Круг Земной

– А сколько же ты хочешь дружинников?

– Столько, чтобы они в один присест могли съесть всех коров моего брата Хальвдана.

Конунг улыбнулся и сказал Асте:

– Из него, мать, ты, верно, вырастишь конунга.

Больше ничего об этом разговоре неизвестно.

LXXVII

Когда в Швеции было язычество, там по древнему обычаю совершали главное жертвоприношение в Уппсале в месяц гои. Тогда приносили жертвы, чтобы был мир и чтобы конунг всегда одерживал победы, и туда стекался народ со всей Швеции. Тогда же там собирали тинг всех шведов. В то же время там была ярмарка, которая продолжалась неделю. Когда в Швеции приняли христианство, в Уппсале по-прежнему созывался тинг и устраивалась ярмарка. Но когда христианство распространилось по всей Швеции, и конунги уже не жили в Уппсале, ярмарку перенесли на сретенье, и с тех пор она всегда устраивается в это время и продолжается не больше трех дней. Тогда же происходит общий тинг шведов, и они собираются туда со всех концов страны.

Швеция делится на много областей. Одна ее область включает в себя Западный Гаутланд, Вермаланд, леса Маркир и то, что к ним прилегает. Эта область так велика, что тамошнему епископу подчинено одиннадцать сотен церквей. Другая область – Восточный Гаутланд. Там другое епископство. К этому же епископству относятся Готланд и Эйланд. Оно гораздо больше, чем первое. В самой Швеции есть область, которая называется Судрманналанд. Там есть епископство. В области, которая называется Вестманналанд или Фьядрюндаланд, тоже есть епископство. Третья область в самой Швеции называется Тиундаланд. Четвертая область называется Аттундаланд, пятая – Сьяланд, она расположена на востоке у моря. Тиундаланд – самая богатая и заселенная часть Швеции. Это – середина страны, там – престолы конунга и архиепископа, и там – уппсальское богатство. Так шведы называют владения своего конунга. В каждой области Швеции – свой тинг и во многом свои законы. На тинге предводительствует лагман. Его всего больше слушаются бонды, ибо то становится законом, что он возвестит на тинге. А когда страну объезжают конунг, ярл или епископ и держат тинг с бондами, лагман отвечает им от имени бондов, и все бонды поддерживают его, так что даже самые могущественные люди вряд ли осмелятся прийти на тинг без согласия бондов и лагмана. А в тех случаях, когда местные законы различаются, все должны придерживаться уппсальских законов, а все лагманы должны подчиняться лагману Тиундаланда.

LXXVIII

В то время в Тиундаланде лагманом был человек по имени Торгнюр. Его отца звали Торгнюр сын Торгнюра. Их предки были лагманами в Тиундаланде при многих конунгах. В то время Торгнюр был уже стар. У него была большая дружина. Его называли самым мудрым человеком в Швеции. Он был родичем Рёгнвальда ярла, тот у него воспитывался.

Теперь надо сказать о том, что к Рёгнвальду ярлу приехали гонцы с востока, которых к нему послали Ингигерд конунгова дочь и Хьяльти. Они сообщали о новостях Рёгнвальду; ярлу и его жене Ингибьёрг и сказали, что дочь конунга часто заводила речь с конунгом шведов о мире с Олавом Толстым. Она была Олаву конунгу верным другом. Но конунг шведов приходил в ярость каждый раз, когда она заводила речь об Олаве, и она думает, что если так и дальше пойдет, то никакой надежды на мир нет.

Ярл рассказывает Бьёрну, какие вести он получил с востока, но Бьёрн повторяет, что он не вернется назад, пока не встретится с конунгом шведов, и напоминает ярлу, что тот обещал сопровождать его на эту встречу.

Зима подходит к концу, и сразу же после йоля ярл собирается в дорогу и берет с собой шестьдесят человек. С ним поехал и Бьёрн окольничий со своими людьми. Ярл отправился на восток в Швецию и, приехав в эту страну, послал вперед своих людей в Уппсалу к Ингигерд конунговой дочери и велел передать ей, чтобы она выехала к нему навстречу в Улларакр. Там у нее была большая усадьба. Когда дочь конунга получила известие от ярла, она быстро собралась в дорогу и взяла с собой много людей. Хьяльти тоже отправился с ней. Перед отъездом он предстал перед Олавом конунгом и сказал:

– Прощай, лучший из конунгов! Сказать по правде, я нигде не видел такого великолепия, как у тебя, и об этом я буду рассказывать повсюду, где бы я ни был. Я хочу просить Вас, конунг, чтобы ты остался мне другом.

Конунг говорит:

– Зачем ты так спешишь уезжать? Куда ты собрался?

Хьяльти отвечает:

– Я еду в Улларакр с твоей дочерью Ингигерд.

Конунг сказал:

– Поезжай с миром. Ты человек умный, знакомый со всеми обычаями и умеешь вести себя со знатными людьми.

И Хьяльти уехал.

Ингигерд конунгова дочь отправилась в свою усадьбу в Улларакр и велела приготовить там большой пир в честь ярла. Когда ярл туда приехал, его хорошо приняли, и он пробыл там несколько ночей. Они много беседовали с дочерью конунга, и чаще всего речь шла о конунге шведов и о конунге Норвегии. Ингигерд говорит ярлу, что, как она считает, на мир нет никакой надежды. Тогда ярл сказал:

– А что бы ты сказала, родственница, если бы Олав конунг посватался к тебе? Мы думаем, что нет лучшего способа помирить конунгов, чем сделать их родичами. Но я не стану ничего предпринимать, если узнаю, что это против твоей воли.

Она отвечает:

– Мой отец сам будет выбирать мне жениха, но ты – единственный из всех моих родичей, к чьему совету я бы прислушалась в таком важном деле. Ты думаешь, что выбор хорош?

Ярд стал ее уговаривать и многое рассказал ей о делах, принесших большую славу Олаву конунгу, и о недавних событиях: о том, как он за одно утро захватил пятерых конунгов, лишил их власти и присвоил их владения. Они долго беседовали, и Ингигерд во всем согласилась с ярлом. Потом ярл собрался и уехал, и Хьяльти поехал с ним.

LXXIX

Однажды вечером Рёгнвальд ярл подъехал к усадьбе Торгнюра лагмана. Это была большая и богатая усадьба. На дворе было много народу. Ярла хорошо приняли, расседлали и накормили его лошадей. Ярл вошел в дом, там тоже было полно народу. На почетном сиденье сидел старец. Бьёрн и его люди никогда еще не видели такого величавого мужа. Борода у него была такая длинная, что лежала на коленях, а шириной была во всю грудь. Он был красив и величествен. Ярл подошел к нему и приветствовал его. Торгнюр приветливо его принял и пригла-сил его сесть там, где тот обычно сидел, и ярл сел напротив Торгнюра.

Они пробыли там несколько ночей, прежде чем ярл заговорил о своем деле. Он попросил Торгнюра пойти с ним в палату для бесед. С ярлом туда пошел и Бьёрн со своими людьми. Ярл рассказал, что Олав конунг Норвегии послал сюда на восток своих людей заключить мир. Он долго говорил о том, какие беды приходится терпеть жителям Западного Гаутланда из-за того, что нет мира с Норвегией. Он сказал, что Олав конунг Норвегии послал сюда своих людей, эти посланцы конунга сейчас здесь, и он обещал быть с ними на встрече с конунгом шведов. Потом он сказал, что конунг шведов не хочет и слышать о мире и не позволяет никому заводить об этом речь.

– Сейчас всё складывается так, воспитатель, что я сам ничем не смогу помочь в этом деле, – говорит ярл, – поэтому я и хотел встретиться с тобой и теперь надеюсь на твой добрый совет и на твою помощь.

Когда ярл кончил свою речь, Торгнюр помолчал немного, а потом заговорил. Он сказал:

– Странно вы себя ведете. Хотите носить высокое звание, а как только попадаете в сколько-нибудь трудное положение, не знаете, как из него выйти. Почему ты, прежде чем обещать свою помощь, не подумал, что тебе не под силу тягаться с Олавом конунгом шведов? Я думаю, что не меньше чести быть бондом и свободно говорить обо всем, что захочешь, даже при конунге. Я скоро поеду в Уппсалу на тинг. Я помогу там тебе, и ты сможешь без страха сказать конунгу то, что тебе надо.

Ярл поблагодарил его за обещание. Он погостил еще некоторое время у Торгнюра и потом отправился вместе с ним в Уппсалу на тинг. Там собралось очень много народу. Был там и Олав конунг шведов со своей дружиной.

LXXX

В первый день тинга Олав конунг шведов сидел на своем престоле, а вокруг него расположилась его дружина. По другую сторону поля тинга на одной скамье сидели Рёгнвальд ярл и Торгнюр. Перед ними расположилась дружина ярла и люди Торгнюра. А за их скамьей и вокруг всего поля тинга стояли бонды. Некоторые из них забрались на холмики и курганы, чтобы оттуда лучше слышать. И когда кончили говорить о тех делах конунга, о которых было в обычае говорить на тинге, у скамьи ярла встал Бьёрн окольничий и громко сказал:

– Олав конунг послал меня сюда и просил передать, что он предлагает конунгу шведов, чтобы был заключен мир и чтобы граница между Швецией и Норвегией проходила там, где она была испокон веков.

Он говорил громко, чтобы конунг шведов его хорошо слышал. Когда конунг шведов услышал имя Олава конунга, он сначала решил, что речь идет о каком-то деле к нему самому. Но когда он услышал, что речь идет о мире и о границах между Швецией и Норвегией, он понял, с чем приехал этот человек, вскочил и громко крикнул, чтобы тот замолчал. Бьёрн сел, и, когда стало тихо, встал ярл и сказал, что люди Олава Толстого предлагают мир Олаву конунгу шведов и что жители Западного Гаутланда просят Олава конунга, чтобы он заключил мир с норвежцами. Он рассказал о тех бедах, которые приходится терпеть жителям Западного Гаутланда: они не могут получать из Норвегии то, что им необходимо для жизни, а вместе с тем подвергаются нападениям и набегам, когда конунг Норвегии собирает войско и разоряет их земли. Ярл сказал также, что Олав конунг Норвегии послал сюда своих людей и велел им передать, что он хочет посвататься к Ингигерд конунговой дочери.

Когда ярл кончил свою речь, поднялся конунг шведов. Он грубо отверг предложение мира и обрушился на ярла за то, что тот заключил мир с Толстяком и завел с ним дружбу. Он обвинил Рёгнвальда в измене и сказал, что тот заслуживает изгнания из страны. Он сказал, что всё это Рёгнвальд сделал по наущению своей жены Ингибьёрг и что было большой глупостью брать в жены такую женщину. Он говорил долго и был сильно разгневан и очень поносил Олава Толстого. Когда он кончил говорить и сел, сначала было тихо.

Тут поднялся Торгнюр. Когда он встал, встали и все бонды, которые раньше сидели, а те, кто стоял поодаль, протиснулись вперед, чтобы лучше слышать, что скажет Торгнюр. Поднялся сильный шум из-за толкотни и бряцания оружия. Когда шум стих, Торгнюр сказал:

– Теперь конунги шведов ведут себя совсем не так, как бывало прежде. Торгнюр, мой дед, помнил уппсальского конунга Эйрика сына Эмунда. Он рассказывал, что когда тот был в расцвете сил, он каждое лето набирал войско и отправлялся походом в разные страны. Он подчинил себе Финнланд, Кирьяланд, Эйстланд, Курланд и многие земли на востоке. Еще и сейчас можно видеть построенные им земляные укрепления и другие сооружения. Но он все же не был столь высокомерен, чтобы не слушать тех, у кого к нему было важное дело. Торгнюр, мой отец, долгое время был с конунгом Бьёрном и хорошо знал его нрав. Пока Бьёрн правил, его могущество росло и крепло, а не становилось меньше. Однако и он был добр к своим друзьям. Я помню и конунга Эйрика Победоносного. Я был с ним во многих походах. Он увеличил владения шведов и никому не позволял посягать на них, но и он всегда прислушивался к нашим советам. А конунг, который теперь правит, не позволяет никому говорить ничего, кроме того только, что ему по вкусу, и тратит на это все силы, а те земли, которые должны платить ему дань, он растерял из-за своей нерешительности и слабости. Он пытается удержать за собой Норвегию, чего не делал ни один конунг шведов, и навлекает этим беды на многих людей. Мы, бонды, требуем, чтобы ты заключил мир с Олавом Толстым, конунгом Норвегии, и отдал ему в жены свою дочь. Если ты захочешь вернуть те земли в Восточных Странах, которыми раньше владели твои предки и родичи, мы все пойдем за тобой. А если ты не пожелаешь сделать то, что мы требуем, мы восстанем против тебя и убьем тебя. Мы не хотим терпеть немирье и беззаконие. Так раньше поступали наши предки: они утопили в трясине на Мулатинге[262 - Мулатинг —Вероятно, ошибочно вместо Моратинг. На Моратинге, который собирался недалеко от Упсалы, происходили выборы короля.] пятерых конунгов за то, что те были такими же высокомерными, как ты. А теперь отвечай, каково будет твое решение.

Тут бонды стали бряпать оружием, и поднялся сильный шум. Тогда встает конунг и говорит, что он сделает всё, как хотят бонды. Он говорит, что так делали все конунги шведов: они всегда поступали так, как решали бонды. Тогда бонды перестали шуметь.

Потом говорили знатные люди, конунг, ярл и Торгнюр. Они согласились на условия конунга Норвегии и заключили с ним мир от имени конунга шведов. Там же на тинге было решено, что Ингигерд, дочь конунга Олава, будет выдана замуж за Олава конунга сына Харальда. Конунг обещал ярлу выдать свою дочь за Олава и поручил ему позаботиться об этой женитьбе. На этом тинг закончился, и все разошлись. Перед отъездом домой ярл повидался с Ингигерд конунговой дочерью, и они обсудили предстоящую женитьбу. Она послала Олаву конунгу шелковый плащ с золотым шитьем и серебряный пояс.

Ярл направился обратно в Гаутланд, и Бьёрн поехал с ним. Бьёрн погостил еще немного у ярла и потом отправился со своими людьми обратно в Норвегию. Когда он встретился с Олавом, он рассказал ему, чем кончилась его поездка. Конунг благодарит его за то, что тот сделал, и говорит, что большая удача сопутствовала ему, раз ему удалось выполнить поручение конунга во время такого немирья.

LXXXI

В начале весны Олав конунг отправился к морю, велел снарядить корабли и набрал людей. Весной он поплыл по Вику к Лидандиснесу, а оттуда на север в Хёрдаланд. Он послал гонцов к лендрманнам, созвал самых могущественных людей со всей округи и наилучшим образом подготовился к поездке к своей невесте. Свадьба должна была состояться осенью у границы на восточном берегу реки Эльв.

Олав конунг повсюду возил с собой слепого конунга Хрёрека. Когда у того зажили раны, Олав дал ему в услужение двух человек и позволил ему сидеть на почетной скамье рядом с собой. Он велел давать ему лучшие одежды, хорошо его кормить и поить, так что Хрёрек жил ничуть не хуже, чем раньше. Хрёрек был молчалив и отвечал неохотно и скупо, когда к нему обращались. У него была такая привычка: он приказывал своему слуге выводить его на прогулку туда, где никого не было. Там он начинал избивать слугу, а когда тот убегал от него, он жаловался Олаву конунгу, что слуга не хочет ему служить. Олав конунг сменял ему слугу, но повторялось то же самое, и ни один слуга не задерживался долго у Хрёрека. Тогда Олав велел сопровождать Хрёрека и ухаживать за ним человеку по имени Свейн. Этот Свейн доводился родичем Хрёреку и был раньше его человеком. Хрёрек по-прежнему был молчалив и держался нелюдимо. Но когда они со Свейном оставались наедине, Хрёрек становился оживленным и разговорчивым. Он вспоминал многое из того, что было раньше, и то, как ему жилось, когда он был конунгом. Он говорил о своей прежней жизни и не забывал о том, кто отнял у него его могущество и благополучие и сделал его нищим.

– Но всего тяжелее мне то, – говорил он, – что ты и другие мои родичи, которые подавали надежды, оказались такими выродками, что не мстят за позор, покрывший наш род.

Так он часто жаловался. Свейн отвечает ему, что очень уж у них могущественные противники и мало надежды на успех. Хрёрек сказал:

– Зачем бы мы стали дольше терпеть позор и унижение, если бы не было надежды на то, что я слепой смогу одолеть того, кто захватил меня спящим? Пока мы живы, убьем Олава Толстого. Он сейчас не боится за свою жизнь. Я скажу, что надо сделать. Я и сам не пожалел бы своих рук, если бы мог ими пользоваться. Но из-за своей слепоты я не могу, и поэтому ты должен его убить. А когда Олав будет убит, то я думаю, что власть захватят его недруги, и может статься тогда, что я стану конунгом, а ты будешь моим ярлом.

Эти слова подействовали на Свейна, и он согласился выполнить замысел Хрёрека. Они обо всем договорились, и когда конунг собирался в церковь к вечерне, Свейн уже ждал его, спрятав под плащом кинжал. Но конунг вышел из своих покоев быстрее, чем Свейн рассчитывал, и когда Свейн оказался с ним лицом к лицу, он побледнел, как смерть, и у него отнялись руки. Конунг заметил, что Свейн чем-то напуган, и сказал: