Байконур. Память детства

Что подарить тебе, дочь моя?
Софья Чистякова

Эта книга состоит из небольших рассказов девочки, которая жила и взрослела вместе с городом Ленинск, будущим космодромом Байконур. С безграничной любовью и гордостью девочка вспоминает о своём отце – лётчике, который долгие годы служил на Байконуре. Смешные и грустные истории из её жизни порой складываются в серьёзные размышления о Родине, долге и любви.Все мы родом из детства. Если Вы открытый, искренний человек, эта книга для Вас.

Что подарить тебе, дочь моя?

Софья Чистякова

© Софья Чистякова, 2020

ISBN 978-5-4498-0791-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В возрасте 2-х лет родители привезли меня в будущий город Ленинск. Город, который вырос вместе со мной, получил официальное название Байконур и стал легендой. Город, который стал для меня самым важным и дорогим местом на Земле – моей Малой Родиной.

Я часто вспоминаю этот маленький оазис в казахской степи на берегу реки Сырдарьи. Вдруг заноет душа и разрывается сердце на части от желания увидеть двор, в котором прошло детство. Выйти из раскрытого настежь подъезда и посидеть на лавочке в тихом, шумном, изменённом временем, но моём дворе.

Город детства, где ты? Где вы, тенистые прохладные аллеи тополей и раскалённый на солнце асфальт? Где вы, маленькие черепашки и стрекозы-«пираты»? Где вы, самые лучшие в мире цветы – степные тюльпаны? Где это небо со сморщенным вертикальным столбом дыма и маленьким серебристым крестиком, на секунду мелькнувшим и исчезнувшим в бездне?

Несколько лет назад по телевизору показывали документальный фильм о Байконуре. Перед телекамерами стоял красивый, мужественный полковник и, не сдерживая слёз, говорил: «Все, что создавал Советский Союз в течение полувека – было разрушено».

Я не знаю, не помню, не хочу помнить такого Байконура. Он навсегда останется в моей памяти как объект №1 – самый важный, самый главный, самый нужный моей стране.

Ул. Горького, д.10, кв.9

После деревянного барака, первый дом, в котором дали квартиру моему отцу, очень напоминал маленький особнячок. Это было трёхэтажное здание, подъездов в нём было тоже три и на каждом этаже располагалось по три квартиры. Квартира, в которую переехала наша семья, была коммунальной. В ней находилось три комнаты и в каждой комнате жила семья. У нас была отдельная маленькая комнатка, перегороженная шкафом, и высокое, казавшееся в детстве огромным, окно. Самую большую площадь общей квартиры занимал квадратный коридор.

Детей в квартире было четверо: я, два мальчика и девочка. Всех нас объединяло одно – наши отцы были офицерами, а точнее – военными лётчиками.

Вокруг дома росли тополя, казавшиеся мне тогда огромными великанами, и кусты с необыкновенными жёлтыми и белыми цветами. Насажены они были так густо, от души, что сквозь них невозможно было рассмотреть человека. Когда наступала весна и вся эта красота распускалась, запах стоял удивительный: нежный-нежный и сладкий, даже как – будто сам воздух был немного липким. Красота отцветала, и появлялись ягодки, напоминающие смородину, но мелкие, бледно- зеленые, прозрачные. Ягодки редко доходили до стадии «спелости», мы обрывали их в розовом, красноватом, ну и если повезёт, спело-красном цвете. Конечно, родители категорически запрещали мне прикасаться к этим ягодкам, но я делала это тайком.

Пройдёт время, будут вселяться новые соседи, будут получать отдельное благоустроенное жильё вновь прибывшие на службу молодые лейтенанты, а наша семья будем жить в этом маленьком домике, в уютной комнатке до тех пор, пока я не соберусь идти в школу.

Тёмная комната

Я была маленькой, и мне казалось, что мы живём в огромном Городе без конца и без края. А где-то там, на краю Земли находится станция Тюратам и страшные – престрашные поезда, от которых нам надо прятаться. Особый страх вызывало то, что взрослые, вместе с детьми, очень ответственно и тревожно относились к этим поездам. Являясь секретным объектом, Ленинск не обозначен ни на одной карте мира. В ночные часы через станцию проходили поезда, и чтобы огней Города не было видно на горизонте, электричество отключали.

Для детей это не было забавным приключением, нет, это было состояние опасности, необъяснимого страха, который сидел в тебе, где-то внутри, горячий и живой. Несмотря на голос мамы, звучащий в темноте, и её уговоры ничего не бояться, так как она рядом и ничего страшного со мной произойти не может, – мне было страшно. Казалось, свет выключали задолго до прибытия поезда и тянули время, после того, как след его уже давно исчезал в ночной степи.

Мама научила меня раздеваться и одеваться в темноте и, что особенно важно, складывать в темноте свою одежду так, чтобы в случае необходимости быстро, без паники, одеться. Вся одежда раскладывалась на детском стульчике «задом наперед» – внизу свитер, платье, а сверху маечка, чулочки, в определённом месте обувь. Мама строго спрашивала меня: «Ты всё правильно разложила? Ты сможешь найти свои вещи в темноте и быстро одеться?» И я, вся такая гордая и важная, что всё смогу сделать и никого не подведу, тихим голосом, глотая, от волнения слюни, отвечала: «Да, мама».

Пройдёт много лет, прежде чем я пойму эту мамину заботу и беспокойство обо мне. Пережив войну ребенком и попав с мужем в военный город повышенной секретности, она бесконечно боялась за меня. Поэтому защищала и готовила к опасностям, как умела.

Пусик

Первые фотоснимки памяти об отце – кожаная лётная куртка и её волшебные, безразмерные карманы, из которых, словно в сказке, появлялись шоколадки, конфеты и огромные жёлтые витамины.

Где-то года в три (а по рассказам родителей, детей этого возраста в эскадрилье было немного), отец водил меня в столовую на обед.

В 1957 году в прокат вышел художественный фильм «Девушка без адреса» и, как всегда это бывает, в народ ушла крылатая фраза одного из отрицательных героев этого фильма, которого играл Сергей Филиппов, – «Пусик хочет водочки».

Пока все лётчики обедали, меня, с папиной фуражкой, отправляли собирать сладости. Когда я подходила к очередному столику, летчики лукаво улыбались и задавали мне вопрос: «Что Пусик хочет?» И я, с радостью протягивая фуражку за угощеньем, под общий хохот всех присутствующих, совершенно не понимая смысла, проговаривала фразу, которой научил меня отец: «Пусик хочет водочки».

Когда меня не брали в столовую и оставляли дома, я ждала возвращения отца с особым нетерпением. Ах, какое это было счастье бежать к нему навстречу и зачарованно ждать гостинцев, спрятанных в волшебных карманах его лётной куртки! Сквозь годы эти карманы будут для меня самой настоящим волшебным сундучком. Оттуда, как в сказке, появится пушистый белый совенок, ёжик и крошечный чёрный щенок величиной с два спичечных коробка.

Акбар

В моём детстве был маленький славный турчонок по имени Акбар. Он носил широкие шаровары, чалму с самоцветами, тапочки как у старика Хоттабыча, но главное, в руке он всегда держал большой круглый поднос. Акбар был деревянным. Но этот поднос и был венцом волшебства Акбара.

Я просыпалась, и каждое утро находила на подносе разные вкуснятинки – сливочное печенье, виноград, персики, мандарины, яблоки, шоколад. В зависимости от времени года, Акбар постоянно разнообразил моё меню, и надо отдать ему должное – ни разу не разочаровал меня в моих ожиданиях. Я так привыкла, что он всегда со мной, только руку протяни и вот он, почти настоящий.

Акбар приносил мне не только сладости, но и игрушки. Сначала плюшевого медведя, нарядного кота в сапогах, кукол с длинными волосами, немного позже книги, еще позже – нарядные платья, вязаные шапочки, туфельки прямо из магазина.

Когда я болела, он заставлял меня пить лекарства и, такой «любимый» всеми детьми, «рыбий жир». Благодаря нему, я пила горячее молоко с мёдом, терпела горчичники и компрессы на горле.

А однажды я проснулась и увидела в руке Акбара огромный-преогромный белый шар, величиной с шесть подушек. Прямо до потолка. Папа сказал, что Акбару передали для меня настоящий метео-зонд и, выйдя с ним во двор, я смогу определить в какую сторону дует ветер.

Мне было спокойно и уютно с моим дружком. Когда родители куда-нибудь уходили и оставляли меня дома одну, мне не было страшно, ведь со мной оставался Акбар.

Я выросла, мы переехали, и в новой квартире на журнальном столике просто стояла вычурная индийская тарелка со сладостями. Но как часто сквозь годы, разворачивая красивую конфету или новогодний подарок, я вспоминаю лицо Акбара, его радостную улыбку. Он был моим верным слугой. Так всегда говорила мама. Но для меня он был моим маленьким верным товарищем. И даже, наверное, родственником, только не знаю каким, но родным, это точно.

Казармы у Летнего парка

А кино в моём детстве я смотрела в солдатских казармах. Гораздо позднее были построены кинотеатры «Заря», «Летний», Дом офицеров, чуть позже, «Сатурн» и летний кинотеатр «Союз».

Казармы находились с правой стороны от Солдатского парка. Во дворе второй от города казармы вечерами показывали кино. Из узких досок солдатами были сколочены длинные скамейки. Вечерами, даже в середине лета, в город врывался прохладный степной ветер. Родители закутывали меня в тёплые взрослые вещи – папин свитер, куртку и брали с собой. Сидеть, прижавшись к маме и папе, было тепло и уютно.

Конечно, ни о каких цветных широкоформатных фильмах не было и речи, это был небольшой квадратный экран. Но эти чёрно-белые фильмы дорогого стоили!

Фильмы были о сильных, мужественных людях, которые преодолев все трудности, добивались победы. Фильмы были о прекрасной стране, в которой мы живём. Актёры играли так правдиво и искренне, открывая всем нам душу и сердце. Сейчас, конечно, всё это кажется наивным и немного смешным. Но одно я знаю точно – теперь таких актёров просто нет. И фильмов таких чистых, светлых, без зла и насилия – тоже единицы.

Если по телевизору одновременно показывают современный блокбастер и кино, созданное в «советский» период, – «Дорогой мой человек», «Живёт такой парень», «Дом в котором я живу», «Офицеры», «Два товарища», «Начало», «Начальник Чукотки», «Алые паруса», «Женитьба Бальзаминова», «Вечера на Хуторе близ Диканьки» и еще много-много других, то, не задумываясь, переключаешь на канал, где ожидается показ старого фильма и устраиваешь себе праздник, отдыхая душой.

Один фильм из моего детства я запомнила на всю жизнь.

Показывали фильм о молодых ребятах, моряках, которых волей случая унесло на барже в открытое море. Много дней они боролись за свою жизнь, ожидая спасения. Ребята остались без пищи, варили кожаные ремни, поддерживали друг друга, не ссорились. Когда их спасли, не было, наверное, среди зрителей человека, который бы, не плакал от радости. В эти минуты счастливы были все. Люди были душевные, открытые. Мне было шесть лет, возраст невелик. Но я испытывала искреннюю радость за спасенных моряков вместе со всеми.

Бывает, что этот фильм приходит ко мне из детства, как немое напоминание о прекрасных людях, о невероятном единении людей, о вере в дружбу, доброту, справедливость, взаимопомощь. Он приходит ко мне, когда просто хочется прижаться к родителям, спрятаться от проблем, укрыться с головой и ощутить себя в полной безопасности. Сразу становится ясно, что ничего страшного не произошло, я сильная, мудрая и всё преодолею. А надо – то было только на секунду закрыть глаза и оказаться, там, во дворе казармы, всем вместе, поздним летним вечером.

Это был художественный фильм «Сорок девять дней», 1962 года выпуска.

Керосиновый домик

На общей кухне нашей коммунальной квартиры у каждой соседки была своя керосинка. Каких только кулинарных шедевров не было приготовлено на этой маленькой плиточке! Борщи, сладкие пирожки, жареная картошка, котлеты, гуляш, хрустящий сладкий хворост.

За нашим домом, по аллее направо, стоял маленький – премаленький домик с желтоватыми стенами. Домик был с крохотными окошечками, плоской крышей и дверью прямо посредине. Каждое воскресенье мы с отцом ходили в этот домик за керосином. Хозяин керосинового домика, высокий и молчаливый, работал строго по расписанию и приходил на работу ранним утром и в обеденные часы в среду и воскресенье. У каждого покупателя керосина была своя тара: стеклянные банки, бутылки с пробками из газет, 3-х литровые бидончики и канистры.