Я отведу тебя в место силы…

– А потом мы еще пойдем к нане и тада, – не сдавался брат.

– И я! Тоже попроведаю бабушку с дедом. Ты ведь хочешь попросить таду, чтобы он поиграл на топшууре для Чи Мина-оппы?! – хитренько прищурилась девчонка.

– Не только на топшууре, но и на комусе, – подтвердил юноша.

Чи Мин переводил взгляд то на одного, то на другую, пытаясь уловить смысл диалога.

А упрямая Эркелей опять принялась уговаривать брата:

– Ну, пожалуйста! Пожалуйста! Можно я пойду с вами?

Аржан страдальчески сморщился и посмотрел на музыканта:

– Ну, и что будем делать? Возьмем эту пиявку с собой?

Чи Мин пожал плечами, а потом взглянул на девочку:

– Обещаешь не кричать на все село, кто я такой?

– Конечно! Я буду нема, как рыба! – протараторила та, сверкая темными глазами и заливаясь румянцем, а потом закрыла рот пальцами обеих рук.

Чи Мин невольно засмеялся – девчонка была забавная и непосредственная. Оставалось только надеяться, что она сдержит обещание и не соберет вокруг них подружек со всей деревни.

Все трое стали собираться. Аржан сказал матери, что хочет показать другу село и потом отведет к деду с бабушкой – Чи Мину будет интересно послушать знаменитого на всю республику кайчи. Женщина бросила взгляд на скромно стоящую рядом младшую дочь:

– А ты куда собралась?!

– Мама, я с ними пойду! Чи Мин-оппа согласен. И братик – тоже!

– Это правда, сын?

– Пусть идет, мама. Она обещала не визжать и не скакать вокруг нас, как бешеная обезьяна!

Девочка только фыркнула, услышав такое сравнение, но благоразумно промолчала. А мать, услышав, что парни зайдут к ее свёкрам, попросила подождать, пока она соберет старикам нехитрое угощение.

Аржан тем временем посоветовал приятелю переодеться в удобную одежду и не забыть свою шляпу и солнечные очки – солнце пекло уже довольно сильно. Чи Мин, вняв словам юноши, сбегал в дом и переоделся в легкие спортивные штаны и свободную жемчужно-серую футболку с надписью «Fila» на груди. Не забыл застегнуть вокруг пояса неизменную сумку, в которую положил телефон и переводчик, провел по губам карандашиком бальзама (кожа на них была слишком тонкой и нежной и трескалась моментально, если не защитить ее). Надвинул на брови поля джинсовой шляпы и спрятал глаза за зеркальными очками. Потом вышел на крыльцо, сел на верхнюю ступеньку, тщательно зашнуровал кроссовки и встал, готовый к приключениям.

Аржан надел светло-голубую бейсболку с длинным козырьком, бросающим тень на его лицо, и уже держал в руках пакет с гостинцами для деда с бабушкой. Его сестра тоже переоделась и теперь красовалась в нежно-голубых джинсах с дырками на коленях, сквозь которые проглядывало белоснежное кружевное полотно. Ярко-розовая футболка с короткими рукавами была заправлена в джинсы и являла взорам окружающих тоненькую талию.

Чи Мин как-то отстранено отметил, что потом, через несколько лет, девочка обещает превратиться в настоящую красавицу.

Наконец все были готовы и вышли за ограду. Аржан взял на себя роль экскурсовода и повел приятеля по длинной извилистой улице, попутно рассказывая о селе.

Кырлык был довольно старым селом, основанным еще в семнадцатом веке. По нему протекали несколько рек с труднопроизносимыми для корейца названиями, но он внимательно слушал приятеля, с живым интересом смотрел по сторонам и, казалось, впитывал всю красоту этого горного края.

Аржан много знал о родном селе – еще в школе учитель знакомил ребят с историей их малой родины. Да и самому парню всегда было интересно узнавать что-то новое о месте, в котором он родился и вырос. И он с гордостью делился теперь этими знаниями с новым другом.

Эркелей молча шагала рядом, похоже, тоже заслушавшись брата. А тот, указывая рукой на недалекие горные хребты, перечислял их названия, а потом сказал:

– А вон там находятся пещеры. Знаешь, старики рассказывают страшные истории о пропадающих в секретных пещерах людях. Вокруг этих пещер ничего не растет, и даже ни животные, ни птицы не живут поблизости. А еще рассказывают о втягивающем потоке, о паре, исходящем из них и даже… о снежном человеке, который в них живёт.

– И что – его кто-то видел?

– Кого?

– Ну, снежного человека, – пояснил Чи Мин.

– Не знаю…

Они шли по селу, и, если навстречу попадались люди, особенно старшие по возрасту, брат и сестра громко здоровались, и односельчане так же громко отвечали им. Люди бросали взгляды на Чи Мина, но ни о чем не спрашивали. Однако мужчина подозревал, что потом особо любопытные все равно поинтересуются у матери Аржана, что за незнакомец прогуливался по деревне с ее детьми.

Аржан показал другу и школу, и почтовое отделение, и фельдшерский пункт, прошли они и мимо немногочисленных сельских магазинов.

И Чи Мин не переставал удивляться тому покою, который царил в этом селении, несмотря на то, что жизнь в нем кипела, не замирая ни на минуту.

Но не было той суеты и суматохи, которая царит в мегаполисах. Люди спокойно занимались своими делами, без излишней торопливости и небрежности, которая порой свойственна обитателям больших городов. Здесь все друг друга знали, и появление нового человека, конечно, не могло остаться незамеченным.

Наконец Аржан привел друга к небольшому домику и, толкнув калитку, первым вошел во двор. Девочка и Чи Мин прошли за ним. Их встретила пожилая супружеская пара – невысокая сухощавая старушка в длинном светло-желтом цветастом платье и длинном жилете, подобном тому, что носила мать Аржана, и абсолютно седой старик с усами и недлинной белой бородой, одетый в ярко-синий суконный халат и темные штаны. На головах обоих были шапки, отороченные беличьим мехом.

Бабушка очень обрадовалась, увидев внука, обняла его, расцеловала в обе щеки, потом он перешел к деду и уже обнимался с ним. Внучка тоже удостоилась нежных объятий. Аржан передал бабушке пакет с гостинцами, а дед спросил что-то по-алтайски, когда парень вернулся, и тот ответил по-русски, дабы Чи Мин мог понять:

– Мы приехали вчера ночью. Дед, бабушка, это мой друг Чи Мин. Он приехал издалека и хочет побольше узнать о наших горах. Но он не знает алтайского языка, поэтому мы говорим по-русски, чтобы его прибор мог переводить.

– Что же это за парень, что даже русского языка не знает? – удивилась старая женщина.

– Бабушка, просто он – из-за границы, из Кореи! – выпалила Эркелей, и брат неодобрительно посмотрел на болтушку. Но та сделала вид, что не заметила этого его недовольного взгляда.

– Дед, Чи Мин – музыкант. Я рассказал ему, что ты – кайчи, и он захотел послушать.

Старик приосанился, подкрутил пальцами усы и огладил бородку, и только потом произнес важно:

– Ну, что ж, это хорошо! Но сначала гостя надо приветить, угостить. Жена, собирай на стол!

– Тада, да мы вот только недавно дома поели! – запротестовала Эркелей, но дедушка цыкнул на нее:

– А ты не трепыхайся, стрекоза! Гостя положено сначала чаем напоить, а уж потом – все остальное. Иди лучше нане помоги!

Девчонка, надув губы, пошла за бабушкой, а дед бросил ей в спину:

– Да сходи в аил за моим топшууром!

Вскоре старушка уже пригласила гостей за стол, на котором еще бурлил чайник, стояли круглые пиалы, всякие вазочки с вареньем и медом, неизменные шарики боурсох, невысокий кувшинчик с молоком и еще одна пиала – с какой-то то ли мукой, то ли измельченной крупой (Чи Мин так и не понял). Хозяйка разлила в пиалы чай из заварного чайничка, добавила кипяток и пододвинула к гостю пиалу с той самой крупой.

Аржан сказал:

– Это талкан – перемолотое просо. У нас его кладут в чай вместе с молоком и щепоткой соли. Попробуй, это вкусно!

Чи Мин последовал совету приятеля, размешал хорошенько маленькой ложечкой и осторожно пригубил. Чай с талканом, и правда, оказался, довольно вкусным, хоть и непривычным для музыканта. А старушка предлагала ему то мед, то варенье, сваренное ею, то шарики из теста.