5 правил счастливой жизни

Лори ничего ему не ответил, продолжая монотонно, слой за слоем, перекрывать синяк на своей скуле.

– Я с тобой разговариваю! – Арей выхватил у него тональный крем, откинув в сторону. Тот растекся на полу небольшой лужей бежевого цвета.

– Арей, я думаю, это не совсем твое дело, – устало произнес Лори.

– Да наср*ать мне, чье это дело,– взвился тот, – ты думаешь это нормально позволять своему отцу себя бить?! Ты реально готов терпеть это и дальше?

– Арей, я повторяю, – сказал Лори уже более отчетливо, – это абсолютно тебя не касается.

– Вот ты дурак. Сирена, скажешь хоть что-то?

Дэмиен, что все это время наблюдал за происходящим, только сейчас увидел в дальнем углу девушку, что все это время молча наблюдала за происходящим, делая вид, что занята какими-то важными делами. Лишь ее торопливые и резкие движения, когда она заправляла за уши непослушные кудрявые волосы, говорили о том, насколько сильно она нервничает.

Услышав обращение к себе, Сирена слегка вздрогнула и скривилась, не желая впутываться в ненужные ей разбирательства. Но все же смогла притворно формально улыбнуться и спокойно ответить:

– Арей, я думаю, ты немного перегибаешь, – взгляд ее был холодный и осуждающий.

– Я? В последнее время, ты никогда со мной не соглашаешься, всегда только и делаешь, что упрекаешь! – Он обиженно выкрикнул эти слова, походя на маленького капризного ребенка, а не на ученика старшей школы.

– Ты знаешь, что я не…

– …желаю тебе зла. Я это уже слышал сто раз! – Передразнил ее Арей. – Кто твой друг, я или он? Определись уже!

– Мы с тобой знаем друг друга всю жизнь, так что прекращай задавать такие вопросы, – строго отреагировала Сирена, – но прекрати впутывать меня в свои нелепые разборки. Мы уже не дети.

– Вот как, – он сказал это тихо и уже совсем другим тоном. А после обратился к Лори, – знаешь, я не удивлюсь, если в будущем ты станешь копией своего отца.

– Арей! – Грозно обратилась к нему Сирена, но тот не обращал на нее внимания.

– Твои дети будут ненавидеть тебя, ты в курсе? Как и ты ненавидишь его. Я же прав? Я прав? – Арей схватил Лори за плечи, развернув к себе, – или скажешь, что любишь своего папочку, даже когда он ставит тебе вот такие синяки? Он же ничтожество.

Все это время Лори пытался вырваться из цепкой хватки Арея, брезгливо морщась в ответ. Было видно, насколько сильно задевает его вся эта ситуация, но, в отличие от настоящего времени, прошлый Лори не давал сдачи в ответ.

Отпустив его, Арей продолжил внимательно смотреть в глаза Лори, словно пытался найти проблеск хоть каких-то настоящих эмоций. Тщетно.

– Эй. Да ты же и сам ничтожество, – утвердительно сказал Арей. Взгляд его становился ясным, но печальным, – тебе же наплевать на все, да?

Молчание было знаком согласия.

– В таком случае, я, действительно, зря все это затеял, – уже на выходе Арей произнес свой окончательный вердикт, – тогда и мне тоже наплевать.

Дэмиен понимал, что Арей врал. Его дрожащие руки и неуверенный метающийся взгляд говорил об обратном. Он переживал за Лори, но не так, как это можно было понять. Скорее, Арей волновался за собственное восприятие Лори, как человека. Его нарисованный образ примерного и милого парня рушился на глазах, обнажая бесцветный скелет пустого человека. Лори мог быть всем и никем одновременно, но он не мог быть Личностью. У него не было принципов, морали или же сострадания. Даже к самому себе. Прошлый Лори был пустышкой, которую можно было бросать из стороны в сторону, обзывать и издеваться – ничто не могло задеть то, чего попросту не было. И сколько бы после Арей не стался вызвать хоть толику эмоций у Лори, тот пресекал любые попытки. Ему было это абсолютно неинтересно, сам Арей был для него неинтересен, так что Лори не видел никакого смысла открываться ему.

Отчего же тогда Дэмиен смог это сделать? Или почву для будущих эмоций подготовил еще Арей, а Дэм попросту дожал то, что тот не успел закончить?

Он вспоминал взгляд Лори, покрываясь неприятными мурашками – ничего не выражающий взгляд манекена. Так смотрят новорожденные щенки, когда их бросают в воду, чтобы утопить – никакого понятия о жизни и смерти в принципе, лишь белый холст безразличия к происходящему. Абсолютное незнание.

Лори был недельным щенком, самовольно введя себя в состояние прокрастинации. На данный же момент, скорлупа его придуманной жизни трескалась, раскрывая неизведанное существо, что таилось внутри него и ждало своего часа. И совершенно неизвестно, будет ли это умный пес или же ужасное чудовище из Баскервильского поместья.

IV

Рой сплетен и слухов окутал ранее спокойный пансион. Дэмиен слабо отмахивался от назойливого шепота за спиной, только лишь бесполезно раздражаясь очередному смешку. Он ничего не мог поделать с тем, что произошло вчера. Время никак невозможно повернуть вспять и переделать то, что ты бы хотел изменить. Поэтому, сидя за своей партой, он лишь безынициативно наблюдал за тем, как летают по классу записки с догадками о том, что же произошло вчера между Дэмом и Лори. Его бывший сосед же, приняв отрешенный вид, меланхолично конспектировал учебник по биологии. Казалось. Его совсем не волнует вчерашняя ситуация и то, какой шум она развернула. Да и сами ученики не рисковали подходить ни к одному из парней с расспросами. Да и смысла не было никакого – они сами прекрасно додумывали и придумывали вариации исхода событий и этим довольствовались сполна.

Занятия длились мучительно долго, учителя рассказывали материал невыносимо скучно и монотонно, и Дэмиен невольно постоянно отвлекался на шепот других учеников, каждый раз коря себя за это, так как говорили те исключительно о вчерашнем дне. Слышать такое было до невыносимого противно и неприятно. Но ничего сделать с этим Дэм не мог.

Во время обеда их с Лори вызвали к директору, чем еще больше подогрели интерес других ребят, что зашептались еще громче. В кабинете, к удивлению Дэмиена, сидели его мать с отцом Лори. Оба были притворно спокойны, но сдавали себя нервным постукиванием костяшками пальцев по подлокотникам своих кресел.

Директриса также старалась сохранять спокойствие, но как только заметила скромно вошедших ребят, взгляд ее стал строже.

– Проходите.

Лори бледнел на глазах, заметив своего отца, а Дэм почувствовал укол совести, вспомнив вчерашний рассказ Арея. До этого, Дэмиен и предположить не мог, насколько серьезна ситуация Лори, и ему было стыдно, что он так легко отзывался обо всем этом. Избиение собственного ребенка никогда не имело хорошего подтекста, а Дэм, вспоминая жгучую пощечину от собственной матери, до сих пор хранил обиду. Но это был лишь один раз за всю жизнь, а представить систематичное рукоприкладство ему было сложно. За что можно наказывать Лори? Он кажется идеальным сыном, лучший на курсе, вежливым, хоть и странным в своей наигранности чувств, но, не от воспитания ли это все было связано? Ведь, если подумать, то Дэмиен и сам бы не удержался от того, чтобы поставить обидчика на место. Сам он никогда не дрался, но, если бы кто-либо начал говорить плохо о его матери, Дэм не был уверен, что смог бы сдержать себя.

Каждый ученик знал наизусть правила пансиона. И хоть их директриса была мудрой и понимающей женщиной, она также была строга с теми, кто пытался нарушить спокойный уклад их привычной жизни. Драки были под строжайшим запретом, а за нарушением следовало исключение.

– Вчера вечером произошло неожиданное для нас всех происшествие. Я права, мальчики? – Директриса старалась смотреть каждому их них в глаза, чтобы вызвать у них чувство стыда за содеянное. – И мне было странно услышать, что этот… случай произошел между вами. Лори, у тебя есть объяснения случившемуся?

Услышав свое имя, тот нервно вздрогнул, опустив глаза в пол. Лори уже не был бледным, он был, словно бумага, белый, будто из него выкачали всю кровь до последней капли. Он упорно молчал, но страх его ядовитыми змеями расползался по комнате, и Дэм не мог не чувствовать его подавленного состояния. Подождав некоторое время, но так и не дождавшись вразумительного ответа, Дэмиен, подавив в себе тошноту из-за волнения, громко и отчетливо сказал:

– Миссис Уайт, дежурные все неправильно поняли. – Он старательно продумывал каждое сказанное слово лжи, так чтобы оно слышалось натурально. – Не было никакой драки.

– Вот как? – Заинтересованно спросила у него директриса.

– Да. Дело в том, что мы украшали холл общежития, и на полу осталось много разбросанных гирлянд. Лори зацепился ногой об одну из них, а я постарался перехватить его, чтобы он не упал. Как видите, я просто не вовремя сделал это, пока Лори неудачно взмахнул рукой. – Он указал пальцем на разбитую губу. – Это целиком моя вина, поэтому если и ругать кого, то только мою неосторожность.

Краем глаза Дэмиен заметил растерянной взгляд Лори, но постарался держать себя в руках до конца. Какой бы ни была нелепой ложь, важно нести ее как истину в последней инстанции. Лишь тогда тебе поверят остальные.

– То есть, ты хочешь сказать, что не имеешь никаких претензий к Лори?

– Именно так, – утвердительно кивнул Дэм.

– В таком случае, как мне кажется, наказывать кого-либо из вас не имеет смысла, – губы директрисы расплылись в мягкой улыбке, – раз уж это было неудачное стечение обстоятельств. Я благодарна, что вы приехали, мисс Максвелл и мистер Ван Холланд. Простите, что отвлекла вас от работы.

– Что вы. Это наши родительские обязанности контролировать поведение своего ребенка. – Ответил отец Лори. – Я рад, что конфликт был исчерпан таким образом. Признаться честно, я не сразу поверил, что мой сын ввязался в драку. При том, что еще и инициатором оказался он. Это не слишком похоже на Глорию. И, похоже, я не ошибся.

Выйдя из кабинета, Лори с отцом сразу же пошли в сторону общежития, о чем-то мирно разговаривая. Со стороны они казались идеальной семьей, о которой только можно было мечтать. Дэмиену хотелось выкинуть из своей головы образ того, как нервно Лори старался замазать свой огромный фиолетово-желтый синяк. Это просто не мог сделать его отец, так не бывает.

Мисс Максвелл и Дэмиен, что вызвался проводить ее до машины, неторопливо прогуливались по потрескавшейся тропинке, что вела в сторону небольшой стоянки. Еще сильнее похолодало за счет сильного ветра, что норовился согнуть каждое дерево и куст, встречающийся у него на пути. Пора было доставать свитера и теплые носки, но сейчас Дэм был лишь в одной легкой шелковой рубашке, которая развевалась словно парус, как только он вышел из Главного Здания. Мать еще ни слова не сказала с момента их встречи, отчего Дэмиен чувствовал вину, смешанную с обидой и негодованием. Он совсем не хотел первый просить прощения, ведь начал все не он. Но, вспоминая капли крови на рубашке матери, он каждый раз порывался извиниться, вовремя себя останавливая.

Она, заметив дрожащие руки сына, неловко взяла того за руку, стараясь таким образом согреть:

– Иди в общежитие. Я сама дальше дойду, – сухо сказала она.

Дэмиен, не привыкший ни к каким нежностям с ее стороны, был тронут такой заботой. На его глазах появились предательские слезы, которые он усиленно сдерживал, чтобы не расплакаться. Он уже понял, что вид слез вызывает у его матери лишь отторжение.

– Знаешь, – неловко начал Дэм разговор, – я бы хотел сменить психолога.

– Правда? Она не нравится тебе?