5 правил счастливой жизни

– Я сейчас принесу их, – еле слышно пробормотал Дэмиен, развернулся и еле пересилил себя, чтобы не выбежать из кабинета, а спокойным шагом выйти.

Дэм не видел смысла ни с кем прощаться. Даже, наоборот, он старался избегать знакомых лиц, иначе пришлось бы объясняться, просить прощения за то, что придется искать замену на его роль в постановке. Все это сейчас было выше его сил. Дэмиен был жутко измотан морально, ему было даже немного тяжело дышать от волнения. Он прекрасно понимал, что поступает ужасно и очень гадко по отношению ко всем. Но его немного успокаивало, что Лори в курсе всего, так что, наверняка, он уже ищет другого актера. Да и, наверное, так будет даже лучше. Что, если бы он не справился и испортил праздник? Он ведь почти всегда все портит. Совершенно точно, что и в этот раз все пошло бы наперекосяк.

В машине было тепло и сухо. Мерное гудение звучало в такт ненавязчивой мелодии, что шла из динамиков. Дэмиен смотрел в окно, где расстилались густые посадки вечнозеленых деревьев. На стеклах распластывались дождевые капли и, дрожа, съезжали вниз. Небо было затянуто серыми тучами, что создавало гнетущую, даже мистическую атмосферу. В такую погоду хорошо сидеть дома у камина с чашкой горячего шоколада и рассказывать друзьям страшные истории. Или читать новости об очередном серийном маньяке, что пытается повторить «славу» Зодиака. Но эта погода совсем не подходит для семейных поездок.

Они так и не заговорили толком, как увиделись. Лишь мисс Максвелл приобняла его и сказала, что рада видеть. Дэмиен же лишь кивнул ей на это в ответ.

Дорога предстояла длинная и долгая. Дэм надеялся разглядеть в зарослях мелких животных, вроде бурундука или белки, но ему все никак этого не удавалось. Скорее всего, они не такие любопытные здесь, в отличие от тех, кто обитают в городских парках и заповедниках.

– Если захочешь, мы можем как-нибудь поехать в Мьюирский лес. Ты ведь там еще не был?

– Нет, не был.

И снова тишина.

– И Тихий океан ты с того берега не видел.

– Не видел.

Дэм начал раздражаться. Почему она так настойчиво хочет завести разговор? Разве не она была всегда вечно занята настолько, что даже позвонить составляло большого труда?! А теперь наверняка думает, что может вот так просто взять и начать спокойно общаться, как настоящие мать и сын. Ну уж нет.

Всю неделю, что он жил у матери до приезда в пансион, он клещами вытягивал из нее каждое слово. Тогда мисс Максвелл была слишком занята, слишком уставшей или слишком измотанной. Теперь же, словно ни в чем ни бывало, через два месяца полнейшего отсутствия в его жизни, она ведет себя так, словно ничего и не было. Не было семнадцати лет игнорирования его, не то, что как сына, как человека. Она даже не попросила прощения…

У Дэмиена начала болеть голова. Мысли в который раз спутались в клубок сомнений. Что он хочет от нее? Почему, когда мама сама идет на контакт, он так огорчен? Почему бы просто не сделать вид, что ничего не было? Почему бы не начать с чистого листа?

Нет.

Чистый лист может начаться лишь после осознания всего. Остальное – останется невысказанной болью и в любой момент может стать эмоциональной катастрофой.

– Дэмиен…

Его передернуло. Кто бы мог подумать, что имя может приобретать различную значимость, в зависимости от того, кто тебя позвал. Сейчас Дэм ненавидел свое имя, оно резало наждаком по перепонкам, оставляя на них пульсирующие царапины. Он и раньше не особо любил свое имя.

Дэмиен.

Так можно назвать лишь нелюбимого ребенка.

Впрочем, это уже давно не новость для него.

– … как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке,– он специально прикрыл глаза, чтобы создать видимость сна.

Более он с матерью разговаривать не желал.

***

Его комната. Дэмиен не особо понимал значения этого слова. Своей комнаты у него не было никогда. Не было даже уголка, что он мог назвать своим. Живя у родственников, он спал в гостевой, в пансионах делил комнату с другими учениками, а, приехав к матери, вновь попал в комнату для гостей.

Светлое помещение не казалось ни капельки уютным. Кинув сумку с вещами на чужую кровать, он стал осматриваться, но не заметил ничего притягивающего взгляд. Все было до абсурда обычным и простым. Мисс Максвелл часто снимала часть дома или квартиру, так как нигде надолго не задерживалась. Не было даже смысла покупать дом, чтобы не жить в нем. Поэтому никаких признаков «обжитости» дом не создавал. Все холодное, оно казалось Дэмиену мертвым.

«Подходит для меня»

От своей пессимистичности он невесело усмехнулся. Неужели он все время был таким? Дэм не мог дать на это ответ. Он не помнил.

Его память состояла из выборочных воспоминаний, а все остальное безжалостно забивалось в самые дальние уголки и никогда не ворошилось. Ну, возможно, лишь последнее время невольно вспоминалось что-то, что могло бы пролить свет на нынешнее состояние Дэмиена.

В комнату постучались.

– Дэмиен, я хочу заказать ужин. Что ты хочешь?

Мисс Максвелл старалась говорить дружелюбно, но он прекрасно чувствовал всю ее неловкость и скованность. Она до сих пор казалась недоступной и чужой. Словно он приехал гостить к другу и сейчас общается с его матерью. Такая же неловкость. Разница лишь в том, что сейчас не хотелось проявлять дружелюбия или же показывать себя с хорошей стороны. Он смотрел на мать, а видел глянцевую обложку. Дэм никогда и не знал, какая она на самом деле. Никогда не мог узнать ее поближе. И сейчас сильно сомневался, что мать будет с ним настоящей.

– Мне все равно, – делано равнодушно пожимает плечами Дэмиен.

– Может, закажем китайскую еду?

Дэм лишь кивает, стуча пальцами по экрану телефона.

Ужин прошел холодно. В плане того, что им было не о чем говорить. И, к тому же, Дэмиен не горел желанием разговаривать вовсе. Лишь сдержанно кивал на разговоры матери о том, что ему нужно будет пройти полное обследование и записаться к психологу. Он не особо вдумывался, как можно будет успеть все это сделать за неделю. Дэм привык к вечным обещаниям матери. Как правило, ни одно из них не реализовывалось, поэтому он даже не видел смысла спрашивать о чем-либо.

– Как тебе Сан-Франциско? Ты уже нашел здесь друзей?

– Он… очень неровный, – выдавливая из себя слова, отвечал Дэмиен.

– А что насчет друзей?

– Да. Все хорошо.

Ему даже не стыдно было врать. Аппетита практически не было, поэтому Дэм неторопливо ковырял вилкой плохо сваренную лапшу в коробке. Она противно хлюпала в луже острого соуса и давно была еле теплой.

Четыре дня прошли, словно в тумане. Внезапно, у вечно занятой матери нашлись свободные часы, в которые она водила Дэмиена по врачам, чтобы он сдавал всевозможные анализы. Его разрывало от неоднозначности и неопределенности своих собственных мыслей. Он держал в себе всю боль, о которой так давно хотел рассказать маме. С другой стороны, понимал, что это ни к чему не приведет. С третьей, он все также не хотел раскрываться перед ней хоть на чуть-чуть. И пока что нежелание перевешивало все.

Дэм обычно отсиживался в своей комнате, не делая абсолютно ничего. Его любимым занятием стало смотреть в стену, сидя на кровати. Иногда он ложился и тогда разглядывал потолок. Мыслей было так много, что они сливались в монотонное гудение, зачастую становясь въедливым звоном.

Он боялся спать, дремал лишь урывками, но снов не видел. Просто закрывал глаза и через несколько часов их открывал. Иногда он просыпался от страха. И часто не понимал, где находится. Один раз, Дэмиен забыл, кто он есть. В плане, вообще забыл, не мог вспомнить даже собственного имени. Это было всего на несколько секунд, но было настолько страшно, что отходил Дэм от этого долго. Он и представить себе не мог, насколько жутким может быть осознание абсолютного неведения. Когда ты даже не можешь понять, человек ли ты. Животный страх, на уровне инстинктов. Не хотел бы он ощутить это вновь.

Тридцать первое октября наступило быстро. Дэмиен даже толком и не помнил даты со дня приезда в дом матери. Прошло четыре дня, но для Дэма это был один длинный и серый день. Он практически не разговаривал, мало ел и спал. Был, скорее, похож на куклу, чем на живого человека. И продолжал бы себя вести так и дальше, не случись с ним то, что случилось.

В этот день он проснулся поздно, около полудня, к тому же до четырех часов просто лежал в постели, не в силах подняться на ноги. Мать его не тревожила, а к врачам сегодня было не нужно. Голова была тяжелой, а ноги ватными. Дэмиен впервые так поздно встал с кровати. Даже во время болезней он просыпался рано, не позднее девяти утра. Но сегодня было сложно делать все. Еле продвигая ноги вперед, Дэм прошел в ванную комнату умываться. Подойдя к раковине, он взглянул в зеркало.

И не увидел себя.

Пару секунд он смотрел в глаза чужому лицу из отражения.

Внутри все похолодело, но мозг еще не осознавал происходящего. Есть он, Дэмиен. Он же помнит, как он выглядит. Но сейчас он видит…

– Что за черт! – наконец-то подал голос Дэм, трогая свое лицо.