Тайный мир шопоголика

– Ребекка?

Таркин пристально смотрит на меня, и я понимаю, что моя рука все еще в нескольких сантиметрах от чека.

«Ну же, бери, – командую я себе. – Это все твое. Возьми чек и положи его к себе в сумку». Мне стоит титанических усилий дотянуться до чека, убеждая себя взять его из руки Таркина. Мои пальцы все ближе… ближе… они дрожат от напряжения…

Нет, не могу. Я не могу этого сделать. Не могу взять его деньги.

– Я не могу этого принять, – быстро говорю я. Отдергиваю руку и чувствую, что меня лихорадит. – Я… не уверена, что фонд еще принимает пожертвования.

– Да? – Таркин удивленно вздергивает бровь.

– Давай я узнаю подробности и сообщу тебе, на чье имя выписать чек, – отхлебнув шампанского, бормочу я. – А этот лучше порви.

Я не в силах глядеть, как Таркин медленно рвет чек. Смотрю в свой бокал и едва сдерживаю слезы. Пять тысяч фунтов. Они бы могли изменить всю мою жизнь. Они бы решили все проблемы. Таркин берет спички, поджигает в пепельнице обрывки, и мы следим, как пламя быстро пожирает бумагу.

Потом он кладет спички обратно на стол, улыбается мне и говорит:

– Извини, я на минутку.

Он встает и идет в дальний конец зала, а я снова пью шампанское. Прикончив бокал, подпираю голову ладонями, вздыхаю и пытаюсь настроить себя на философский лад. Может, я выиграю пять тысяч в лотерею. Или компьютер Дерека Смита выйдет из строя, и ему придется списать все мои долги. Или – а что, вполне вероятно – кто-нибудь по ошибке оплатит мой долг по кредитке.

Или Таркин вернется из туалета и предложит мне выйти за него замуж.

Взгляд натыкается на чековую книжку, которую Таркин оставил на столе. Чековая книжка пятнадцатого из самых богатых мужчин страны. Вот это да. Интересно, а как она выглядит изнутри? Он наверняка все время выписывает чеки на бешеные суммы. Поди, в день тратит больше, чем я за год.

Поддавшись соблазну, подвигаю к себе книжку. Понятия не имею, что я там искала, наверное, надеялась увидеть гигантскую сумму. Но первый корешок всего на 30 фунтов. Смех, да и только! Я перелистываю корешки. Ага, вот 520 фунтов, переведенные на счет «Арундел и Сын», уж не знаю, кто они такие. Смотрим дальше. Так, 7515 фунтов на карточку «Американ Экспресс». Это уже больше похоже на правду. Но все равно не слишком впечатляет. Такие чеки может выписать кто угодно. Да хоть я сама.

Закрываю книжку, отодвигаю ее, поднимаю голову и в ту же секунду цепенею.

Таркин стоит у бара, и официант указывает куда-то в сторону. Но Таркин смотрит не на официанта. Он смотрит на меня. Когда наши взгляды встречаются, у меня сводит живот от страха. Черт.

Вот черт. Что он успел увидеть?

Я быстро отдергиваю руку от книжки и набрасываюсь на шампанское. Потом притворяюсь, будто только что его заметила. Улыбаюсь Таркину, он, помешкав, улыбается в ответ. Потом снова исчезает, и я откидываюсь на спинку стула, чувствуя, как загнанно колотится сердце.

Спокойно. Веди себя нормально. Он наверняка ничего не заметил. Даже если и заметил… Подумаешь, заглянула в его чековую книжку. Тоже мне преступление. А если спросит, что я делала, скажу, что проверяла, верно ли он заполнил корешок. Да, точно, так и скажу.

Но Таркин не спрашивает. Он возвращается к столу, молча кладет книжку в карман и вежливо интересуется:

– Ты закончила?

– Да, – отвечаю я. – Спасибо.

Стараюсь делать вид, что ничего не произошло, но в голосе звучат виноватые нотки, и щеки у меня красные.

– Хорошо, – говорит он. – Что ж, я оплатил счет… может, пойдем?

И все. На этом наше свидание заканчивается. С безупречной вежливостью он открывает передо мной дверь пиццерии, ведет к парку, ловит такси и платит таксисту, чтобы тот довез меня до Фулхэма. Я даже не решаюсь пригласить его на чашечку кофе. Меня словно заморозило от страха, я не в состоянии вымолвить ни слова. Поэтому мы целуем друг друга в щечку, Таркин говорит, что вечер был прекрасный, а я судорожно благодарю его за приятно проведенное время.

И всю дорогу до Фулхэма гадаю, что же он успел увидеть.

Такси останавливается у нашего дома, я прощаюсь с шофером, вылезаю из машины и достаю ключи. Нужно принять ванну и спокойно обдумать произошедшее. Видел ли Таркин, как я заглядывала в его чековую книжку? Может, он только видел, как я подталкиваю ее поближе к его месту – как бы для его удобства? А может, он вообще ничего не видел?

Но тогда с чего он стал вдруг такой зажатый и вежливый? Нет, точно что-то видел. И что-то заподозрил. А потом, он же не мог не заметить, как я покраснела и прятала взгляд. Господи, ну почему у меня вечно такой виноватый вид?

Я же ничего несделала. Просто поддалась любопытству. Это что, преступление?

Наверное, следовало что-то сказать – отшутиться. Обратить все в смешной и нелепый инцидент. Но что такого занятного можно придумать по поводу разглядывания чужой чековой книжки? Господи, какая же я дура! Зачем я вообще эту ерунду трогала? Надо было сидеть себе и потихоньку попивать шампанское.

Но… ведь он сам оставил ее на столе, так? Значит, ему нечего скрывать. И я не знаю наверняка, видел ли он, как я заглядывала в нее, так? Наверняка не видел. Просто у меня паранойя.

Я вставляю ключ в замок и уже чувствую положительный настрой. Ладно, Таркин распрощался без особой теплоты, ну и что с того? Может, его просто затошнило от шампанского. Или он не хотел торопить меня. Надо будет завтра послать ему милую записочку, еще раз поблагодарить за вечер и предложить пойти вместе на Вагнера. Прекрасная идея. Почитаю еще про прелюдии, и когда он спросит, которая из них меня так восхищает, отвечу четко и со знанием дела. Точно! Все будет хорошо. Не надо волноваться.

Открываю дверь, расстегиваю пальто, и сердце мое сжимается от страха. Сьюзи поджидает меня в прихожей. Она сидит на ступеньках, и выражение лица у нее какое-то странное.

– Ох, Бекки, – укоризненно качает она головой. – Я только что говорила с Таркином…

– Понятно. – Стараюсь придать голосу спокойствие, но страх прорывается наружу. Я отворачиваюсь, снимаю пальто и медленно разматываю шарф. Тяну время. Что он ей сказал?

– Насколько я понимаю, нет смысла спрашивать тебя «почему?».

– Ну… – еле слышно мямлю я. Ох, покурить бы сейчас.

– Пойми, я тебя ни в чем не обвиняю, просто мне кажется, ты должна была… – Сьюзи опять вздыхает. – Неужели ты не могла отшить его помягче? У него был очень печальный голос. Ты знаешь, бедняжка и правда запал на тебя.

Что-то не вяжется. Отшить его помягче? Облизываю пересохшие губы.

– Что… Что он тебе сказал?

– Он просто позвонил напомнить, что ты забыла зонтик. Видимо, официант бросился за вами, но ты уже уехала. Я, конечно, спросила его, как прошло свидание…

– И… что он сказал?

– Ну, – Сью пожимает плечами, – сказал, что вы хорошо провели время, но ты ясно дала ему понять, что не хочешь больше встречаться с ним.

– Ой.

Я опускаюсь на пол, совершенно обессиленная. Так вот в чем дело. Таркин все же видел, как я заглядывала в его чековую книжку. И у меня теперь нет никаких шансов. Но он не сказал Сьюзи, что я сделала. Он меня защитил. Сделал вид, будто это я его отшила. Повел себя как истинный джентльмен.

Он вообще весь вечер вел себя как джентльмен. Был со мной добр, мил и вежлив. А я беспрерывно врала ему.

Примечания