Однажды в Логосе

В комнате появился Алекс Калле, он явно был чем-то взволнован: он начал свою несвязную речь, даже не поздоровавшись с девушкой.

– Я тут… недавно говорил с сёстрами Торсен, они говорят, что… хотя это и неважно вовсе… Я знаю, что ты хочешь отобрать у меня Рэя.

Беатрисс, прежде улыбавшаяся, как истинная леди, сейчас удивленно скривила лицо. Она совершенно не поняла содержания первой части его монолога, и претензия из второй части её озадачила.

Алекс старался высказать все, что хотел, не обращая внимания на обиду девушки и банальный этикет, поэтому как бы виновато опускал глаза в пол.

– Я его не отдам… – Говорил он мужественно и угрожающе.

Алекс агрессивно резко приблизился к Беатрисс, подозрительно посмотрел на неё. Казалось он прямо сейчас мог схватить её и разорвать на куски.

– Мы не отпустим ещё одного Калле, мы уже потеряли отца, – заикаясь, однако продолжая демонстрировать силу, продолжал он, – ты поняла меня?

Беатрисс незамедлительно начала отвечать, стараясь максимально вежливо отвязаться от непрошенного гостя, однако её перебило тихое единственное всхлипывание, непонятно откуда происходившее и незамедлительный и побег Алекса из комнаты. Беатрисс не поняла его реакции и думала окликнуть, чтобы продолжать разговор спокойно, но рядом стояло удобное мягкое кресло, соблазнявшее её. К тому же, ей так не хотелось выслушивать дальнейший бред Алекса, поэтому она просто решила забыть обо всём на свете и вернуться к своей незаконченной вышивке.

Разумеется, в её голове ещё долго вертелись невнятные слова Алекса про Рэя. Он действительно симпатизировал ей, однако между ними ничего не было, и она не собиралась никого отбирать. И вообще-то Рэй был взрослым, свободным человеком, который не принадлежал своему племяннику.

Алекс, словно ошпаренный, выбежал из покоев Беатрисс Найт. Его трясло, он шёл куда–то, не понимая куда, очень быстро и резко.

– Как же так? Я один раз сказал… – он локтем вытирал неиссякаемые потоки слёз и опускал голову, стесняясь показаться таким проходившим мимо него людям.

Одного мимолетного упоминания об отце, которого он очень любил, было достаточно, чтобы Алекс поддался истерике. Отец был добрым и любящим, настоящим мужчиной, который ничего не боялся. Алекс только отрывками помнил жизнь с ним, потому что того не стало, когда мальчику было всего 8 лет. С тех пор он чувствовал себя лишним в огромной семье женщин: мама и две младшие сестры.

В какой-то момент Алекс сел у стены и заплакал пуще прежнего.

– Рэй так похож на отца, я не могу его отдать, не могу… он мой… только мой.

Он вдруг услышал звук приближающихся шагов, встал и побежал в противоположную от них сторону, но эхо его обмануло… Он столкнулся с Джексоном Найтом, который даже не успел понять, что произошло.

Алексу было так стыдно и страшно предстать перед чужим человеком слабым и чувствительным… Но ему было так плохо. Его было убило тяжелое чувство скорби, поэтому он плотно и испуганно прижался к директору академии.

Алекс, который был на две головы выше Джексона, обнял его, как маленькая испуганная девочка маму, и горько-горько заплакал, упираясь носом в его сухое плечо.

ОДИННАДЦАТАЯ ЧАСТЬ

Несмотря на то, что директор академии торопился встречать важных гостей, он остановился, чтобы помочь Алексу успокоиться. Алекс пребывал в тяжёлом истерическом состоянии, поэтому он даже не даже не заметил, как Джексон завёл его в свой кабинет.

Кабинет был прекрасен: большой и просторный, отделанный золотыми гербами Логоса на стенах и потолке. Он был сделан с великой любовью, все от ножки стола из красного дерева до молний в колбах, составляющих люстру, говорило об этом. Имелся второй этаж, на котором располагалась маленькая комната, в которой хранились все важные бумаги. Ключ у «архива» был отдельный, созданный с применением магии, и, конечно, воспользоваться им мог только маг, обычный человек не смог бы открыть замок.

Алекс, однако, вовсе не заметил величественности данного места, потому что всё время виновато смотрел в пол, стесняясь показать свое заплаканное, румяное лицо. Он боялся, что его, великого и опасного, единственного сына Марселя Калле, сочтут слабым и беспомощным.

Джексон искренне хотел помочь юноше, но не знал, что именно произошло у него и что можно сделать, чтобы его утешить. Поэтому директор академии решил приготовить чаю. Он заварил его с такой любовью в маленьком синем чайнике с неловкой надписью: «Любимому деду», которую сделал в детстве Арно, добравшись до чайника. После в огромном столе с множеством строгих ящиков выдвинулся заветный, где всегда хранилась халва для внуков. Джексон достал тарелочку со сладостью, придвинул Алексу чашку чая.

– Родной мой, – ласково начал он, – угощайся, вот – халва.

Алекс из вежливости взял небольшой кусочек халвы и сделал глоток, продолжая смотреть в пол.

– Алекс, я не хочу тебя заставлять рассказывать мне, что случилось. Просто знай, что я всегда готов тебя выслушать и помочь тебе, чем смогу…

Джексон заглянул за тяжело свисающую белую чёлку и увидел, что Алексу неприятно такое внимание и он съёживается только больше, и прекратил докучать. Директор посидел еще немного молча, волнуясь, что опаздывает к приезду гостей. Он просто не мог задерживаться ещё больше.

– Алекс, я это кхм, пойду, меня там ждут…

Джексон уже был около входной двери, когда услышал еле различимую просьбу остаться.

Алекс робко приподнял голову и сделал глубокий вдох. Он понял, что если он продолжит молчать, то помочь ему никто сможет.

– Всё это, это из–за моего отца, – он мужественно сдерживал накатывающиеся слёзы, – мне очень его не хватает.

Он вновь заплакал, но вскоре нашёл в себе силы продолжать.

– А никто не понимает меня, сестры совсем не помнят его, а от мамы я всегда слышу лишь одно: "Ты должен быть достойным сына своего отца"… А я не достоин…  Я пью, бью и ненавижу.... И все вокруг меня боятся и … и не понимают. Я просто чудовище…

Джексон тихо подошёл к нему и прижал его голову к груди.

– Я тебя понимаю, мой мальчик… – Он не успел докончить.

– Правда? – Поднимая глаза к нему, словно к божеству, спросил Алекс.

– Да, конечно, мне тоже говорили после смерти отца, что я бастард, недостойный его фамилии, и мне было больно вдвойне: я потерял своего близкого человека и подвёл его. И всё сделал: отучился, женился, по заветам матери, которая всегда прикрывалась отцом… Кхм знаешь, как я сейчас жалею о том, что поступал так, как поступал… Только я мог определить, каким должен быть сын моего отца, ни мать, только я…

Алекс робко встал.

– Милый, – сказал со старческой лаской мужчина, – не смей повторять моих ошибок. Ты замечательный человек: умный, добрый, честный, только немного сбитый с истинного пути.

Он вытер своими грубыми пальцами слезы Алекса.

– Иди к себе, отдохни… Можешь не приходить на вечернее занятие, я пойму. А сейчас мне правда пора.

– Спасибо вам, спасибо, директор…Я, знаете, я не подведу вас, я справлюсь, честно.

Джексон ласково улыбнулся и пожал руку Алексу. Директор позже ловил себя на мысли, что впервые увидел в этом юноше человека.

ДВЕНАДЦАТАЯ ЧАСТЬ

Компания, дебоширившая в трактире и подгоняемая Герой, направлялась обратно в крепость. Зрелище было невероятным: Мартелл на плече нёс пьяное кровавое мясо в виде тела Эдриана Дали, придерживая его ноги одной рукой, а другой не переставая держаться за рану на шее, которую уже подлечил Рэй. Рэй, кстати, шёл рядом, еще более страшный, чем Эдриан (заплаканный, грязный и надутый, как маленькая обиженный ребёнок). Где-то за ними, отставая на приличное количество шагов, плелись Джордан и её спасители: Нортен и Арно. Второй язвительно спрашивал девочку, каждый ли день она получает травмы и теряет сознание. На что девочка отвечала гордым молчанием. Уставший от вечных походов туда-сюда, из крепости в трактир и обратно, Нортен развеял тишину.

– Кто–нибудь знает, куда мы так торопимся, могли бы еще немного посидеть в трактире?

– Гера говорил, что важные гости приезжают сегодня. – Сказала Джо.

– Хм… Кто же для него важный гость, которого он даже встречать собирается? – С некоторым пренебрежением рассуждал вслух юноша. – Сестры Торсен не достойны его внимания, семья Калле – тоже… Я не представляю, кто может более уважаемым, чем они.

– Есть у меня одно предположение, – неуверенно шептала Джо, чтобы её не слышали впереди идущие, – и если я права, нам просто не жить.

Джордан и не участвующего в разговоре, но преданно идущего рядом с ней Арно немного озадачило странное, дерзкое поведение Нортена.

– Нам? – неловко вмешался Арно, пожевывая колосок (хотя ему даже не показалось, что он сделал это неловко, он, наоборот, посчитал, что очень умело поддержал беседу).