Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Подводная одиссея

Жанр
Год написания книги
2013
Теги
1 2 3 4 5 ... 9 >>
На страницу:
1 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Подводная одиссея
Сергей Иванович Зверев

Морской спецназБоцман #6
В нейтральных водах Японского моря неизвестными был похищен новейший батискаф «Русский витязь». Военные бьют тревогу: аппарат под завязку напичкан секретным оборудованием, и если он попал в руки потенциальных врагов, последствия будут катастрофическими. Но еще не все потеряно. Для того чтобы детально разобраться в сложнейшем оборудовании, похитителям потребуется время. Основная задача сейчас – не дать им этого времени. Адмирал Нагибин отправляет на поиски батискафа капитан-лейтенанта Саблина по прозвищу Боцман. Ему поручено вернуть аппарат на российскую военно-морскую базу, и как можно быстрее…

Сергей Зверев

Подводная одиссея

© Зверев С., 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

1

Испытательное погружение сверхглубинного подводного аппарата происходит вовсе не так помпезно, как некоторые представляют. Это не отход подводного атомохода в длительную «автономку» – с цветами, оркестром и торжественными речами. Никто не машет платочками с пирса, никто не вытирает слезы с глаз, никто не поднимает над головами детей… Все буднично: загрузили аппарат на специальное транспортное судно, вышли в заданный квадрат с заданной глубиной, подцепили СПА на подъемник – и на водную поверхность.

А уж дальше все зависит от навыков экипажа и надежности самого аппарата. Впрочем, всевозможные случайности также не стоит сбрасывать со счетов: ведь океан всегда непредсказуем…

Медно-красное солнце величественно поднималось над гладью Японского моря. Водная поверхность, по которой переливчатой рябью рассыпался бриз, казалась голубым шелком, расшитым солнечными нитями. Бесконечные просторы полнились блеском красок. И даже серый военный транспортник с бортовым номером «717», напоминающий скорее плавучий док, чем корабль, смотрелся теперь не таким угрюмым, как еще несколько часов назад у владивостокского пирса.

Транспортник дрейфовал в нейтральных водах, незаметно впадая в циркуляцию. От ветра сухо трещал Андреевский стяг за кормой. На палубе суетилась техническая обслуга. Ярко-оранжевый аппарат, подобный гигантской сигаре, уже висел на тросах, и мощный подъемник осторожно направлял его в сторону моря. На носу сигарообразного аппарата, рядом с надписью «Русский витязь», поблескивал огромный стальной манипулятор, неуловимо напоминавший клешню камчатского краба, сильно увеличенную в размерах. Натужно урчал электромотор подъемника, скрипели тросы. Палубная команда внимательно отслеживала все перемещения загадочного аппарата, существующего пока еще только в одном экземпляре: не дай бог, сорвется в волны.

Стоявший на мостике пожилой лысеющий мужчина в штатском сосредоточенно курил, то и дело бросая в сторону аппарата напряженные взгляды. Табачный дым явно раздражал некурящего спутника – высокого каплея с квадратной челюстью и прямым взглядом серых глаз, однако офицер ничем не выказывал своего неудовольствия.

– Ну что, Виталик, волнуешься? – вполголоса поинтересовался штатский.

– Скорей – завидую, – кивнул капитан-лейтенант, глядя, как батискаф опускается к уровню воды.

– Завидуешь друзьям? Понимаю, я тоже нашему инженеру завидую. Но поделать ничего не могу. У нас приказ, а приказы не обсуждают. Друзья погружаются, мы остаемся. Я отвечаю за техническую сторону погружения, ты – за все остальное.

Ветер постепенно усиливался. Транспортник неспешно переваливался с волны на волну. Огромное полотнище флага за кормой захлопало, будто пушка. На поверхности моря все чаще вскипали белые гребешки, и это не предвещало ничего хорошего.

– Они там что, в штабе флота – метеосводку не читали? – обеспокоился капитан-лейтенант.

– Как всегда – бардак в любимом ведомстве, – проговорил штатский. – Из Штаба Тихоокеанского флота пришла одна метеосводка, а наше КБ получило абсолютно другую. Мы-то привыкли пользоваться японскими метеосводками, они самые надежные. В любом случае, погружение в назначенное время никто не отменял.

Тем временем глубоководный аппарат лег на воду. Техническая обслуга отцепила тросы. Спустя несколько минут вокруг веретенообразного корпуса появилось радужное пятно от сбрасываемого из цистерны бензина. Погружение началось…

Основное отличие управляемого глубоководного аппарата от подводной лодки – именно в принципе погружения. Субмарины погружаются на заданную глубину при помощи специального клапана вентиляции в балластных цистернах. Достаточно открыть клапан и принять вместо воздуха забортную воду – и подлодка опускается под воду. А вот в управляемых глубоководных аппаратах балластные цистерны не предусмотрены. Ведь подобные аппараты, как правило, предназначены для одиночного погружения, после чего они обычно всплывают рядом с плавбазой. А потому роль балластных цистерн выполняет специальный поплавок-резервуар с бензином, который, по законам физики, легче воды. Для погружения бензин осторожно выпускается наружу, и он замещается в поплавке водой. Выглядит, конечно, как страшный сон эколога. За одно погружение за борт сбрасывается пара сотен тонн нефтепродуктов, которые по тем же законам физики оказываются на поверхности моря. Но и это обстоятельство учли разработчики. Для балласта использовался бензин высочайшей очистки, который, оказавшись на волнах, бесследно испарялся в течение нескольких часов, не нанося Мировому океану ни малейшего вреда. Погрузился хоть на пять километров, выполнил глубоководное задание – и сбрасывай в море балласт. Как правило, это контейнеры со стальной дробью, сброс которой осуществляется при помощи обычных электромагнитов. Выбросил в море лишний груз – и возвращайся на поверхность, в мир соленого бриза и парящих над водой чаек.

В то ветреное июльское утро в нейтральных водах Японского моря проводились первые океанические испытания новейшего управляемого глубоководного аппарата «Русский витязь». Конструкторскому бюро, создавшему это чудо техники, было чем гордиться. Аппарат, оборудованный новейшей электроникой, видеокамерами, манипуляторами и химическими экспресс-анализаторами, мог перемещаться под водой как под управлением гидронавта, так и совершенно автономно, на автопилоте. Корпус, выполненный из сверхпрочных композитных материалов, позволял погружаться на любую глубину – хоть на самое дно Марианской впадины. По замыслу КБ, сконструировавшего СПА, в самом недалеком будущем «Русский витязь» как раз и следовало отправить в самую глубокую точку Мирового океана. Все зависело от первого, пробного погружения на относительно небольшую глубину – две тысячи метров. В будущем этот уникальный подводный челнок можно было бы использовать где угодно – для донной разведки, в морской биологии, геофизике, археологии и даже для подводного туризма. Однако приоритет, конечно же, отдавался Военно-морскому флоту – «Русский витязь» стал бы незаменимым помощником при спасении экипажей аварийных подлодок.

А потому экипаж был подобран именно с учетом последнего пункта: кроме инженера конструкторского бюро, в качестве гидронавтов были задействованы и двое спецназовцев ВМФ – старшие лейтенанты Николай Зиганиди и Екатерина Сабурова. Кому, как не боевым пловцам, оценивать достоинства и недостатки «Русского витязя»? Да и само задание выглядело не очень сложным: погрузиться на дно, сделать видеозаписи и фотоснимки (для подводных съемок предполагалось задействовать сверхмощный прожектор) и, по возможности, взять пробы донного грунта и воды. А вот капитан-лейтенанту Виталию Саблину, более известному в специфических флотских кругах под прозвищем Боцман, повезло меньше: по мнению командования, он вместе с генеральным конструктором КБ должен был контролировать подчиненных исключительно по приборам…

…На палубе сделалось непривычно тихо, хотя в ушах по-прежнему звучало урчание подъемника. Волны дробили огромное радужное пятно рядом с транспортником. Ветер стал пробирать, и генеральный конструктор, докурив очередную сигарету, обернулся к Боцману.

– Ну что – в рубку?

Окурок он тщательно загасил, следя за тем, чтобы искорки не понесло ветром в море. Бензин, хоть и имел специальные присадки, увеличивавшие температуру возгорания, но рисковать – испытывать его на воспламенение в реальных условиях – не следовало.

Саблину совершенно не хотелось идти в рубку. Однако генконструктор выглядел уставшим и сумрачным, словно совершившим тяжелый подвиг. Этого человека не следовало оставлять в одиночестве – тем более что единственным, с кем он имел право говорить о погружении, был Боцман.

Связи с гидронавтами пока не было: экипаж еще не настроил приборы. Так что оставалось одно: отслеживать погружение «Русского витязя» по экрану эхолота.

Впрочем, погружение проходило без проблем. Мерцающая светло-зеленая точка на мониторе медленно, но верно смещалась вниз. В верхнем же углу экрана бесстрастно отщелкивали цифры: «минус 100 метров», «минус 150», «минус 200»…

Глубоководный аппарат погружался очень медленно и достиг дна лишь спустя полтора часа.

– Фу-у-у… – тяжело выдохнул из себя генеральный конструктор. – Считай, половину дела сделали.

– Вроде пока у нас никаких проблем, – осторожно предположил Боцман.

– Техника проверена сто раз – и на стенде, и в бассейне, и на мелководье, – напряженно пояснял конструктор, словно бы оправдываясь. – Единственная опасность, которая может нас ожидать, – обрывки рыбацких сетей. Но этот район вроде не особо популярен у промысловиков. Так что, надеюсь, никаких форс-мажоров не предвидится.

Форс-мажор, однако, случился спустя всего каких-то пятнадцать минут и связан был как раз с промысловиками. Радист транспортника «717» неожиданно засек явственный сигнал бедствия, подаваемый рыболовным судном под сингапурским флагом. Судно терпело бедствие в каких-то шести морских милях отсюда: пожар, с которым команда не может управиться самостоятельно.

О том, чтобы не откликнуться на этот сигнал, не могло быть и речи. Однако сам транспортник, по понятным причинам, не мог отправиться к аварийному судну – ведь это означало бы бросить спускаемый глубоководный аппарат на произвол судьбы. Никаких иных кораблей в этом районе Японского моря не наблюдалось. Естественно, командир транспортника с бортовым номером «717» без промедления связался со Штабом Тихоокеанского флота и коротко проинформировал о ЧП. Там отреагировали довольно быстро – мол, срочно выслать к терпящему бедствие судну катер со спасателями и врачами. Промедление было смерти подобно: ведь с терпящего бедствие судна сообщалось об открытом огне на палубе, а это, наверное, самое страшное, что только может случиться на корабле.

– А давайте мы на катере, – предложил Боцман. – Может, успеем… Пока погода окончательно не испортилась.

Это был оптимальный вариант решения вопроса – ведь почти весь экипаж транспортника был занят.

Надувной катер с подвесным мотором был спущен на воду за несколько минут. На борт спешно загрузили спасательные жилеты, индивидуальные пакеты, одеяла и пресную воду. Компанию Саблину составили еще трое свободных от вахты моряков – безусый парнишка лейтенантских годов, немолодой усатый мичман и, конечно же, судовой врач. Последний на всякий случай захватил даже хирургические инструменты: как знать, может быть, пострадавших пришлось бы оперировать прямо в открытом море?!

Шесть морских миль можно было бы преодолеть меньше чем за час, но непогода наверняка бы внесла коррективы… Теперь ветер с каждой минутой заметно свежел, и потому спустить надувной катер с палубы оказалось делом весьма непростым. Однако опытная палубная команда знала свое дело. Отвалив от борта транспортника, катер взревел двигателем. Серая вода под носом вспенилась и тут же разделилась на две волны. Упруго подскакивая на белесых барашках, катер помчался в юго-восточном направлении, откуда по-прежнему очень настойчиво звучал сигнал бедствия…

2

Большинство людей знакомо только с поверхностью моря. Даже профессионалы-аквалангисты редко когда опускаются на глубины свыше сорока метров. А между тем, по сравнению с этими сорока метрами, океан кажется бездонным. Самая глубокая впадина уходит вглубь более чем на девять километров. У специалистов в ходу даже особый термин – гидрокосмос. И этот термин справедлив. Океанические глубины так же мало освоены, как и межпланетное пространство. Для проникновения в него нужны аппараты, сравнимые по сложности с космическими кораблями, а кое-где и превосходящие их. Погружения на огромные глубины так же опасны, как и космические полеты. А число глубоководников сравнимо с числом космонавтов…

Дневной свет остался далеко позади, за иллюминатором царила кромешная подводная ночь. Тускло мерцали мониторы, обливая сосредоточенные лица глубоководников призрачно-мертвенным светом. Еле различимо гудели мощные электродвигатели, удерживающие аппарат на заданной глубине. Вести такое чудо техники – настоящее искусство. Такому быстро не научишься. Инженер КБ Марат Петрович Плахин двумя пальцами сжимал рукоятку джойстика и еле заметными движениями корректировал передвижение глубоководного аппарата. Коля Зиганиди и Катя Сабурова пока оставались без дела, всецело доверившись профессионализму инженера. Они прошли специальные тренировки, многое знали о возможностях аппарата, могли управлять им в испытательном бассейне, но управлять первым реальным погружением все же было предоставлено Плахину.

Мощный прожектор, установленный на верху «Русского витязя», вспарывал темноту. Изредка в поле его действия вспыхивала всеми цветами радуги стайка глубоководных рачков, проплывали необычного вида рыбы. Все трое акванавтов следили за показаниями приборов. Аппарат достойно выдерживал колоссальные нагрузки.

– Есть две тысячи метров, – спокойно доложил Марат Петрович на борт «717». – Продолжаем погружение.

– Вас понял, – прозвучал из динамика голос генерального конструктора.

Плахин замедлил погружение, по показаниям эхолота до дна оставалось несколько десятков метров. Понятие дна в океане временами очень относительно. Не всегда это скальные породы или песок. Иногда им оказывается многометровый слой донной взвеси, в котором можно увязнуть, словно в болоте. И не дай бог войти в него при скоростном погружении: чем глубже уйдешь, тем меньше останется шансов выбраться из него.

Теперь уже луч прожектора бил вниз. О близости дна говорило то, что за толстым выпуклым стеклом иллюминатора словно мела метель. Освещенные ярким светом частички казались густым снегом. Наконец аппарат завис в нескольких метрах от дна.

Первое, что увидели акванавты на дне океана, – это стеклянную бутылку. Покрытая белесым налетом, она нагло торчала горлышком из мягкого песка.

– Вот она, сегодняшняя экология. Нога человека тут еще не ступала, а мусор уже наблюдается, – нахмурился Плахин. – Эх, люди, люди…

1 2 3 4 5 ... 9 >>
На страницу:
1 из 9