенко.

– Да, случилось. Но не страшное, а как раз наоборот, – объяснял руководитель. – В общем, Наталья провела химанализ последних проб донных отложений. И результаты просто ошеломляющие. Они затмевают собой даже самые смелые наши предположения. Я хотел бы кричать об этом на весь мир. Но ты же помнишь о режиме секретности. Информация не подлежит разглашению. На базе никто, кроме нас троих, не имеет права знать какие-либо подробности о результатах анализа.

– Вы хотите сказать… – попытался уточнить связист.

– Ни слова больше, – прервал его Бетанов. – Ты все узнаешь непосредственно перед отправкой информации в центр.

– Вот, возьми, пожалуйста. – Дворецкая протянула парню флешку. – Все, что нужно для отправки, ты найдешь в папке «1142».

– Информация подлежит передаче только в зашифрованном виде, – напомнил Сергей Евгеньевич. – Возможно, шифрование займет определенное время. Но оно и к лучшему. А то я смотрю, ты совсем между дежурными сеансами связи без работы чахнешь. Змея воздушного мастеришь.

Дмитрий немного замялся и с виноватой улыбкой пожал плечами:

– Я же не виноват, что у меня такой режим работы. На других участках базы мне делать нечего. Я там ничем не сумею помочь.

– Ладно, тебя же никто ни в чем не обвиняет, – примирительным тоном промолвил старший и по-отечески похлопал связиста по плечу. – Давай быстро к себе. Нужно срочно обрадовать Москву.

Никитенко в ответ улыбнулся, утвердительно кивнул головой и немедленно направился в модуль связи. Руководитель экспедиции был прав. По сравнению с остальными у парня было не так много работы. На дежурные сеансы с Москвой он должен был выходить всего лишь четыре раза в сутки. В подобном режиме он работал практически каждый день. Лишь изредка возникала необходимость заниматься шифрованием передаваемой информации. Однако даже с такой нагрузкой у Дмитрия оставалась уйма свободного времени. Бывало, он помогал товарищам по экспедиции убирать снег или выполнять другие работы. Но это случалось не очень часто. Поэтому парень по-разному проводил время. Вот, например, изготавливал воздушного змея из металлизированной цветной пленки. Никто на это особо не сетовал. Хотя большинство коллег при встрече со связистом первым делом спрашивали: «Когда же пойдем запускать твоего змея?»

Сергей Евгеньевич проводил взглядом связиста. Затем, отпустив Наталью, побрел в сторону норвежского сегмента полярной базы. В отличие от россиян норвежцы занимались изучением океанических течений и проводили метеонаблюдения. Возглавлял их видный ученый Ингвар Бондал. Это был сухопарый немолодой мужчина. Он отличался определенной медлительностью, но в то же самое время ему удавалось демонстрировать коллегам исключительную обстоятельность во всем. По сути, он являлся соруководителем совместной экспедиции.

Результаты очередных метеонаблюдений находились у Бондала на руках. Его коллеги спешили дать свои комментарии. Однако он в них не сильно нуждался. Хватило беглого взгляда в бумаги с метеоданными, чтобы понять самое главное. Оно и раздосадовало норвежца. С недовольным видом он направился к Бетанову. Руководитель с российской стороны уже успел немного свыкнуться со спецификой поведения своего коллеги. Поэтому недовольный вид последнего был воспринят вполне спокойно.

– Нам угрожает опасность, – с ходу сообщил Ингвар.

– Погодите. Что вы имеете в виду? – уточнил Сергей Евгеньевич, не отрывая взгляда от распечатки результатов химанализа донных отложений.

– Вот, посмотрите сюда. – Норвежец передал собеседнику бумаги. – Это самая свежая информация. Видите, какие показатели здесь, здесь и здесь?

– Да. Вижу. Это что же получается? Хотите сказать, циклон?

– Вот именно. На нас надвигается мощный циклон. Вполне вероятно, что он достигнет нашего ледника через несколько дней. А может быть, и через несколько часов. Здесь точно и не определишь, к сожалению.

– Для лета это как-то странно, – сохраняя прежнее спокойствие, заметил полярник. – Эти ваши расчеты верны?

– А вы сомневаетесь?! Они верны. А лето или не лето, никакого значения не имеет. Это ведь Арктика! Я ее уже тридцать лет изучаю. За такое время привык никогда и ничему не удивляться. А одновременно научился гибко реагировать на разного рода сюрпризы, – пояснил Бондал.

– То есть вы намекаете на необходимость срочной эвакуации? – высказал предположение русский.

– Эвакуация в условиях надвигающегося циклона невозможна. Мы погубим и людей, и технику, – продолжал объяснение норвежец, слегка косясь на документы российского коллеги. – Я опасаюсь, что заказанный нами запасной вертолет может не долететь сюда. А если он упадет на ангар? На домики? На вашу буровую вышку? Это же может причинить серьезный урон экспедиции.

Сергей Евгеньевич спрятал документы и скептически посмотрел на соруководителя.

– Получается, что мы должны остаться, – сказал он Бондалу. – Но пару минут назад вы говорили об угрожающей нам опасности. Что-то я не вижу логики.

– Все логично, – ничуть не смешался Ингвар. – Я опасаюсь вероятной катастрофы вертолета. И поэтому незамедлительно свяжусь с вспомогательным центром. Пускай отменяют вылет. А мы здесь циклон как-нибудь перетерпим. Все-таки двадцать первый век на дворе.

– Делайте, как считаете нужным. Я возражать не буду. Тем более что речь идет о норвежском вертолете, – выразил согласие Бетанов и секундой позже попросил: – Только не сейте, пожалуйста, панику своими громогласными заявлениями. Люди работают в обычном ритме. Нам сейчас лишние волнения не нужны. Давайте спокойно оповестим людей о надвигающемся циклоне и будем дальше заниматься своими делами.

* * *

Рабочий день полярников завершился. Они поужинали в столовой и стали расходиться по жилым вагончикам. Сергей Евгеньевич вызвался проводить единственную на базе девушку. Это в очередной раз вызвало разного рода шуточки и усмешки. Руководитель делал вид, что их не замечает. А Наталья была настолько увлечена своими мыслями, что просто ничего не слышала. Они неторопливо шли к ее домику.

– Мы давно это подозревали, – восторженно говорил Бетанов. – Делали прогнозы и вели расчеты на основе прежних данных. Но эти новые, более совершенные, анализаторы сильно откорректировали наши вчерашние представления о положении вещей. Ведь мы всегда говорили о малых количествах. А на самом деле вышло, что это огромнейшие запасы!

– Что правда, то правда. – Дворецкая была впечатлена не меньше собеседника. – Запасы действительно огромны. Они вполне сопоставимы с теми, что имеются в Западной Сибири. Это самый настоящий прорыв.

– Да, согласен. Только не стоит забывать одно существенное обстоятельство. Мы работаем на спорной территории. Здесь очень важен временной фактор. Кто первый «застолбит», тому все эти запасы и достанутся. Мне очень интересно, что скажут в Москве.