– Ну… – доктор вдохнул полную грудь комнатного воздуха и прочёл как Андрей Вознесенский, протягивая в стороны руки и закатывая глаза:
– Нет у тебя ни сил, ни вида,
Ты исхудал, с лица сошел.
Так выпей пачку стрептоцида
И снова станет хорошо!
Все остолбенели.
– Это точно ты сам написал? – заикаясь, спросил Блаженный Андрюша.
– Ну, – стал глядеть в пол Савченко. И ещё тысяч пять такого типа.
– Не типа, а уровня! Высочайшего! – Лыско достал коньяк и нетерпеливо разлил всем поровну.– А я было уж поверил нашей ораве бездарей, что гениев нет. Вот же он! Гений! У него волшебное перо. Чудесное! Верно председатель определил: – Чудо в перьях! Твоё перо, Савченко Витя, создало чудо. За тебя, дорогой!
– За литературу!– Крикнул Блаженный.
– Так выпей пачку стрептоцида! Гениально! – с белой завистью невинной охнул Лыско и махнул с ходу сто пятьдесят без закуси.
– Вот допьём и сразу в типографию. Мы все тебе по рецензии напишем. Рецептов сто вспомнишь? – обнял доктора Скороплюев.
– Хоть тыщу, – вытер коньяк с губ Савченко.
За окнами Дома учителя суетился ранний весенний вечер. Народец, не имея занятий попутных, ждал автобусов на остановках. Домой ехать. Ужинать. С женами собачиться. В телевизор пялиться.
Не литературная, простая житейская проза.
Которой, конечно же, не будет в далёком и загадочном двадцать первом веке.
***