Ханойские сказки

Движение на дорогах просто ужасное, и ему нет никаких оправданий. Многие говорят, что это особенность и надо просто привыкнуть. Во Вьетнаме я научилась быть на пике внимания и сканировать дорогу на 360 градусов. Я научилась игнорировать дорожные знаки (на улице с односторонним движением все равно все едут по встречке), я научилась ускоряться на красный свет (после того как меня чуть не впечатал в асфальт грузовик, который ехал за мной и не собирался останавливаться на красный). Я научилась понимать, кого пропускать, а кого – нет. После 7 вечера на улице за рулем мопедов и машин полно пьяных – лучше свернуть с дороги, чем оказаться под колесами. Во вьетнамских газетах я видела статистику: на дорогах Вьетнама погибает 1 человек в час. В один такой час несколько лет назад погибла моя подруга. В тот день шел дождь и была плохая видимость. Она возвращалась домой с корпоративной вечеринки для сотрудников своего ресторана – ее переехал грузовик, за рулем которого был сонный и невнимательный водитель, ведь чтобы как-то заработать, эти люди работают сутками на кофе и энергетиках.

Здесь пьют и водят, и никто не задается вопросом, что в этом ненормального. Садятся на мопед и едут и тогда, когда не могут уже идти, – такое тоже бывает. Недавно ехала домой и увидела, как пьяный в дрова вьетнамец сбил другого, но был очень недоволен ситуацией – снял туфли и бросал их в полицейского, орал матом на всю улицу и порывался уехать на мопеде, но так плохо держался на ногах, что все промахивался, когда пытался сесть на него.

Говорят, что еще совсем недавно люди ездили без шлемов. Переход с велосипедов на мотобайки во Вьетнаме был стремительным, и люди не осознавали опасности этого вида транспорта, поэтому гоняли без защиты, разбиваясь насмерть и калечась на дорогах. Первая неудачная попытка ввести шлемы была летом 2007 года, тогда люди просто проигнорировали указ правительства, потому что посчитали, что в шлемах слишком жарко (ведь мы знаем, что летом бывает такая жара, что на асфальте можно жарить яйца).

Немного подумав, правительство дождалось зимы для второго захода по введению шлемов, добавив и штрафы за отсутствие шлема. И попытка была успешной, люди стали активно покупать шлемы и надевать их во всех случаях жизни. А так как законы во Вьетнаме пишутся тем же языком, что и все остальное, то есть с минимальной ясностью, то было понятно, что такое шлем, но еще непонятно, когда и как его надевать. Поэтому их надевали все, даже водители грузовиков – на всякий случай и чтобы не оштрафовали.

Сейчас редко можно встретить всадника без шлема. Штраф за поездку без шлема 200 000 донгов – это около 10 $, и уж поверьте: если вас остановили, вы этот штраф заплатите. Без шлемов ездят «tr? tr?u» (что переводится как молодые бычки) – парни 16—25 лет, у которых бушуют гормоны и которые гоняют с огромной скоростью, виляя байком, а иногда ставя его на одно колесо. Таких парней даже полиции сложно остановить, они не притормаживают на светофорах, а на просьбу полицейского остановиться проскальзывают сквозь пальцы инспекторов, только вы их и видели.

Негласных правил дорожного движения во Вьетнаме много. Вот основные:

– Поворотники? Забудь! Хочешь повернуть – крути «фонарики». «Фонарики» – это хаотическое движение кистью руки, которое демонстрируется чаще всего пассажиром, но иногда и водителем мотобайка для того, чтобы обозначить направление, в котором движется байк. Объяснить «фонарики» я могу только тем, что еще 20 лет назад все передвигались на велосипедах, поэтому показывать поворот надо было рукой. Сейчас все пересели на мотобайки, а привычка осталась.

– По встречной ехать нельзя, но если очень надо, то можно. Вьетнамцы не любят объезжать и всегда пытаются найти короткий путь к месту назначения. Это странно, так как вся культура ориентирована на проживание процесса, а не на стремлении к цели. Но все же на каждой улице то тут, то там можно заметить байки, которые движутся против движения. То есть, находясь на улице, можно ожидать, что подрежут с разных сторон, это учит задействовать зрение и внимание на 360 градусов.

– Парковать мотобайк нужно только в специальных местах или на платных стоянках, пятачках около магазинов и кафе. Здесь тоже надо быть осторожными и соблюдать культуру поведения – парковаться перед кафе нужно, только если вы приехали в это кафе. Если же вы приехали в соседнее кафе, а ставите байк в другом месте, это как минимум дурной тон и можно ожидать выкриков и мрачных взглядов в спину.

– Нужно двигаться не по правилам, а вместе с потоком. Проезд на красный свет однажды спас мне жизнь, когда я, уже почти остановившись на перекрестке, увидела, как в спину мне летит грузовик, который не собирается тормозить. Не ударь я тогда по газам, я бы вряд ли сейчас писала эту книгу.

– Уступи дорогу тому, кто крупнее тебя. Король вьетнамских дорог – се буй (вьет. xe bu?t) автобус. Ему уступают дорогу все, далее по иерархии: мотобайки уступают автомобилям, велосипедисты – мотобайкам, пешеходы уступают всем, бегая через дорогу как пуганые зайчики, забыв, что «автомобили придумали пешеходы». На двух ногах я всегда чувствую себя более уязвимой, чем на двух колесах.

Негласные правила поведения на дороге могут спасти жизнь или кошелек. Иностранцы, арендующие транспорт во Вьетнаме, должны быть вдвойне внимательны. Ведь то, что позволено местным, не позволено иностранцам. Иностранец, проехавший на красный свет по встречной полосе, будет осужден, а любая ошибка на дороге может привести к травме, из которой иностранца очень медленно и дорого будут доставать врачи международных госпиталей. А туристам я бы тем более не советовала на волне эйфории садиться за руль мотобайка, одна ошибка – и отпуск закончен.

Здоровье – самое дорогое, в прямом смысле

Вся медицина во Вьетнаме платная. И хотя в некоторых случаях правительство субсидирует неимущие слои населения и оплачивает какую-то часть медицинских счетов, но в целом более 70% людей имеют страховку и лечатся по ней. Каждый раз, когда я проезжаю крупные госпитали, на глаза наворачиваются слезы. Я вспоминаю, как пару лет назад с травмой плеча я случайно попала в клинику, куда обращаются обычные вьетнамцы. Такое чувство, что я побывала на войне. Людей – толпы, все лежат в коридорах, стонут, жара невыносимая… У врачей нет отдельных кабинетов, они принимают по 5 человек параллельно, никакой приватности, скорость приема быстрее скорости света, потому что это просто конвейер из людей, которым надо срочно помочь…

Мне кажется, что врачи во Вьетнаме – герои. Ну, может быть, кроме тех, кто работает в частных клиниках. Тот врач, который ел обед полтора часа, пока я сидела в коридоре около его кабинета с температурой, точно не герой, а, скорее, наоборот.

У меня есть страховка, и я лечусь в частной клинике, но каждый визит ненавижу. Во-первых, потому что дорого. Однажды вечером, почти ночью, было часов 8 или 9 вечера, я возвращалась домой со встречи и по дороге словила глазом кусок стекла, который вылетел из-под колес едущей впереди меня машины. Кусок стекла был довольно большим – большим настолько, что я могла рассмотреть его своим вторым глазом. Разумеется, я сразу поехала в клинику, чтобы попасть к офтальмологу. Надежды было мало, настроение на нуле, потому что я знала, что в конце дня не будет нужного врача, а цена за вызов другого врача возрастет. Так и было, но с небольшой поправкой, что в мой глаз посмотрели все, включая уборщицу с улицы, чтобы сказать: «Ооо, стекло!». Ну а дальше мне сказали, что вариант, по сути, у меня только один – вызвать врача немедленно, и стоить это будет 400 $. Несмотря на страховку, я так офигела, что кусок стекла немедленно выпал у меня из глаза сам.

И еще одна особенность вьетнамской медицины – ее качество. Да, суперсовременные клиники вроде «Винмек» оборудованы по высшему слову техники, но к оборудованию прилагаются люди определенного типа, то есть те же доктора с теми же методами лечения, что и в простых клиниках общественного типа. Так, однажды доктор довольно сильно дал мне по голове молоточком после моих слов, что у меня болит голова. Я не задала ему вопрос «почему», в связи с моим погружением в культуру: мое «почему» привело бы нас неизвестно куда, а вот голова по-прежнему болела.

Еще у меня сложилось впечатление, что люди, которые до сих пор лечат все болезни, ставя банки и делая прижигания, не могут лечить серьезные заболевания. Например, несмотря на то, что в Ханое есть отдельный госпиталь по эндокринологии, врачи демонстрируют профессиональную беспомощность. Я так и не смогла получить нужное лечение по этому вопросу. Кроме того, таблетки, которые я купила в аптеке у дома, мне не помогли. И тут не до конца понятна причина: то ли таблетки были просрочены, то ли были подделкой…

Вообще, в аптеках Вьетнама можно купить все что угодно и без рецепта. Одна моя знакомая зашла и купила в аптеке аналог препарата «Прозак», который считается жестким антидепрессантом и во всем мире продается строго по рецепту.

Еще в аптеках, кроме базовых лекарств, можно купить разные биодобавки, капсулы, порошки и растирки из традиционной медицины. Вьетнамцы сильно верят в то, что, растершись ядом кобры, они вылечат все, включая хронические заболевания. Это, с одной стороны, очень круто, а с другой – приводит к тому, что до сих пор существуют ужасные и жестокие практики: поедание еще бьющегося сердца змеи, или сбор желчи у медведей, или истребление панголинов (это такие чешуйчатые млекопитающие), или же использование старейших животных на земле, мечехвостов, для сбора их голубой крови.

Чем болеют вьетнамцы и чем болеем мы, иностранцы, во Вьетнаме? По сути, нам нужны только два типа таблеток: от живота и от горла.

Самые распространенные болезни – респираторные. Это происходит потому, что при повышенной влажности, особенно зимой, все «цветет» и десяток разных видов плесени на вашей обуви показывает наглядно, что происходит с бактериями: они активно размножаются. Летом люди болеют меньше, потому что солнце убивает часть бактерий, однако есть еще один фактор, который не зависит от сезона и очень влияет на заболевания – это загрязнение воздуха и плохая экология.

С 2013 года, когда я только вступила на вьетнамскую землю, экология продолжает ухудшаться. Вокруг этой проблемы ведутся бесконечные дискуссии и дебаты, начиная с того, что вьетнамцы не хотят слышать о проблеме, и заканчивая тем, что ООН рапортует о ней в своих международных отчетах. В конце 2019 года индекс загрязнения воздуха (AQI) достигал 400 единиц, а это значит, что ты видишь и чувствуешь запах того, чем дышишь.

Второе по популярности заболевание во Вьетнаме (особенно для иностранцев) – расстройство желудка и диарея. Это происходит из-за отсутствия гигиены (например, повара в кафе не моют руки, тарелки просто ополаскиваются проточной водой, палочки используются бесконечное число раз) и из-за того, что в местной кухне много свежих продуктов и зелени, которые подаются без термической обработки.

Из-за грязи и вредных бактерий в первый год жизни во Вьетнаме я считала за счастье день, когда у меня был твердый стул. Все более-менее налаживалось, когда я готовила дома, но обед в абсолютно любом кафе или ресторане и – па-бам – опять сидишь на горшке.

Сейчас Вьетнам стремительно развивается, улучшается и подход к гигиене в кафе и ресторанах, особенно в сетевых заведениях и в больших ресторанах. С местными уличными кафешками все по-прежнему, но, с другой стороны, от уличной еды во Вьетнаме никто не умирает, человек вообще может привыкнуть ко всему и все нормально переварить.

Образование во Вьетнаме

Что касается образования… Я не знаю, что и как учат вьетнамцы в школе. Мои друзья говорили, что хорошую школу найти сложно. Говорили, что детей нагружают тоннами информации, обучение с утра до вечера шесть дней в неделю. В классах – до 50 человек. Дети учатся весь день, а после школы делают домашку, и я много раз слышала от знакомых вьетнамцев, что современное школьное образование во Вьетнаме лишает детей детства. В последнее время были случаи разоблачения насилия в школах, когда учителя били учеников, унижали их и жестоко обращались.

Работа учителя считается социально «престижной», поэтому получить ее сложно. Говорят, что честного конкурса нет, но есть взятки… Например, одна знакомая сказала, что копит деньги, чтобы «купить» место учителя в школе. Такое место быстро окупит инвестиции, так как учителя постоянно собирают деньги с родителей, получая конверты по всевозможным поводам и на разные праздники.

Если вы были на улице любого вьетнамского города в обеденное время (с 12 до 14), то наверняка видели школьников, которые мчат без шлемов куда-то на своих велосипедах или электробайках. Моя хорошая подруга вьетнамка рассказывала, что детей в школах не кормят, поэтому в обеденное время поток голодных школьников направляется домой, чтобы перекусить и немного вздремнуть. Дочка моей подруги не вписывается в систему, ей сложно учиться, и она не такая, как все. Моя подруга попросила встретиться, чтобы поговорить о том, что ее волнует. Ее дочка по имени Тао сейчас подросток, с 13 лет ей стало сложно учиться в школе, так как нагрузка огромная. Девочка стала плохо успевать по некоторым предметам, а учителя вместо поддержки нажимали еще больше: «Учись, ты плохо стараешься!». Однажды Тао отправилась в школу, но так и не дошла. Она осталась на остановке автобуса и просидела там 7 часов до того момента, когда нужно было возвращаться домой. Подруга со слезами на глазах сказала, что у Тао депрессия, и она очень переживает за нее. Таких, как Тао, очень много. Вьетнамская система образования не учитывает различий, выживают только сильнейшие, а те, кто послабее, или те, кому нужен особый подход, не вписываются в систему.

С другой стороны, Вьетнам развивается с космической скоростью и при желании можно найти различные варианты образования, например, частные школы любого уровня. Такой концентрации частных детских садов, как в Ханое, я не видела ни в одной стране – японские, корейские, французские детские садики, садики с обучением по международной системе на английском языке, по системе Монтессори, садики для детей с особенностями развития, садики для детей с аутизмом, вьетнамские садики с бассейном, спортивные садики и так далее. То же самое и со школами: развиваются частные школы любого типа – от школ семейного формата до сетевых школьных заведений вроде «Винскул», в которых учатся по международным системам и в которых есть огромные кампусы с футбольными и теннисными полями. Из-за того, как развивается образование во Вьетнаме, я очень верю в прогресс этой страны, ведь дети – это будущее.

Мои дети ходят в международную школу. Это совершенно другая система образования. Обучение происходит по системе IB (международный бакалавриат), наша школа UNIS Hanoi лидирует в Азии в рейтинге международных школ. Мы единственные белорусы в школе уже шестой год. В нашей школе 1200 детей из 60+ стран.

В школе есть проекты, направленные на развитие национальной идентичности, наши дети тоже участвуют, рассказывая о Беларуси. Мы хотим, чтобы они не теряли связь с родиной и гордились тем, что они из Беларуси. Вьетнамцам в нашу школу сложно попасть, потому что есть квоты: например, каждая национальность не должна превышать 20% от общего числа учеников. В школе есть лист ожидания для тех, кто хочет в нее попасть. Нам повезло, что мы белорусы – национальность такая редкая, что школа сама была заинтересована взять детей.

Первый год было очень сложно, детям не хватало знания языка, кроме того, они были очень зажаты. Помимо культурной, была и климатическая адаптация. Но, надо сказать, учителя и персонал школы сделали все, чтобы им помочь.

Мне очень интересно наблюдать за тем, как учатся мои дети, для меня разница с образованием, которое я получила в СССР, огромная. Когда я росла, считалось, что в СССР – лучшее глобальное образование, математика давалась на действительно серьезном уровне, и это правда. Сейчас у детей в школе математика преподается совсем по-другому: класса до 5 это была просто геймификация и счет через игру, сейчас программа стала сложнее, но не настолько, чтобы задачу 8 класса не мог бы решить наш родной советский шестиклассник.

Для системы международной школы важен процесс размышлений конкретного ребенка, поэтому решение любой задачи – вторичный процесс, а первичный – логические цепи и умение объяснить, как решал.

В СССР и пост-СССР уроки начитываются учителем поверх голов, то есть в режиме монолога, где иногда включаются карательные моменты: «Петров, чего ты крутишься, выйди из класса». В американской школе уроки проводятся в качестве диалога с учениками, при этом дисциплинарные взыскания тоже есть, если ученик игнорирует происходящее в классе или занимается посторонними делами. Однако дисциплинарные взыскания применяются только после того, как ученик сходит к психологу, потому что сниженное внимание может быть результатом травмы или насилия.

Оценок в том понимании, к которому мы привыкли, в нашей школе нет. Это очень больно принять людям, травмированным советской школой. Хочется язвительно сказать: «И как я пойму, что вы недоучиваете моего ребенка?». Очень просто. Система оценки есть, но она скрыта от ученика. Почему так? Потому что мы все разные, и считается, что именно поэтому уравнивать и унижать детей, если они где-то не дотягивают, неправильно. Система оценки два раза в год сравнивает ученика: а) с собой год назад и б) c некой нормой по миру. Последние два года в старшей школе можно дополнительно взять IB-программу (международный бакалавриат), которая увеличит шансы поступления в самые лучшие университеты мира. В системе IB сравниваются как академические знания, так и способность работать в команде, лидерские качества и умение презентовать свои проекты публично, поэтому много выступлений перед классом, со сцены, выставок, а также существует клуб дебатов.

В нашей школе проповедуются принципы ООН, например, дискриминация по какому-либо принципу запрещена и жестко пресекается, вплоть до исключения. Недавно был скандал, когда мальчик как-то словесно задел девочку. С мальчиком потом долго разбирались, выясняли, что у него происходит дома и как он дошел до жизни такой. В школе его все же оставили, но заставили подписать кучу бумаг, где он обещает исправиться и больше не заниматься буллингом (англ. bulling – преследование). Те же требования и к учителям: не может быть «любимчиков» или, наоборот, нелюбимых учеников. Учителей набирают через международные рекрутинговые агентства, берут самых лучших, соблюдая квоты по расам и сексуальной ориентации, – по этим признакам, как и по всем другим, никто никого не дискриминирует.

Еще один момент, который сразу же поразил меня в нашей школе, – это свобода передвижения по кампусу и множество вариантов для активности. В моем детстве все было наоборот: нам не давали лишний раз шевельнуться, и в графе «поведение» у меня стояла твердая «двойка». Потому что дисциплина в СССР – это «по коридору не бегать», «сидеть смирно» и прочее. В нашей школе у детей есть огромная детская площадка, футбольные, баскетбольные, волейбольные поля. И есть одно жесткое правило: на перемене сидеть в классе нельзя, надо идти и бегать на площадку. Дети часто остаются после школы, чтобы просто позависать на площадке, побегать или поиграть с друзьями в футбол.

Вообще, спорту уделяется много внимания, а физкультура – это не только предмет, где все бегают и метают «гранаты», но и много теории насчет здорового образа жизни, питания, здоровых привычек, рефлексия на темы здоровья и спорта. Например, просят написать эссе о том, как ты проплыл 200 метров. При этом надо описать, что чувствовал, как хочешь улучшить результат, что мешало и что помогло в процессе. Можно остаться после школы поиграть в футбол, баскетбол или теннис. Неудивительно, что мои дети приходят из школы, как с работы – в шесть вечера, «уставшие, но довольные».

Да, конечно, международные школы не иллюстрируют все образование страны, но, с другой стороны, это то самое пространство вариантов, которое дает возможности. Может быть, поэтому Вьетнам развивается так стремительно?

Глава 2. Инь-ян Вьетнама

Тема женского и мужского для меня самая любимая и самая трудная, так как это то, что интересовало меня с детства. Почему у женщин одни роли, а у мужчин – другие? Почему мужчины могут массово служить в армии и водить электропоезда, а женщины – нет? Почему вокруг так мало женщин в политике и науке? Сейчас моя профессиональная деятельность связана с поддержкой женщин в бизнесе, поэтому я наблюдаю за инь-ян Вьетнама с огромным интересом.