Гасконец и его леди

С этими словами капитан выхватил из ножен кинжал и принялся ковырять замки на цепях узницы. Раздался противный скрежет, и вот – о чудо! – оковы спали с израненных запястий и щиколоток. Элиенор, пошатываясь, поднялась на ноги, цепляясь за своего освободителя. Голова кружилась от слабости и волнения.

– Но как же мы выберемся отсюда? – испуганно прошептала она, озираясь на толстые стены темницы. – Стража не дремлет, а я едва стою…

Гастон лукаво подмигнул и достал из-под плаща монашескую рясу и куколь:

– Не зря же я приятельствую с братом Бенуа из аббатства Сен-Дени! Накинешь это на себя и прикинешься послушником. А я скажу стражникам, что веду тебя на покаяние к епископу. Ну а там – крепкий лошадиный круп и пара кошелей с экю сделают свое дело. Мы ускачем прочь из Парижа, а уж потом будем думать, как очистить твое имя. Главное – выиграть время.

Элиенор на миг оторопела от дерзости плана, но тут же просияла сквозь слезы. Святые угодники, какой же он умный и находчивый, ее Гастон! Не зря она любила его с самого детства. Решительно набросив рясу поверх изодранного платья, девушка спрятала под капюшон золотистые локоны и кивнула:

– Я готова, милый кузен. Веди меня, и да хранит нас Пресвятая Дева!

Рука об руку, словно монах и послушник, беглецы вышли из камеры. Гастон, приосанившись и приняв важный вид, кивнул стражникам:

– Благодарение Господу, блудная овца раскаялась в грехах и жаждет покаяния. Я препровожу ее к епископу на исповедь. Молитесь, братья, дабы не впасть во искушение!

Служивые, не слишком обремененные умом, лишь почесали в затылках и расступились, пропуская странную парочку. Элиенор, потупившись и шепча молитву, семенила за своим спутником, стараясь не глядеть по сторонам. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Вот и тюремные ворота, за которыми ждут свобода, приключения и неизвестность. Гастон, придерживая кузину под локоть, вывел ее на залитую солнцем парижскую улицу. После затхлого мрака Шатле дневной свет резал глаза, заставляя жмуриться и щуриться. Капитан озабоченно оглянулся по сторонам и вполголоса бросил:

– Скорее, Элиенор! Нельзя терять ни минуты. Мои люди ждут нас в переулке за углом, с лошадьми и припасами. Как только окажемся за городской стеной – считай, половина дела сделана.

Кузина кивнула, подобрала полы рясы и заспешила вслед за Гастоном, стараясь не отставать. Надо же, еще недавно она была полумертва от горя, а теперь летит по улице, как на крыльях! Встреча с другом детства напомнила ей, что жизнь прекрасна и полна чудес.

«Пресвятая Дева, не оставь нас своей милостью!» – беззвучно взмолилась Элиенор, ныряя вслед за капитаном в узкий проулок. Шум города остался позади, впереди ждала неизвестность. Но разве могут напугать любые опасности, когда рядом верный Гастон?

Деревянная развалюха на окраине, оказавшаяся укрытием, встретила беглецов скрипом несмазанных петель и кислой вонью давно не мытых тел. У дальней стены переминались с ноги на ногу двое крепких молодцов, держа под уздцы невзрачных лошадок. При виде Гастона и его спутницы они расплылись в ухмылках.

– Эге, капитан, никак, монашку в поход ведешь? – хохотнул один, почесывая в затылке. – Аль святой отец благословил тебя на ратные подвиги?

Элиенор вспыхнула под куколем, но Гастон лишь отмахнулся:

– Брось, Пьер, это моя кузина, Элиенор де Лаваль. Мы спасаем ее от несправедливого обвинения. Будь другом, дай ей твой плащ и шляпу, не до приличий сейчас.

Верзила, ворча, стащил с себя поношенный плащ и треуголку и протянул девушке. Элиенор торопливо сбросила рясу и переоделась, ежась от холода – одежда насквозь пропахла потом и кислым вином. Но выбирать не приходилось.

– Благодарю, любезный Пьер, – пробормотала она, пряча под шляпой золотистые локоны. – Да пребудет с вами милость Господня!

Гастон тем временем вскочил в седло и подал кузине руку:

– Скорее, Элиенор! Путь неблизкий, а за стенами Парижа нас могут искать. Надо убраться подальше, пока переполох не поднялся.

Девушка уцепилась за протянутую длань и неловко взгромоздилась позади капитана, охнув от боли в измученном теле. Тут же крепкая мужская рука обвила ее талию, прижимая к мускулистой спине.

– Держись крепче, милая! – Гастон ослепительно улыбнулся через плечо. – И да хранит нас Бог!

Лошади тронулись с места, цокая копытами по разбитой мостовой. Элиенор вздрогнула, услышав за спиной далекий колокольный звон – в Шатле обнаружили ее исчезновение. Погоня начинается!

Но разве догонят королевские ищейки лихих всадников? Гастон и его люди, пришпорив коней, понеслись по узким улочкам, лавируя в толпе зевак. Элиенор вцепилась в своего спутника, боясь свалиться на полном скаку. Ветер хлестал в лицо, вышибая слезы из глаз, дома и люди проносились мимо разноцветными пятнами.

«Быстрее, быстрее, дорогие скакуны! – мысленно подгоняла их беглянка. – Умчите меня прочь из этого страшного города, от злобы и несправедливости! Туда, где ждет надежда на спасение».

Но всадники не успели добраться даже до городских ворот, когда прямо перед ними, словно из-под земли, вырос отряд вооруженных людей в черно-желтых ливреях. Гастон, выругавшись сквозь зубы, осадил коня. Элиенор испуганно вскрикнула, узнав предводителя – то был Ангерран де Мариньи, правая рука короля, могущественный и безжалостный.

– Что я вижу, капитан де Фуа! – насмешливо протянул сановник, сверля беглецов ледяным взглядом. – Никак, решили прокатить по городу арестантку Шатле? Или мадемуазель де Лаваль уже оправдана судом?

Гастон выпрямился в седле, заслоняя собой трепещущую кузину. Голос его прозвучал твердо и зло:

– Ваша светлость, эта девица – моя родственница, оклеветанная врагами. Я ручаюсь за нее моей честью и готов это доказать с оружием в руках! Дозвольте нам проехать.

Ангерран рассмеялся – так хищник смеется над попавшей в капкан добычей:

– Ax, как трогательно – рыцарь спешит спасти даму сердца! Но закон суров, капитан. Отдайте беглянку, не то вы разделите ее участь. Бросайте оружие, вы окружены.

Гастон стиснул эфес шпаги, готовясь к бою. Но тут Элиенор, бледная и решительная, соскользнула с лошади и шагнула вперед:

– Не надо крови, милый кузен. Я вернусь в темницу – и докажу свою невиновность. А ты – ты должен найти истинного убийцу, чего бы это ни стоило! Обещай мне!

– Элиенор, я не могу… – начал было капитан, но девушка покачала головой:

– Обещай! Иначе я не переживу своего позора. Лучше умереть, зная, что ты будешь сражаться за меня.

Их глаза встретились – полные боли, страсти и немого обещания. Казалось, само время остановилось, давая влюбленным возможность навеки запечатлеть этот миг в сердцах.

– Клянусь, Элиенор! – глухо произнес Гастон. – Клянусь Святым Дионисием, я найду злодея и брошу к твоим ногам. А потом… Потом, когда ты будешь свободна, я открою тебе мою душу. Верь мне!

– Всегда, милый, – одними губами прошептала узница. И протянула стражникам закованные руки – теперь на ее запястьях снова сомкнулись позорные цепи.

Под насмешливым взглядом Ангеррана процессия двинулась в обратный путь – впереди понурый Гастон, позади, в кольце стражи, гордо выпрямившаяся Элиенор. Дорога в Шатле была недолгой – и вскоре несостоявшаяся беглянка вновь очутилась в зловонной камере. Но теперь в ее сердце горел неугасимый огонь надежды.

«Он придет за мной, – твердила она, глядя в склизлую стену. – Гастон меня не оставит. Господь, дай ему сил найти истину и покарать лжецов! А я… я должна верить и молиться».

И узница принялась горячо шептать слова священных псалмов, которые разносились под мрачными сводами, словно обещание грядущего избавления. Оковы больше не казались такими тяжелыми, а мысли о любимом придавали душевных сил

Глава II. Рыцарь и его клятва

Вечерние тени уже сгустились над Парижем, когда Гастон де Фуа, мрачный и подавленный, вернулся в свои покои близ дворца. Неудачная попытка спасти Элиенор, вновь брошенную в мрачные застенки Шатле, тяжким грузом легла на сердце. Но вместе с горечью в душе разгоралось пламя решимости: во что бы то ни стало восстановить справедливость и покарать подлого клеветника, погубившего его возлюбленную!

Слуга, встретивший господина на пороге, сочувственно покачал головой. По хмурому лицу и стиснутым кулакам нетрудно было догадаться, что миссия капитана провалилась.

– Не вини себя, мой мальчик, – пробормотал старик, принимая плащ и шляпу. – Знать, на всё Господня воля. Но ты ведь не сдашься, а?

Гастон в сердцах пнул резной сундук и плюхнулся в кресло, обхватив голову руками. В висках стучало, мысли путались. Как же он мог так глупо попасться в ловушку, угодить прямиком в лапы Ангеррана де Мариньи? Ведь знал же, что этот царедворец – хитрый лис, и наверняка приложил руку к аресту Элиенор. Но как доказать его вину? Кто станет слушать безродного гасконца против первого министра Франции?

– Будь я проклят, Амбруаз! – простонал капитан, с силой ударяя кулаком по подлокотнику. – Я подвел ее… подвел мою Элиенор! Она сейчас гниет в темнице, а я прохлаждаюсь в мягких креслах. Какой из меня после этого защитник?

Слуга, поцокав языком, наполнил кубок хозяина крепким вином и протянул ему:

– Не кори себя, Гастон. Ты сделал все, что мог. Но один в поле не воин. Тебе нужны союзники, причем могущественные. Только они помогут тягаться с королевскими прихвостнями.