Схизис

Итак, полиция обнаружила в полу библиотеки потайную дверцу, по длинной лестнице ведшую под землю. Там внизу располагался большой подвал, о котором ранее не было ничего известно. Огонь пробрался и до его недр и испепелил всё его содержимое. Обнаружены сгоревшие останки древних манускриптов и фолиантов. Эксперты уже высказывают предположения, что в подвале хранились похищенные столетие назад книги из библиотеки. Однако следствие продолжается, и после экспертизы можно будет делать те или иные выводы. Но большим потрясением стало обнаружение останков двух тел, сгоревших при пожаре. Пока неизвестно, пострадали ли тела во время пожара, или скончались ранее, а также не установлена личность погибших. Ждём новых подробностей.

Записи резидента Чарли Мэлроуза

Эксперимент с транквилизаторами

29 декабря, 23:55. С того самого мгновения как мы зарождаемся в чреве матерей, каждый из нас становится очередным участником тысячелетней викторины, где за разгадку тайны жизни предлагается сокровенная бесконечность. Вначале мы делаем всё правильно: растём, развиваемся и крепнем, чтобы приблизиться к разгадке. Но, потом, внезапно, мы забываем о викторине и пускаемся в бессмысленную суету или круговорот «трудиться, чтобы поесть – поесть, чтобы не умереть – жить и трудиться». Мы убегаем с поля боя, чтобы насладиться всеми прелестями за рингом. Но наш противник преследует нас, не снимая перчаток, всегда готовый отправить нас в бездонный нокаут. И в один из дней мы, подобно беспечной лисице попадаем в ловушку, ступая на с виду непримечательный участок жизни. Делаем шаг, и под нами прорисовывается арена боя, кругом вырастают высокие стены, за которыми множественные трибуны. Они полны различных зрителей: с одной стороны наши родственники, друзья и простые знакомые – болеют за нас и желают нам победы; с другой стороны другие наши родственники, друзья и простые знакомые – поедаемые завистью, горечью обиды и презрения, ожидают нашей кончины. Но мы не готовы к бою, нас застигли врасплох и не предупредили. Мы лезем на стены, но они непреодолимы. Мы тянем руки к людям за рингом, и кто-то тянет руки на встречу – но между нами всё те же стены. Это только наш бой и только нам принимать в нём участие. Мы оборачиваемся и замечаем на ринге нашего противника: всегда сильного, всегда бодрствующего и всегда голодного. Только в этот момент мы вспоминаем о викторине, оставленной нами. Вспоминаем, сколько лет было потрачено впустую, сколько упущено возможностей приблизиться к разгадке. И кто-то из нас сдаётся, подставляя голову под заточенную и меткую косу противника. Кто-то другой вступает в схватку и начинает незаметно для себя жестокий бартер: минуты жизни в обмен на сон, аппетит и силы. То ли результат подавления нас противником или его беспощадная игра? Ибо, в конце концов, такой бартер оканчивается одним: мы, обессиленные, обездвиженные и безмолвные падаем ниц пред ногами противника и молим его покончить с нами. Благо, если он махнёт косой по нашей шее и окончит наши страдания. Но противник беспощаден: он может покинуть бой и оставить нас на грани жизни и смерти на ещё неопределённый срок, пока сама жизнь не решит покинуть нас. В итоге нас больше нет. А викторина тем временем продолжается и всё заманивает других людей плодить новых участников для неё, в погоне за бесценной наградой – пресловутой бесконечностью.

Как никогда раньше я оказался близок к разгадке тайны жизни. Феномен Кармэйна Уэзби разрушает все наши прежние представления о бытие. Теперь я понимаю, почему человеческие амбиции постигнуть тайны мироздания зашли в тупик – всё дело в наших представлениях, в которых не способна зародиться истина. Феномен Уэзби предлагает новые понятия, интерпретации и решения, и они могут привести нас к разгадке. Поэтому, я глубоко убеждён, что полное понимание этого феномена должно быть первоочерёдной моей целью и мотивацией. Более того, на мне лежит ответственность за целый мир – ибо я могу быть его проводником к грандиозной правде. Вот почему я не сомневаюсь, что имею все прерогативы совершать все необходимые поступки для разгадки феномена Уэзби. И надеюсь, что вы не будете критиковать меня за то, что я уже сделал.

Мёрфи вечером всё ещё спал. Сегодня у меня ночное дежурство, поэтому я решил воспользоваться данной мне возможностью. И тогда мне пришла в голову мысль: пока есть возможность, нужно исследовать эффект передозировки транквилизаторов над ним. В семь часов вечера, когда в больнице остался малочисленный ночной дежурный персонал, я проник в палату к Мёрфи. Как он и просил, положил под пол твёрдый карандаш. После я ввёл ему внутривенно большую дозу транквилизаторов и периодически контролировал состояние его дыхания и сердцебиения (чтобы не пропустить клиническую смерть). Именно те мои опасения стали индуктором новой идеи, о которой я расскажу чуть позже. Но Мёрфи всё спал, а Кармэйн не показывался. Я прождал три часа, но передозировка не давала результата. Наверное, в тот момент я уже перешёл ту грань, когда отступать было поздно. Последний раз Мёрфи спал несколько суток после высокой дозы транквилизаторов, на этот раз могло быть ещё хуже. Кармэйн в дневнике с ужасом описывал многодневный сон Мёрфи под транквилизаторами. Я не мог снова обречь его на такую участь. Более того, в своей последней записке он просил меня поторопиться. Всё это подтолкнуло меня к идее, о которой я предупреждал выше: ввести Мёрфи в состояние клинической смерти.

Я ввёл еще одну большую дозу транквилизаторов в его вену. Через несколько мгновений Мёрфи перестал дышать. Флумазенил. Сердцебиение и пульс не прощупывались. Он жутко побледнел. Флумазенил. Секунд десять я сидел в ступоре, наверняка ещё более бледный, чем Мёрфи. Флумазенил – снова и снова повторялось у меня в голове. Я убил человека. Флумазенил. Вот он – лежит мёртвый возле меня. Точно! Флумазенил! Нужно бежать за антидотом! Я бросился к двери, но у самого выхода круто тормознул, чуть не свалившись. Флумазенил лежал у меня в кармане – конечно, я ведь не мог такое не продумать! Я ввёл ему антидот и, как ни в чём не бывало, отправился к медсестре и попросил проверить пациента. Через несколько минут она уже вызвала врачей в палату Мёрфи.

Благо, его реанимировали. Мёрфи не удалось бы спасти, если я заранее в палате не ввёл бы ему антидот транквилизаторов – флумазенил. Ибо врачи и не подозревали, что причиной стала передозировка транквилизаторов, а я сказать им об этом не мог – подставил бы самого себя. Но медсестра теперь сторонится меня, и я боюсь, как бы она не проговорилась: похоже у неё есть подозрения на мой счёт. Да и ещё мы с ней ранее не поладили. Я ведь использовал её в своих целях, а для этого пришлось вступить с ней в отношения, сами знаете какие. Но в обед я не сдержался и нагрубил ей, впрочем, по пустяку. Надо бы извиниться и задобрить её – так будет надёжнее.

Я знаю, что всё вышеперечисленное вызывает критику и негодование. Я перешёл все границы врачебной деонтологии, да и вообще, можно сказать убил человека (которого потом реанимировали), пользуясь медсестрой в своих целях. Да, это всё недопустимо, но не в моём случае. В самом начале я привёл все доводы своих поступков и если их недостаточно, то… нет, их не может быть недостаточно.

Мёрфи сейчас находится в реанимации в стабильном состоянии. Я очень надеюсь, что клиническая смерть даст результат. Какой результат? Положительных результатов может быть несколько. Во-первых, конечно же, желательно возвращение Кармэйна назад в своё тело, но на это вряд-ли можно надеяться (чтобы отправить его назад, нужно сначала выяснить: почему и как он попал собственно в тело Мёрфи). Во-вторых, я ожидаю, что Кармэйн полностью возьмёт контроль над телом Мёрфи. И в третьих, возможно, Кармэйн что-то обнаружит или узнает в процессе клинической смерти. Буду ждать. А сейчас нужно примириться с медсестрой, а также немного поспать. В лучшем случае удастся объединить и то и другое. И всё во имя науки!

Газета «Калейдоскоп», 7 января, вечерний выпуск

Опознаны тела, пострадавшие во время пожара в библиотеке

Вот уже седьмой день подряд нас захлёстывает одна за другой волны печальных известий. Больше всего поражает связь событий, которые с первого взгляда могут показаться совершенно разрозненными. Каждая новая информация связывается с предыдущей и только дальше уводит от разгадки всех событий. Сначала гибель 167 человек в новогоднюю ночь в Инверто, затем пропажа пациента Кармэйна Уэзби из отделения реанимации, потом обнаружение его среди тел в Инверто, исчезновение Мёрфи Шелдона из психиатрической больницы, а, в конце концов, и безрезультатные поиски Лоры Уэзби. Ко всему этому присоединился пожар в старинной библиотеке, где вчера обнаружили потайной подвал с двумя обгоревшими телами. Но вот всплыла очередная деталь, вызывающая полный диссонанс мыслей.

Следствие завершило опознание тел, найденных в подвале сгоревшей библиотеки, и идентифицированы личности Мёрфи Шелдона и Лоры Уэзби. Оба разыскивались полицией в последние дни. Напомним, что Мёрфи Шелдон являлся пациентом психиатрической больницы Инверто и должен был находиться в ней и в ту кровавую ночь. Однако в его палате был обнаружен Кармэйн Уэзби, пациент, неизвестным образом пропавший из отделения реанимации городской больницы в ту же ночь с 31 декабря на 1 января. И вот теперь тело его матери Лоры Уэзби найдено в подвале сгоревшей библиотеки вместе с Мёрфи Шелдоном. Также в результате экспертизы появилось предположение, что оба умерших скончались ещё до пожара. Но из-за того, что тела обгорели, не удаётся определить точной причины смерти.

Стало известно, что следствие готовит результаты по делу массовой гибели 167 человек в Инверто. Имеет ли Лора Уэзби и Мёрфи Шелдон отношение к случившемуся, а если имеют, то какое? Свяжет ли следствие пожар в библиотеке с катастрофой в Инверто? Пока, можно только делать предположения. А мы всё ещё ждём известий, способных объяснить все трагедии последней недели.

Записи резидента Чарли Мэлроуза

Результаты эксперимента

30 декабря, 14:10. Сегодня в одиннадцать часов утра Мёрфи открыл глаза. Он совершенно спокоен, реагирует на обращения и подаёт знаки морганием глаз. Но он всё ещё слишком ослаблен и остаётся в отделении интенсивной терапии. Показатели жизненных функций удовлетворительные. ЭЭГ соответствует норме. Да, я был поражён: ЭКГ соответствует норме. Электроэнцефалограмма наталкивает на мысль, что в его голове только одно сознание. Но чьё оно: Мёрфи или Кармэйна? Завтра утром Мёрфи должны перевести обратно в палату. Ночью остаётся дежурить доктор А.А.Б. и наблюдать за пациентом будет трудно. Медсестра после нашего ночного примирения всё ещё настороженно ко мне относится, и я не могу просить её о прежних услугах. Я очень устал, больше психически. Помимо феномена Уэзби на мне ещё целая психиатрическая больница Инверто! Я бы поведал в своих записях с десяток увлекательных историй болезни других пациентов, но предпочту оставаться верным своей цели, своей миссии, могущей решить судьбу целого мира. Поэтому я вечером, прямо из клиники, поеду к Лоре Уэзби. Надеюсь, на сей раз мне удастся застать её дома.

Сейчас я сижу в забегаловке неподалёку от больницы и жду свою порцию еды. В желудке моём уже гуляет перекати-поле. Подумаю над словами, которые придётся использовать в разговоре с Лорой. Я всё-таки сообщу матери, что её сын переместился в тело другого человека!

Из переписки резидента с пациентом

ОТ КАРМЭЙН УЭЗБИ

31 ДЕКАБРЯ, 03:53. ВЫ ПРИХОДИТЬ КО МНЕ СЕГОДНЯ. МЫ ПОГОВОРИТЬ. Я ВЗЯТЬ ТЕЛО МЁРФИ, ПОЛУЧИТЬСЯ БЫЛО. ГОВОРИТЬ НАДО. ЗНАТЬ Я, КАК НАЗАД БЫТЬ. МОЯ МОГУ ТОЛЬКО ПИСАТЬ. ГОВОРИТЬ НЕ ПОЛУЧАТЬСЯ. ВЫ ГОВОРИТЬ, А Я ПИСАТЬ КАРАНДАШ В АЛЬБОМ.

Записи резидента Чарли Мэлроуза

Достижения и провал

31 декабря, 20:00. Сегодняшний день… у меня нет лаконичного слова, способного описать хаос сегодняшнего дня. Меня разыскивает полиция, доступ к Инверто для меня заблокирован, а я так и не разобрался ни в чём. Я стою на грани решительных действий и у меня есть последний шанс всё исправить. Но для меня всё в любом случае кончится не лучшим образом. Надеюсь, средства оправдывают цель.

Хаос начался ещё вчера днём. Я забежал в какую-то злополучную забегаловку и съел бризоль с говядиной. Уже тогда я почувствовал дискомфорт в животе. К вечеру меня тошнило так… прямо как Кармэйна в его снах с Давардами! А может ещё хуже. Я еле добрался до дома, где упорные спазмы в животе скрутили меня калачиком. Я лежал на кровати и ждал, пока боль пройдёт. Но мне становилось только хуже: меня начало рвать. Потом поднялась температура. Стоит ли ещё объяснять, почему я так и не поехал вчера вечером к Лоре Уэзби? Зато я провёл «приятную» ночь с унитазом.

Сегодня утром мне всё ещё было плохо. Я позвонил доктору А.А.Б. и попросил отгул на день. До полудня я пролежал трупом в настоящем бреду. Когда у тебя отравление, тебе с высоченной горы наплевать на всё вокруг, даже на феномен Уэзби и его возможность изменить мир. Однако после обеда мне позвонила медсестра и сообщила, что Мёрфи, с утра переведённый в палату, оставил мне записку. Она прочла его содержание: Кармэйн просил меня прийти к нему и поговорить с ним. Правда, текст был написан неразборчиво. Я всё же собрался с силами, выпил лекарств и приехал в Инверто. Я еле уговорил медсестру пропустить меня к Мёрфи. Она согласилась, но пригрозила, что делает это в последний раз.

Я обнаружил Мёрфи мирно лежавшим на кровати с открытыми глазами. Увидев меня, он улыбнулся и присел на кровати. Что-то в нём было такое… не хорошее. Я почувствовал то же самое желание убежать, как тогда, у дома Мёрфи. Но бежать было нельзя. Хоть и медсестра предупреждала меня, что он не говорит, я всё же попробовал заговорить с ним.

– Как тебя зовут? – спросил я, сев рядом с ним на стул. Он встал, подошёл к углу палаты, вынул из-под пола лист бумаги с карандашом и вернулся обратно. Минуту спустя он показал мне написанное им на бумаге: «Кармэйн».

– Ты не можешь говорить?

Кармэйн утвердительно кивнул головой. Но далее он взял инициативу в свои руки и совершенно игнорировал все мои вопросы.

«Я говорить, как всё исправить – вы делать, как я сказать» – написал он затем.

Где Мёрфи? Надолго ли получил Кармэйн контроль над телом? Эти и другие вопросы я задавал вскользь, пока он писал следующую запись в альбоме. Его подчерк совсем изменился, был неаккуратным, кривым и с ошибками. Писал он очень и очень медленно. Лицо его не выражало никаких эмоций, а улыбка больше напоминала маску. Кожа его была бледной, словно жизнь покинула её. Мне было жутко сидеть рядом с ним.

«Вы не ходить к моя мать. Вы делать, как я говорить. Делать?».

Я не сразу понял, что он спрашивал. Он долго смотрел на меня мёртвым холодным взглядом. Только потом до меня дошло, что он хотел удостовериться, исполню ли я его просьбу. Я заверил его, что помогу. Сколько я уже сделал из-за него – разве мог я дать задний ход?

«Ночь я возвращаться в Кармэйн. Вы приходить и забирать меня. Вместе мы приходить сюда и делать обряд. Потом я навсегда быть Кармэйн, а Мёрфи быть Мёрфи. Нужно таблетки. Много таблетки. Таблетки чтобы я быть главный».

Все мои вопросы после этой его записи Кармэйн снова игнорировал. А затем он и вовсе улёгся на кровати и принялся глядеть в потолок. Я больше не мог вынести той жути, что он наводил на меня и покинул палату.

Вечером я вернулся и принёс ему транквилизаторы, как он и просил. Он молча взял лекарство, спрятал под пол таблетки и снова улёгся на кровать. Я опять попытался заговорить с ним – но безуспешно. Только покинул я его палату, как к нему забежал доктор А.А.Б., медсестра и два санитара. Поднялся шум, и послали за мной. Они нашли транквилизаторы, и… медсестра всё рассказала. Тогда я принял решение бежать.

Сейчас я забрёл в какой-то бар в трущобах. Спазмы в животе и тошнота прошли, но чувствую я при этом себя куда хуже. Ночью мне нужно проникнуть в отделение реанимации городской больницы, вывести Кармэйна, а затем проникнуть вместе с ним в Инверто. Сумасшедшая затея. А разве всё происходящее со мной в последнее время является нормальным? Это будет трудно проделать, очень трудно. Но всё же возможно. Сейчас я всё ещё думаю посетить Лору Уэзби. Кармэйн сегодня просил этого не делать, но… что-то сегодня в нём мне не понравилось. Не знаю, я уже не доверяю ни своим ушам, ни своим глазам, ни своей памяти. Скорее всего, это последнее, что я пишу. Дальше меня либо поймает полиция, либо… либо что-то ещё, но явно не хорошее.

Газета «Калейдоскоп», 8 января, утренний выпуск

Как пропал Кармэйн Уэзби

На протяжении недели город одна за другой потрясали невероятные известия, складывающиеся в гигантский клубок, распутать который уже казалось невероятным. Но правда не любит тесноты, темноты и забытья. Рано или поздно она поднимается на свои длинные ноги и взмахивает сильными руками, вскидывая с себя всю ложь. И в тот момент яркое свечение правды озаряет всё вокруг и подчеркивает все оттенки событий. Уже восстала одна звезда правды и пролила свет на мрак последних дней. Она безукоризненно спровоцирует развитие остальной правды по логической цепочке.

Что нам известно? Утром 1 января медсестра из отделения реанимации городской больницы обнаружила пропажу пациента Кармэйна Уэзби. Последний раз его видела вечером 31 декабря санитарка, убиравшая палату, и обратила внимание, что пациент по-прежнему лежал без сознания, подключенный к аппарату искусственной вентиляции лёгких. После трагичной случайности на собственном дне рожденье 3 декабря пациент находился в коме. Однако, вечером 5 января, стало известно, что тело Кармэйна Уэзби было опознано среди погибших в ночь с 31 декабря на 1 января в психиатрической клинике Инверто. Все гадали с того дня: как и почему Кармэйн оказался среди погибших в психиатрической больнице? И вот, наконец, полиция прояснила нюансы его перемещения в ходе расследования. Давайте отправимся в ту злополучную ночь и проследим ход событий.

Итак, в 22:30 в городскую больницу входит врач-резидент психиатрии Чарли Мэлроуз. Камера наблюдения над входом фиксирует его. На мужчине зимняя куртка, под которой надет халат и хирургический костюм. В руках он держит пакет с пока неизвестным содержимым. Чарли проходит к гардеробному шкафу и сдаёт куртку работнице. Она делает замечание, что не видела его раньше. Он представляется резидентом. Работница интересуется специализацией мужчины, и он рассказывает, что обучается реанимации. «Неужели Ю.В. вас курирует?» – спрашивает работница. Резидент подтверждает, и она на радостях продолжает: «Золотой человек Ю.В., двадцать лет его знаю!». Чарли соглашается и спешит подняться в отделение реанимации. Карту больницы он видит на стене, скорее всего, изучает, и уже после продолжает свой путь.

Вот резидент поднимается на третий этаж, подходит к отделению реанимации и звонит в дверь.

– Да? – спрашивает медсестра сквозь открывшееся окошечко в двери.

– Я врач-резидент. Ю.В. наказал мне просмотреть некоторых пациентов.

– Где ваш пропуск?

– Ю.В. забыл свой пропуск, и пришлось одолжить ему.

– Так Ю.В. сегодня не работает, – недоумевает медсестра.