Когда не взойдёт солнце

Снова всеобщий смех. Максим Александрович покраснел. Аня засмущалась и, оплатив покупку, покинула киоск.

– У моего дяди так же всё начиналось, – продолжил налоговик. – Потом сделал рентген лёгких и нашли рак. Так не успели лечение начать, как он взял, да и умер.

Далее для Максима Александровича всё будто виделось и слышалось из-под футляра. В груди его сразу заложило, коленки затряслись, глаза так и норовили пустить слёз, а в голове лишь гремели слова налоговика о раке. С трудом Максим Александрович дотерпел до обеденного перерыва, а затем пулей помчался в близлежащую поликлинику делать рентгеновский снимок лёгких.

Глава 2: Опухоль

Когда попадаешь в лечебницу, невольно чувствуешь себя выбывшим из игры, временно или даже окончательно. Доселе единственным, что волнует и двигает действиями человека, является некая абстрактная победа. На пути к ней небрежно расходуются все ресурсы – и материальные и духовные – без всякой заботы о здоровье. Эти непрерывные человеческие бега стирают всякие страхи и ежесекундно внушают человеку, что ничто другое не имеет значения, кроме участия в них. Участие и есть то, в чём заключается главный смысл, ведь в конце концов ждут лавры, представляющие собой наивысшее сокровище вселенной. Возможно всё это обман, ведь никто никогда не достигал конечной точки: участники выбывают, им на смену приходят другие, а игра продолжается. Игроки словно дровишки, поддерживающие огонь в костре. Они играют до тех пор, пока не настанет их собственный конец. Но случаются в жизни человека мгновения, когда его участие прерывается прежде, чем наступает смерть. Тогда на него находит озарение. Он точно персонаж из компьютерной игры, которому удалось встать на место геймера и взглянуть на всю ту фальшивую действительность, в которой он никогда не сомневался. Он, наконец, ощущает, насколько измотан игрищами, осматривает свои погрубевшие, мозолистые и окровавленные руки, замечает ослабшие зрение и слух, которые теперь показывают затуманенную картинку и проигрывают шипящую мелодию. Больнее всего оказывается не телесная боль и даже не осознание безвозвратно потраченного здоровья: невыносимым становится осознание, что всё потрачено впустую. Сколь много богатств не удалось бы нажить вокруг себя, в моменты осмысления жертва здоровьем и молодостью всегда будет казаться напрасно.

Максим Александрович впервые за долгое время покинул игру и оказался в студенческой поликлинике, реалии которой таковы, что если о них не ведать, то и вовсе не попадёшь на приём к врачу. Вот и наш герой, увидев возле кабинета с два десятка студентов, не поинтересовавшись, куда все стоят, занял свою очередь. Миловидный парень уступил ему место, что несколько смутило его. В тридцать пять лет он выглядел как минимум на десять лет моложе, и хорошо знал об этом. Неужели его болезнь настолько заметна? Максим Александрович наблюдал за молоденькими студентами, один за другим покидающими кабинет врача, и мысленно ругал их. Они пришли починить небольшие поломки в теле и залатать прорехи. И все уроки, которые они могут извлечь в моменты передышки, для множества из них оказываются вновь забытыми, шансы остаются неиспользованными, а игра с новою силою захватывает зависимых игроков. Вместе с тем Максим Александрович завидовал студентам: все они скоро вернутся к игре, а к нему уже тянулись лапы смерти. Ему казалось, что время его упущено, а второго шанса не будет. Он хотел вскочить с жёсткого скрипящего сиденья, схватить молодых глупцов, встряхнуть их с силой, взглянуть очами, полными истины, в их невинные глаза и прокричать: «Очнитесь! Живите! Любите! Наслаждайтесь!». Но на это у него не хватало ни сил, ни воли, ни храбрости. Впрочем, обмякшую и сонную очередь встряхнул кое-кто другой.

Дверь из кабинета врача распахнулась и в коридор вылетело коротенькое и тоненькое тельце в белом халате с копной взлохмаченных чёрных волос, тусклых и безжизненных, как и застывшее в отвращении лицо, половину которого заслоняли большие некрасивые очки с безвкусной оправой. Врач пулей прошмыгнула в туалет напротив и скрылась. В коридоре повисло гнетущее молчание, которое через минуту другую прервалось громогласным смывом в унитазе. Врач выскочила обратно в коридор с опущенной, словно у помешанной, головой, ринулась к своему кабинету, но внезапно остановилась, причём настолько внезапно, что студенты вокруг вздрогнули. Не поднимая головы и не оборачиваясь к людям в очереди, она медленно подняла указательный палец кверху и застыла в таком положении на несколько секунд. Потом вдруг сделала полуоборот лица в сторону сидящих, и взглядом из коса впилась в глотку каждого. Как вдруг из неё вырвался ураган слов, точно лай мелкой истеричной дворняжки:

– Никто, слышите, НИКТО не зайдёт в мой кабинет в верхней одежде! Для кого работает гардероб на первом этаже? Вы вообще слышали о санитарно-эпидемиологических нормах?! – Врача уже начало трясти, однако как быстро слова её набирали взрывную силу, столь же внезапно теряли громкость и становились спокойными. Поэтому с первого раза нельзя было точно заключить о природе её состояния: то ли она зла и обижена, то ли действительно борется за соблюдение норм безопасности, или она просто всех и всё вокруг ненавидит? Много странного и дикого проскальзывало в её наружности. Но более всего Максима Александровича поразил тот факт, что доктор была ещё молода. Едва ли она прожила два с половиной десятка лет, но уже была такой неуравновешенной и нервной.

– Пандемия ещё не окончена!!! – ором закончила она и удалилась обратно к себе в кабинет.

Несколько студентов проскользнули следом за ней, но тут же послышалась новая порция криков:

– Два человека! Только два человека могут стоять здесь: один на очередь к медсестре, а другой ко мне! Понятно?! Остальные – в коридор!

Максима Александровича точно облили ледяной водой. Он быстро вскочил с места и заглянул в раскрытую дверь: из коридора открывался небольшой тамбур, с которого ты мог попасть в два разных кабинет. Оказалось, что в очереди к врачу и вовсе никого не было: все стояли в кабинет медсестры, чтобы получить направления для сдачи анализов на педикулёз. Максим Александрович посмотрел на часы в телефоне и с ужасом обнаружил, что полчаса потратил впустую. Но до конца обеденного перерыва в налоговом комитете оставалось ещё пятьдесят минут, поэтому, не раздумывая, он бросился в кабинет врача.

***

– Сколько раз было сказано, что студенты за направлением на профосмотр должны идти к медсестре, а не ко мне! – рявкнула на Максима Александровича доктор. Он тихо объяснил, что никакой не студент и пришёл не для профосмотра.

– Рентген лёгких? Без проблем, – доктор внезапно стала вежливой и мягкой, – всё сделаем. Запишу вас на завтра, на девять утра.

Максим Александрович спросил, нельзя ли сделать снимок сейчас, на что получил столь же вежливое объяснение от доктора о том, что кабинет рентгена работает до двух и он, скорее всего не успеет. Наш герой заглянул в телефон и обнаружил, что у него в запасе ещё целых пятнадцать минут. Однако врач продолжала вежливо настаивать, что у кабинета может быть очередь и лучше зря не выписывать направление. Максим Александрович всё же потребовал отправить его на рентген сейчас.

– Я не могу просто так налево-направо раздавать направления! – взорвалась она. – Вы не успеете, и что потом?! Не надо мне тут ваши претензии высказывать!

Никаких претензий пациент ещё не высказал, однако сумбурная речь врача вскоре стала настолько бессвязной, что Максим Александрович оставил попытки что-то осмыслить.

– Я просто так, по-вашему, работаю?! В отличие от тех же узких специалистов я постоянно выхожу на работу, с давлением!

Наш герой удивился, что у столь молодой девушки могут быть проблемы с давлением. Когда её истеричный выпад прервался, он мягко заметил, что ни в чём её не винит и только лишь просит выписать ему направление.

– Ну ладно, хорошо, раз так, потом я не виновата! – заключила трясущаяся врач и принялась оформлять в электронной базе направление. – Диагноз, Смирнов?!

Максиму Александровичу думалось, что в компетенции врача выставлять диагноз, а не спрашивать его пациента. Однако он возьми и ляпни, мол «думаю, у меня рак». Доктор внезапно переменилась в лице и оторвала взгляд от монитора.

– Так чего вы тут сидите?! Скорее бегите в кабинет рентгена! Пока вы добежите, я сделаю направление!

Максим Александрович не знал, бежать ему медленно, чтобы доктор успела оформить направление, либо бежать ему быстро, пока рентген-кабинет не закрылся. Поэтому он, постоянно и неуклюже меняя темп, несколько раз едва не упал на лестнице. Но все его усилия оказались тщетными. Забегая галопом в рентген-кабинет, он натолкнулся на нечто в халате и оба повалились на пол. Нечто в халате с визгом вскочило и, размахивая руками, поторопилось обвинить нашего героя во всех смертных грехах. Максим Александрович бросился извиняться перед старушкой, да только слушать его писклявая квочка не захотела.

– Вон! – взвизгнула она.

– Да как же это вон? Мне рентген надо! Рак у меня! Наверное.

– Плевать я хотела на твой рак! – заквакала старушка. – Время! Время, недотёпа! Закрываемся!

– Да как же это закрываетесь? Мне срочно надо! Направление уже поступило! Наверное.

– Ты что, полоумный?! Время, говорю тебе! Не работаем!

– Да как же это не работаете? Время то ещё есть! Восемь минут целых.

– Нет, ну вы только посмотрите какой индюк попался! – бабка подбила себя по бокам. – Ты что, глухой совсем?! Сказала, не работаем – значит не работаем!

– Время то рабочее!

– Вон отсюда! – старушка принялась выталкивать его. – Охрану позову!

– Я жаловаться буду!

Максим Александрович усилиями ядовитой старушки оказался за дверьми кабинета.

– Я тебе пожалуюсь! – пригрозила она ему кулаком. – Рёбра мне чуть не сломал, а ещё жаловаться собрался! Индюк! Тьфу ты! – старушка плюнула на пол прямо перед ним и пошла прочь.

***

Вечером после работы Максим Александрович не воспользовался автобусом, хотя всегда пользовался, а побрёл домой на своих двух. И эти две ноги-то выделывались, насылали на голову порчи боли и судорог, мол, оставьте вы их в покое. Мозг пытался усмирить взбунтовавшиеся конечности и всё твердил, что другие-то по сотню лет служат телу и не жалуются, а вы, мол, тридцать пять лет халтуру наводили, а теперь на пенсию раньше времени собрались. Впрочем, с головой нынче не дружило всё тело нашего героя, объятое неизвестной болезнью, которой мозг заранее предрекал быть раком. Сердце сжималось временами, точно удушаемое питоном; вредина-желудок всё кислил, да застаивался; а лёгкие поедали воздух неохотно, проделывая каждый вздох будто из одолжения.

Рассказывать ли дальше про бедного нашего героя? Может закончить с ним на сём этапе? Набросаем скромненький эпилог, мол, шёл он себе и шёл и ничего важного с ним не приключилось. А кому любопытно узнать, где и как он шёл, добавим несколько строк. Например, что шёл он вдоль некрасивых старых дорог, мимо проносились непоседливые водители, испуская вредоносные выхлопные газы, насыщенные канцерогенами. А что Максиму Александровичу канцерогены, если он, итак, наверное, болен раком. Ничего с ним не станется. Он и не смотрит на машины и уж точно не замечает никаких выхлопных газов. Шлёпает себе по слякоти, ковром расползшейся после дождя, а грязь поднимается, летит во все стороны, прилипая к потёртым брюкам. Солнце за хмурой пеленой разжиженных туч видно не было. Понятное дело, опускается оно себе где-то там, прячется за горизонт, уходит вспять. Да и какой прок с солнца? Будто оно восходит только для Максима Александровича. Вот не станет его, а оно продолжит себе восходить, бесчувственное, безразличное к людским страданиям палящее светило. Всегда издевается: либо перегреет народ земной до обморока, либо заморозит до смерти. Вряд ли герой наш думал о солнце. Мысли словно сами себя и думали: вспыхивали, кружили и снова растворялись, неся собой пережитки прожитого дня. И день точно сам себя и прожил. Мало что сегодня зависело от Максима Александровича: всё как-то само собою да складывалось. После стычки со старухой у рентген-кабинета он, еле сдерживая разбушевавшиеся внутри него волны гнева, пошёл обратно к доктору. Та с удовольствием напомнила ему, что она-то предупреждала. Услышав от него об инциденте с дикой старушкой, доктор принялась защищать коллегу, мол, та, итак, ежедневно подвергается большой дозе облучения, так что имеет полное право уйти на каких-нибудь восемь минут раньше. Максим Александрович не стать вступать в спор с неуравновешенной врачихой и молча согласился пройти рентгеновское обследование на следующий день. Он вернулся на работу, когда обеденный перерыв ещё не закончился, однако у входа в киоск его уже поджидала разгневанная толпа клиентов. Снова ему пришлось выслушивать в свой адрес обвинения. Магомед тоже не остался в сторонке и, узнав о неудаче своего подопечного в поликлинике, назвал его «тормозом», впустую потратившим драгоценное рабочее время. Максим Александрович по неосторожности возразил, что использовал не рабочее время, а положенный ему обеденный перерыв. Мелкая дерзость стоила ему долгих нотаций и скандирований о его «расточительности» и «неблагодарности», в которых и прошла вторая половина дня. Такие мысли и думались теперь в голове нашего героя.

Ну и вот, касаемо эпилога: что ещё не досказано о Максиме Александровиче? Всё, что недосказано, будет сказано в том же духе, значит можно и не рассказывать. Таков был Максим Александрович, и такова была его жизненность. Но, драгоценнейший читатель, историю эту о нашем герое не стали бы сказывать, коль не было бы сути. Только вот надо чуточку подождать, пока суть высунет голову, покажет язык, подмигнёт левым глазом, улыбнётся заискивающе, а потом как свиснет, как вспыхнет, как свалит на повал все ожидания и сомнения… Только бы переждал читатель, да не сердился. Взять хотя бы пример с нашего героя, утомлённого ожиданием завтрашнего утра, которое должно решить его судьбу: он набрался терпения и ждёт себе потихонечку. И добрейший читатель может переждать одну ночь, а затем и начнёт многое проясняться в сей истории. А чтобы не скучно было, познакомим с кошечкой нашего героя, поджидающей его на квартире. Там и хозяйка обещала нагрянуть – а она женщина любопытная. А может и бывшая жена Максима Александровича явится. Разве читатель не знает, что наш герой был женат? Ну вот, как же можно торопиться, когда столько важного недосказано? Подправим слог, подмажем маслица и польём в глазные уши читателя славным текстом следующее.

***

В безвыходном положении одни ищут точку опоры, другие находят слабое звено. Кто-то проигрывает, некто побеждает. И как два правителя не поделят одну корону, так и не окажется бок о бок двое проигравших. Рано или поздно один из них обнаружит другого слабым звеном, взберется ему на спину и воспрянет в небеса. Сравните себя с Андрюшей – -зятем нашего героя, незамысловатым русским парнем, не упускающего ни единого шанса посмаковать жизнью. Он неоднократно лгал, предавал, злорадствовал, завидовал – то есть мало чем отличался от нас с вами. Однако долгое время по дурному року ему не везло в победах, зато успешно удавалось снова и снова служить слабым звеном для хищников вокруг.

Ещё в детском саду, когда один из его друзей сломал казённое игрушечное ведёрко, Андрюша искренне принялся успокаивать товарища и придумывать для него удачную отговорку, а тот в итоге побежал к воспитательнице и скинул всю вину на него. Затем в младшей школе он влюбился в соседку по парте и решил за неё контрольную работу, не успев дописать собственную, а та, неблагодарная, на перемене решила поиграть в догонялки с другим мальчишкой. Будучи подростком, Андрюша решил заработать денег на зимних каникулах и присоединился к знакомым ребятам из школы убирать снег у соседей, но в конце концов старшеклассники забрали все деньги, а ему за попытки вернуть свою долю достались лишь фингал под глазом и порванная куртка. С тех пор он оставил попытки помогать, дружить, любить, учиться и зарабатывать честным трудом. Но, встав на шероховатую дорожку, инстинкты победителя так и не обрёл. Напарники «стреляли» у него сигареты, собутыльники наливали ему вдвое меньше своего, куртизанки преждевременно доводили до окончания, а карточные игры обчищали и без того неполные карманы.

Вместе с тем Андрюша никогда не чувствовал себя одиноким: вокруг него всегда водились толпы пацанов, живущих «по понятиям» и орды девчонок, позабывших о чести. Семья его любила ни больше ни меньше принятого, а удача ласкала вровень с невезением. И день ото дня кто-то забирался незаметно ему на шею и взлетал в облака, пока он топтался на земле и не смотрел наверх. Такова судьба проигравших. Однако победителями не только рождаются, но иногда и становятся – стоит только найти слабое место. Маша – девушка, в которую влюбился Андрюша – никогда не была слабым звеном, однако имело такое рядом с собой и с радостью поделилась этим слабым звеном со своим новоиспечённым женихом. Когда он увидел, что на брате его жены ездят все, кому не лень, то вскоре тоже взобрался на шею Максиму Александровичу. Очень удобно оказалось иметь под боком простую степень прилагательного, возле которого можно было быть сравнительно лучшим, превосходным. Зато для нашего героя это было сродни опухоли, мешающей спокойно жить.

– Здарова, Смирнов! – услышал он голос Андрюши, подходя к подъезду дома, где снимал квартиру.

Максим Александрович, игнорируя назойливого зятя, попытался юркнуть в дверь, но тот успел преградить ему путь. От Андрюши несло то ли дешёвым спиртовым одеколоном, то ли застоявшимся перегаром. Как обычно на нём висела чёрная кожаная ветровка, на голове кепка восьмиклинка, а из-под тёмно-синего трико виднелись потёртые кеды. Худощавый, с бледной кожей и тёмными кругами под глазами он всё равно выглядел бодрее и здоровее нашего героя. Неторопливо он достал из кармана пачку сигарет и закурил одну.

– Бегать от меня вздумал? – принялся он за избитые фразы. – Не по-пацански ведёшь себя!

– Я болею, – сообщил Максим Александрович, – оставь меня в покое. Нет у меня денег.

– Вчера тоже не было, – спокойно заметил Андрюша, выпуская на ходу сигаретный дым из синих губ. – Ты каждый день говоришь, что нет у тебя денег. Зачем тогда на работу ходишь? За бесплатно на Магомеда работаешь?

– Хочешь и тебя к нему устрою?