Исток бесчеловечности. Часть 1. Этот ненавистный

– Цвикерата съел Амао, и мне в какой-то мере понятно, почему. Не понравилось, что его без разрешения рисуют. Вот ещё раритет, смотри!

«Чудовище, лежавшее перед нами, поистине могло кого угодно испугать своими размерами и мощью. Это была не чистокровная ищейка и не чистокровный мастиф, а, видимо, помесь: поджарый, страшный пес величиной с молодую львицу. Его огромная пасть все еще светилась голубоватым пламенем, глубоко сидящие дикие глаза…»

– А эт-то ещё откуда здесь взялось?! – демон с неописуемым выражением морды отобрал у Штиллера очень старую, до дыр зачитанную книгу с изображением героя в забавной шляпе и с трубкой. Ключник был уверен, что Констант пошутил, а он шутки, к сожалению, не понял.

– Можно, я что-нибудь возьму с собой? – попросил ключник, ощущая в голове хорошо промешанный салат с капустой.

– Тридцать монет. За десять получишь взаймы, вернёшь в том же виде, что брал, за любой дефект заплатишь кровью… шутка! Как нервны современные люди! – Констант снова хихикнул своей непонятной остроте. – Вот, кажется, сгодится.

Книга называлась скромно «Общая теория болота».

«Болота эпохи Заселения возникли в результате попытки магов Приводья добраться до Острова посредством возведения дамбы. Образовавшаяся бухта, отрезанная от основного резервуара, радикально изменила свои свойства. В ней завелись уникальные существа – агрессивные, обладающие собственной злой волей, тогда как сама вода потеряла токсические свойства и теперь вполне годится для питья…»

– Токсищ-щ-щские свойства! – проорал демон с восторгом. Рен заглянул в конец страницы и нашёл там следующий пассаж:

«…любая стоячая вода привлекает стирающих баб: в таком водоёме можно полоскать бельё, не опасаясь быть унесённой течением. А где бабы, там злоязычие, наговоры, привороты, чёрная магия. Против собственных подруг и сестёр без стыда плетутся «венки зависти» (Рен не представлял себе, что это такое, и знать не хотел), на ветви ив подвешивают кукол, заманивающих маленьких детей. К воде становится небезопасно ходить, по берегам вырастают недобрые травы, ядовитые цветы. Кто-то в уединённом месте находит невиданное мёртвое существо или непонятный, пугающий предмет. Водоём объявляется проклятым.

Нечисть, обитающая в окрестных лесах, переселяется в оставленный край под защиту проклятья. Пищевая потребность у монстров, как правило, значительно скромнее человеческой при аналогичной массе: чудовищу редко требуется кормить семью, ему незнакома концепция лакомства при отсутствии голода, оно не практикует приятельское угощение. И всё же нападения время от времени случаются. Запрещённые Гильдии Некромантов и Охотников, которых следовало бы звать Браконьерами, проводят на холмах сезонные праздники и тайные ритуалы, складывают костяные алтари, ставят ловушки. Этот неразумный труд уничтожает дикую красоту местного ландшафта. Зарождается иной биотоп. Его твари уже не способны выжить больше нигде и жрут друг друга, не уважая никаких союзов, даже семейных и клановых. Наконец, на дне водоёма строит себе уединённое жилище какой-нибудь могущественный чернокнижник, берёт под контроль творящиеся в окрестностях бесчинства. Результат: полноценный некротический «организм», гигантский паразит сложного состава, питающийся мясом и духом своих жертв.

Хуже того, паразит, наделённый разумом и способный к чародейству».

Демон выхватил у гостя книгу и стал бешено листать её. Найдя нужное место, он вновь сунул фолиант под нос ключнику.

«Дом болотного волшебника расположен на дне. Найти его просто, следуя каменному лабиринту. Обычно жилище погружено в темноту, обитатели его пренебрегают зрением в пользу слуха и осязания. Но, когда владыка Чёрной Трясины принимает гостей, его дом наполняется приятным мерцанием гнилушек и странными звуками: далёкими криками, глухими вздохами, которые тут, в глубине, называют музыкой».

– Был полезен? – поинтересовался хозяин лавки «Книга Судьбы».

– Весьма, – степенно ответил ключник, со вздохом протягивая хозяину лавки последние свои десять монет. Книга устроилась в сумке между гостинцем Ребекки и «пустотой» из Города Ночь, редким инструментом для отпирания дверей под водой. Рен хотел бы сообщить господину Понедельнику, что знает, как выглядит «болотный маг», и потому с трудом представляет себе гостеприимство такого существа. Но права не имел: метод, которым была получена информация, являлся частью цеховой тайны.

3.

– Рен! Ты здесь? Пора! – Бретта ворвалась к букинисту. Взметнулся рой неприкаянных страниц, но сразу улёгся на свои места. – Нашёл что-нибудь?

– Да, в поезде почитать…

– Мы едем? – из-за плеча у Бретты выглянула глумливая физиономия Минца, выражающая саркастическое нетерпение. – Или бежим следом? Закат скоро.

И они действительно чуть не опоздали. Дольше даже, чем Рена, пришлось ждать Алисию Нойн. Явилась она совершенно без багажа. Минц сообщил, что многие заказчики пребывают в заблуждении: раз наняли команду, та обязана их кормить и заботиться о комфорте. А на самом деле – наоборот! Дочь Прово, глядя в зеркальце и осторожно массируя опухшие покрасневшие веки, ответила: заблуждений на этот счёт у неё не имеется.

Заход на базар за сапогами был поистине молниеносным делом. Минц повёл сразу к знакомому мастеру, командующему целой оравой шушунов. В считанные минуты у них получились простые и надёжные сапоги, достаточно уродливые, чтобы их не жаль было по завершении миссии немедленно в болото и выкинуть. Хозяин лавки, стыдясь топорной работой своих безглазых подмастерий, подарил Штиллеру две неплохие медные пряжки для ремня. «Здорово! – подумал ключник очень мрачно, переобуваясь и засовывая подарок в карман. – Так и вижу некролог в «Минихском листке»: остались от Штиллера пряжки, сапожки…

Покидая столицу через Тролльи Ворота, путешественники заметили и поприветствовали чету вернувшихся с Острова садовников, вчерашних знакомцев. Мать и отец, всё ещё бледные, но с решительными, сосредоточенными лицами, куда-то спешили в компании Фенны-ясновидящей. На пожелание здоровья они не ответили, лишь взглянули встревоженно, как на назойливых незнакомцев. Бретта приготовилась задать им не менее сотни вопросов. Но Минц простонал и с энтузиазмом голодного вурдалака повлёк спутников к Вокзалу.

Железнодорожных троллей можно упрекнуть в принципиальном отказе от мыла, в прожорливости (порой даже по отношению к пассажирам и рабочим частям механизмов), в неуклюжести на поворотах – справедливо и громко упрекнуть. Но только если с утра маешься зубной болью и мечтаешь расстаться с её виновником незатейливым и брутальным способом.

Надо отдать им должное, тролли пунктуальны. И только они способны управляться с невообразимой конструкцией – железной дорогой, случайно попавшей в Новомир. Тролли, гениальные механики (к счастью, это никак не проявлялось наружно), происходили из тайного поселения «Депо». Там они ремонтировали поезда, раскрашивали их, расписывали охранными рунами – и кто знает, что ещё. Утверждалось, что ни один нетролль ещё не входил в Депо.

Да и зачем бы?

Когда команда наёмников с заказчицей явились на Вокзал, поезд уже стоял: стреноженный, накормленный, воняющий ядом, во всей своей безумной красе, готовый к отправке незадолго до исчезновения Солнца. Тролль по имени Машинист с виду напоминал мохнатый камень в халате. Он сидел, поджав лапы, на платформе и «продавал билеты».

Бессмысленный, но красивый ритуал очаровывал пассажиров. Они охотно делились с Машинистом сладостями, рыбой, яблоками и пивом. Всем было интересно, что сделает тролль с их подношением. Одно он засовывал в отверстия на теле: например, в ухо вместимости изрядной. Другое немедленно съедал. Третьему оказывал знаки трогательного уважения: сажал в своё кресло внутри локомотива, благодарил за честь совместного путешествия. Взамен выдавались маленькие квадратные кусочки пергамента. Ловкие, гнущиеся в немыслимых направлениях пальцы Машиниста придерживали кучу подарков одновременно, справляясь и с раздачей «билетов». Монеты предлагать троллям было бесполезно и скучно. С ними Машинист поступал всегда одинаково: с размаху, со свистом зашвыривал вдаль.

Штиллер нетерпеливо ждал, когда очередь дойдёт до него. У ключника имелся свой, особый способ попасть на поезд. Когда троллья лапа выжидательно раскрылась перед ним, он продекламировал:

– Если деньги нашёл, утром двинувшись в путь,

Ты ленивых засонь не спеши упрекнуть.

Ведь бедняк, что кошель потерял на дороге,

Знать, ещё до рассвета отправился в путь!

Тролль некоторое время молчал, выкатив глаза, улыбаясь всё шире и шире, а потом довольно забулькал и протянул Рену билет.

– Просрочено, – прокомментировал Машинист. – Рассветным ехать с таким билетом надо было, а теперь закат. Ничего, в одну сторону повезу. Сам придумал?

– У кого-то подслушал, – честно признался Штиллер. На Станции Нигде, на тролльих ежегодных бранных поединках, ключник слыхал всякое, порой рифмованное. Такой стих, кажется, назывался хайям.

– Отправляемся, – пробормотал тролль и, не вставая, отворил дверь в вагон. Все желающие ехать, с билетами и без, поспешили внутрь. Машинист полез в локомотив, стал тянуть за цепи и рычаги – словом, колдовал, как мог.

Поезд выпустил облако радужного дыма, затрубил и побежал, набирая скорость. Рен почувствовал резкое, как удар, ощущение неустойчивости и потери – нехарактерное для пассажира. Обычно ключник, наоборот, был беспричинно счастлив внутри надёжного, забавного тролльего механизма. Потом он вспомнил о возможной причине и заметил мелочь поганую, прилипшую к заднему окну вагона. Штиллер окинул сочувственным взглядом хмурые лица попутчиков и молча указал им на монстра.

– Так, я вынужден… – Минц не договорил, несколькими шагами одолел расстояние между их скамьёй и задним окном, рывком сдвинул стекло и, не колеблясь, спихнул тварь на рельсы. – Прошу прощения у женщин и детей, – присовокупил наёмник коротко, садясь на место. Плащ он, кстати, так и не сменил.