Мерцание зеркал старинных. Глаза судьбы

– Ты посиди тут, поплачь, быть может, что и надумаешь.

Надя схватила меня за туфельку и взмолилась:

– Наташа, ты куда? Ну пожалуйста, не уходи, не оставляй меня, ведь ты единственная, на кого я сейчас могу опереться…

Я разозлилась:

– Тьфу ты, пропасть. Я у вас у всех единственная, за кого ухватиться можно. Вот вы все и хватаетесь, и давай тащить меня в омут своих проблем! Надя, мне нужно подумать. Столько вопросов, а я пока не могу найти ни одного ответа, чтобы принять правильное решение. Ты посиди здесь на лавочке, подыши воздухом и подумай еще о том, что я тебе сказала. А я пойду поговорю с Лизонькой – и вернусь.

Я помогла Надин встать и усадила ее на скамейку. Она снова начала всхлипывать:

– Наташа, какая может быть Лизонька, когда у меня тут такое?! Кто она тебе?

Я разозлилась.

– Да отстань же, тебе говорю! Трагедия у нее, видите ли. А ты знаешь, что у меня на душе творится, что со мной произошло? Тебя хоть секунду это волновало? – противным голосом я передразнила ее: – «Расскажи мне, Наташа, о своих приключениях». Да ты бы померла на месте, не выдержав и одного. Разве тебя волнует что-то, кроме твоих забот? Вывалила всё мне на голову да еще и слушать не хочешь, что тебе умные люди советуют. Тьфу на тебя! Сядь и сиди, где я велела! Проблемы у нее…

Я гневно топнула на подружку и двинулась к озеру.

Глава 107. Сестра

«Лизонька, что же у тебя стряслось? Уж больно странно ты выглядишь. Что это за беда такая, что даже Катя не может справиться с нею и успокоить свою дочь?» В груди шевельнулось ноющее предчувствие чего-то нехорошего.

Осторожно ступая, мне удалось подойти к Лизе сзади незамеченной. Она плакала, все время повторяя: «Не любит меня, не любит, не любит…» «Странно, – подумала я, – кто обидел тебя, дитя невинное, отец или мать? Что позволило тебе усомниться в их любви?»

Я присела рядом, Лиза обернулась и, вздрогнув, еле слышно залепетала:

– Наташа? А что… вы давно здесь?

Я улыбнулась.

– Лиза, не пугайся меня, я не причиню тебе зла. Я думала, ты домой пошла, а ты здесь, оказывается. Сидишь тут над водою, такая одинокая… Я просто хотела посидеть с тобой рядом. Если ты не готова ничего рассказывать, я не обижусь. Можно, я тоже здесь побуду, мне и самой нужно успокоиться?

Лиза на минуту перестала всхлипывать и внимательно посмотрела на меня. Видя, что ее это заинтересовало, я, улыбнувшись, добавила:

– Ты не беспокойся, я не буду загружать столь очаровательную головку проблемами малознакомых вздорных барышень.

Лиза ничего не ответила, лишь низко опустила голову. Ее плечи вновь задрожали. Я терпеливо ждала, когда же она решится что-то сказать, но сестренка сидела словно немая.

– Лизонька, скажи мне, девочка, что могло случиться у барышни столь нежного возраста, с таким чистым сердцем? Что тронуло тебя до глубины души? Прошло уже немало времени, как я увидела тебя в столь расстроенных чувствах, а ты всё никак не успокоишься. И даже твоя матушка не в состоянии помочь тебе в этом… Что-то ужасное произошло? Может, выпивоха-граф тебя обидел, а ты боишься признаться? Скажи мне! Я его в пух и прах… в щепки разнесу! Он меня, Лизонька, скажу не хвалясь, побаивается. Поверь, есть у меня управа на нашего папеньку. Если это он – причина твоих слез, я думаю, что смогу помочь тебе!

Лиза покачала головой.

– А может, тебя еще кто-то обидел?! Расскажи… мне тяжело видеть тебя в таком огорчении.

Лиза глубоко вздохнула, но продолжала молчать. Я сидела рядом в задумчивости, не догадываясь об истинных причинах ее печали. И чем дальше, тем острее начала понимать, что ее проблема тесно связана с моей персоной, с тем, что происходило в мой последний приезд в этот дом. И тут меня осенило: «Скорее всего, причина ее несчастий не так уж замысловата. Только один человек может довести барышню до такого состояния. Он – Федор – причина не только ее, но и всех наших несчастий!» И чем дольше я предавалась раздумьям, тем сильнее в душе поднималось гневное чувство ко всем проживающим в этом доме: «Что такого еще произошло? Почему ему позволили здесь остаться? Как могло случиться, что Федору удалось испоганить еще одну чистую девичью душу? Где были Катины глаза, куда она смотрела?» Ни на один из этих своих вопросов я не могла найти ответа. Казалось, от перенапряжения внутри скоро что-то треснет…

Не выдержав молчания, я буквально выпалила:

– Ну что он сделал?! Что? Скажи мне!

Лиза лишь вздрогнула и опасливо посмотрела на меня.

От нетерпения я сильно дернула ее за руку, развернув к себе. Трава была влажной, ноги Лизы поехали по ней, и она покатилась прямиком в озеро. Лиза не сопротивлялась, не пыталась удержаться и покорно летела вниз. Ни минуты не раздумывая, я вздернула юбки и прыгнула вслед за ней. Почти у самой воды я не удержалась на ногах, и мы обе плюхнулись в озеро.

От холода перехватило дыхание. Платье быстро намокло и стало непомерно тяжелым. Лиза, словно куль, уходила под воду. Схватив за шиворот, я подтянула ее к себе. Мне нечего было опасаться: я хорошо плавала, но пышные наряды в холодной воде могли превратиться для нас в саваны. Тут ноги коснулись дна, я поняла, что озеро совсем не глубокое, и встала. Вода покрывала мне плечи. Я также попыталась поставить на ноги Лизу, но она почему-то совсем не хотела бороться за жизнь и то и дело погружалась с головой, смиренно принимая свою участь, словно желала, чтобы вода накрыла и поглотила ее. Я разгадала ее намерение: «Ну уж нет, так просто ты от меня не отделаешься, я тебя, дорогуша, выведу на чистую воду!» С силой схватив за шиворот, я принялась тянуть Лизу к берегу. У меня стало сводить судорогой ногу, но я всё же вытянула ее и усадила на траву у самой кромки. Мокрое платье и белье противно липли к телу. И хоть на улице было тепло, долго оставаться в таком виде не стоило: мы могли заболеть. Для меня сейчас было важно только одно: получить ответы на все свои вопросы. Я намеревалась вырвать их у нее во что бы то не стало!

– Так, девочка! Сейчас ты мне расскажешь, что произошло, от начала и до конца! Иначе я пойду и буду обо всём спрашивать у твоей матери! Ведь она наверняка всё знает.

Лиза посмотрела на меня отрешенным взглядом и тихо сказала:

– Наташа, вы простите меня, пожалуйста, простите.

Я воскликнула в нетерпении:

– Что-о-о-о простить-то? Говори немедленно! Иначе получишь пощечину, быстренько придешь в себя и не станешь более терзать меня. Рассказывай немедленно!

Но она лишь качала головой, как болванчик.

– Наташа, простите меня, я ничего не могу с собой поделать, никак не могу от него…

Я оборвала ее на полуслове:

– А-а-а-а! Добро пожаловать, и ты туда же?! Да-а-а? Ну что ж, давай, рассказывай о своей безумной любви! О том, как спать по ночам не можешь, как с каждым вздохом произносишь только его имя… Ну, говори-говори! Какой он прекрасный, великолепный… Ну? Чего молчишь, подруга по несчастью? Говори! Я готова это услышать!

Но Лиза посмотрела на меня и тихонечко сказала:

– Ну что вы такое говорите, Наташа. Я прошу у вас прощения не за это.

– А за что тогда, Лиза?! Не томи!

Лиза печально смотрела в одну точку и горько улыбнулась.

– Вы правы, Наташа, но только в одном! Я действительно испытываю к нему чувства…

То ли от холода, то ли от страха услышать то, что подтвердит мои опасения, к горлу подступала тошнота, дрожь в руках предательски выдавала волнение. «Ох, мамочки, я ведь знаю, за что ты, мерзавка, хочешь попросить у меня прощения». Мысли накладывались одна на другую, сжимая и скручивая жгутом каждый орган. Меньше всего я хотела, чтобы Лиза видела мою слабость, но никак не могла справиться с собой. «Господи, зачем я вообще сюда приехала?! – в ужасе подумала я. – Надин еще притащила… С Катей поговорить хотела? Но я могла сделать это у себя, могла послать за ней… да что угодно! Кто опять подтолкнул меня к столь необдуманному поступку? Та неведомая темная сила, что управляет мной и заставляет совершать глупости?»

Я смотрела на Лизу и ждала, когда она наконец наберется смелости и озвучит мне то, о чём я, к своему тяжкому сожалению, уже догадалась.

– Как же я устала… мне холодно. Поднимайся, Лиза, пойдем в дом.

Она, будто не слыша меня, ответила:

– Наташа, он меня не любит… Он никого не любит, кроме вас. Ах! Как бы мне хотелось хоть каплю его любви, только бы быть с ним рядом! А он меня не любит… Вы представить себе не можете: он бредит только вами, он болен какой-то странной, неизлечимой любовью…

Я достаточно грубо прервала ее:

– О, Господи, свалилась ты на мою голову. Лет-то тебе сколько, пятнадцать уже сровнялось?