Утерянная блажь. Книги 5+6

Ты предпочла уйти, забыть, смириться.
Тебя мне не хватает, больно…
Мы встретимся ещё нескоро,
Но будем вместе на века…

    Stasia S. ©

Иллюстрация: Орехова Н. Ю.

Родители Жени. Шиловы

Анатолий Евгеньевич 05.10.1954,(Артамонова) Мария Игоревна 17.11.1956 / Иллюстрация: Орехова Н. Ю.

Ещё одно прощание…

Суббота, 03.04.2004

Всё было прилично, всё достойно, похороны проходили как обычно в такой ситуации, но хоронить столь юную подругу было очень больно. Её жизнь только началась и неожиданно для всех закончилась.

Женя так много хотела, так мечтала о большой семье, о детях, о шикарной свадьбе, но этому уже никогда не бывать. Как странно, я раньше никогда не думала о том, что терять людей, с которыми вырос, тяжело.

– Здравствуйте, примите соболезнования, мне будет очень не хватать Жени.

– — Взяла я за руку Марию Игоревну.

– Спасибо, Лерочка… Ты в последнее время была почти всё время с нашей малышкой…

– — С её глаз хлынул поток слёз.

– Спасибо, Лера, но нам так тяжело это принять.

– — Обняв жену, сказал со слезами, стоящими в глазах, папа подруги.

– Мне тоже тяжело, что её больше нет – не позвонить, не погулять, её больше нет.

– — К горлу подкатил ком.

– Примите соболезнования… Мария Игоревна, Анатолий Евгеньевич, держитесь. Тяжело, больно…, но ради Жени – держитесь!

– — Обняла Алина родителей подруги.

Подруга Леры

Зайкова Алина Михайловна. 11.07.1986 

Иллюстрация: Орехова Н. Ю.

– Спасибо, девочки, вы обе самые родные и близкие подруги были. Так жаль, ножом по сердцу слово «были».

– — Мама Жени была на грани снова разреветься, но это понятно.

Поминки затянулись, все устали… Я вернулась домой за полночь и провалилась в сон…

Иллюстрация: Орехова Н. Ю.

Весь следующий день я провела не в своей тарелке. Мне было тяжело всё это понять, тяжело принять, как и всем, я думаю. Образ Жени, в свадебном платье лежащей в гробу, – наваждение, что ещё долго будет меня преследовать. Мне снились сны о том, как она танцует в пустом зале, словно на балу далёких лет.

Женя очень красиво хорошо танцевала, занималась в кружке, участвовала в соревнованиях, она и посоветовала однажды Стасе танцы, она привела нашу младшую подругу к себе. Она учила «новенькую» на первых парах.

Мне будет очень не хватать её смеха, её танцев, она останется в моём сердце, я вычеркну обстоятельства её смерти из своей памяти. Она просто ушла раньше срока, и это всё…

Весь день меня не покидал осадок сна, Жека танцует в свадебном платье в центре зала, видит меня, смеясь приближается, что-то шепчет, но я не понимаю… Она неожиданно отталкивает меня и тянет руки к родителям, те обнимают её и растворяются в облаке лёгкого дыма.

Помнится мне – проснулась в холодном поту, что-то ныло. Меня мучило дурное предчувствие. Вечером воскресенья, четвёртого апреля, неожиданно позвонил Слава…

Сказал, что родители Жени отравились газом: «Соседи позвонили в милицию, странно пахло на площадке. Родители Жени мертвы, а на столе записка. В ней было всего несколько слов».

Под их короткой совместной предсмертной запиской лежало незаконченное стихотворение их дочери. Слава позже дал мне фото из дела, копию, конечно. Я была в смятении, увидев те странные строчки, они надолго засели у меня в голове. Я много раз прокручивала их, но не смогла отпустить.

Зачем дана была мне жизнь?
За что она была дана?
За что страдаю и умру?
Ведь не жила я ни секунды…

Кто вспомнит обо мне?
Кто пожалеет и поймёт?
Кто принесёт любимые цветы?
– В мой вечный и спокойный дом…

Я не жила, а значит, не умру
Никто не помнит и не вспомнит…
А кто такая эта Женя?
Кому она была нужна?

Никто не ждал, не потерял…
Чужая в жизни я совсем.
Пусть я чужая для своих,
Тогда мне стать своей

Осталось только для чужих.
Быть может, не поймут меня сейчас…
Зато со временем раскаются о том,
Что не смогли сберечь.

А я уйду из жизни…
Чужой мне жизни навсегда.
Я не умру, но я уйду,
Останусь только для себя.