Я в мужчинах защиты искала…

– Приятный парень, – одобрила тетя Валя, покивав головой, потом подумала и уточнила: – А не староват он для тебя? Вроде как четвертый десяток разменял, не? – Анна молчала, и соседка продолжила разговор сама с собой: – А с другой стороны, оно и хорошо, когда мужчина старше: и опыт есть, и заботиться будет, и содержать…

Анне весь этот спектакль уже успел надоесть, и она прошипела:

– Теть Валь, я же сказала вам, это не мой парень, это сотрудник из нашего офиса. Он женат, у него прекрасная супруга – настоящая красавица и умница, и я очень ее уважаю.

Кажется, на этот раз соседка ее услышала.

– Ну и славно, славно, – сказала она. – Семья – это главное в жизни.

Анне снова стало смешно, а потом вдруг она ощутила острый приступ злости. После смерти мужа тетя Валя осталась одна. Два ее сына с семьями жили отдельно, один из них даже в другом городе. Внуков на каникулы, как обычно делают большинство семей, они ей не привозили, лишь брали с собой в гости, когда изредка навещали. И пожилая женщина, как многие в ее положении, занималась тем, что собирала сплетни о других, жадно впитывая подробности чужой жизни, а еще кормила всех окрестных птиц и котов на свою небольшую пенсию и те деньги, что ей периодически присылали сыновья. Анна не то чтобы ее осуждала, но считала, что неуемную активность тети Вали можно было бы направить в мирное русло. В любом случае, не ей было учить Анну жизни.

– Я поеду, теть Валь, – почти теряя голос, прошептала девушка. – У меня перерыв кончается. Спасибо вам за заботу. До свидания.

Пенсионерка расплылась в довольной улыбке и освободила ей проход к машине. Менее чем через час Денис и Анна уже выгружали вещи в квартиру Валентина. Еще один шаг к новой жизни был сделан.

Глава 5. Лифты как карма

Вечером Анне позвонила мама. Девушка как раз закончила раскладывать по местам вымытую после готовки посуду. В благодарность за приют и понимание, она решила периодически баловать брата блюдами домашней кухни из своих собственных излюбленных рецептов. Разумеется, начала она с большой кастрюли наваристого борща, и он оказался таким вкусным, что уже в процессе приготовления девушка то и дело тянула в рот полную ложку – «попробовать». Когда позвонила мама, Анна чувствовала себя объевшимся слоником и мечтала полежать на диване и посмотреть по телевизору какой-нибудь не очень глупый сериал. Кстати, горло болело уже не так сильно, и шипеть девушке удавалось вполне разборчиво.

– Анечка, ты где? – задала Нина Дмитриевна самый популярный за последние два дня вопрос.

– На табуретке, – честно прошептала Анна, – но очень хочу на диван, если ты не возражаешь.

– Опять ты шутишь! – возмутилась мать, но тут же до нее дошло, и она резко поменяла тему: – Почему ты шепчешь? Ты не можешь говорить? У тебя рядом кто-то, кто не должен слышать твоих разговоров? У тебя точно все в порядке? Тебя никто не похитил?

– Мам, ну это уже чересчур! – воскликнула девушка, забыв о сорванном голосе, и у нее получилось что-то среднее между визгом бензопилы и скрипом несмазанной калитки. – Кому я нужна, похищать меня? – Голос обиделся на такое «нецелевое использование» и снова пропал, пришлось дошепетывать: – Я просто голос сорвала, говорить не могу, вот и все.

– Так ты еще и больна? – запричитала Нина Дмитриевна. – Давай я приеду, помогу! Скажи куда.

Анна улыбнулась. Хитрила мама неважно, но попытка была засчитана.

– У меня ничего серьезного, мам, честно. Нужно лишь пару дней поберечься, горло в тепле держать и пить теплое молоко с медом и некрепкий чай. Не переживай ты за меня.

– Как я могу не переживать? Ну как? Приехала с работы, твоих вещей нет, в комнате записка… Отец рвет и мечет, со мной поругался, что я тебя плохо воспитала, закрылся в зале, со мной не разговаривает… Плюс я не знаю, где ты, есть ли тебе что есть, где спать. – Мама, кажется, заплакала, и от этого сердце Анны сжалось. – Возвращайся домой, дочь, пожалуйста! Мы все уладим.

Девушка заскрипела зубами, стараясь не выдать своих чувств. Очень не хотелось огорчать маму, но и на себя было не наплевать. Она точно знала, что ни мама, ни она сама не смогут переделать отца. А жить так, как раньше, уже не было ни сил, ни желания. Пора было начать себя уважать.

– Извини, мам, но нет, – все так же тихо, но уверенно произнесла она. – Я приняла решение, и я буду его придерживаться. Если я сейчас вернусь, он меня живьем съест – и дальше мне вообще жизни не будет. Никакой. Так что нет.

В замке входной двери повернулся ключ – похоже, Валентин возвращался с работы.

– Я тебя очень люблю, мамочка, – прошептала Анна. – И в этом ничего не изменится. А отец подуется, помолчит, перебесится и в итоге поймет, что ему даже выгоднее, что меня нет: не к кому будет тебя ревновать, все твое внимание достанется только ему. Увидишь, вам будет только лучше.

Мама уже плакала, не скрываясь.

– Пожалуйста, не надо, – попросила Анна. – Мы будем видеться и перезваниваться. Все будет хорошо.

Нина Дмитриевна промолчала, глотая слезы.

– Анька, я пришел! – бодро гаркнул прямо над ухом Валентин, и девушка вздрогнула и показала ему кулак.

– Кто это там у тебя? – оживилась мать. – Мужчина? Ты живешь у него?

– Это приятель, мам, – соврала Анна, не придумав ничего лучше. – Он помог мне найти жилье.

– Я не поняла, что за приятель? – тут же вскинулась мама. – Это его квартира? Ты живешь с ним?

Анна поняла, что и мама уже успела ее достать.

– У тебя все мысли куда-то не в ту сторону идут, – обиженно прошипела она. – У меня никого нет. Мне просто помогли найти временное жилье и обустроиться. Не ищи смысла там, где его нет. Я не б****, что бы там ни говорил твой ненаглядный супруг.

– Аня! – Мама явно была в шоке. – Что за слова?

– Это была цитата, – устало сказала Анна. – И я очень утомлена, мам, извини. Нужно идти лечить горло и вообще как-то обживаться. Я тебе сама позвоню, когда горло пройдет, хорошо? Не грусти. До связи?

– До связи, – обреченно сказала Нина Дмитриевна, и Анна нажала на сброс. Только потом она позволила себе обнять брата, который так и стоял все это время у нее за плечом.

– Пойдем на кухню, – позвала она его. – Буду расплачиваться за проживание. – Она сделала выразительную паузу. – Натурой.

Валентин вопросительно посмотрел на нее, потом потянул носом, опознал запах, доносящийся с кухни, и расхохотался.

– Как полезно давать приют бездомным сестричкам, кто бы мог подумать, – произнес он. – Давай, расплачивайся. Я «за» всеми конечностями.

Нужно ли говорить, что после дегустации мужчина только укрепился во мнении, что делать добрые дела очень полезно?

На следующий день голос так и не появился, и Анне приходилось все переговоры вести шепотом, а звонки переложить на Леночку. Впрочем, та ничуть не возражала и помочь была только рада. Весь персонал, слушая «эротичный» шепот Анны, сначала не мог удержаться от улыбки, а потом начинал ей сочувствовать и старался как-то облегчить жизнь. Она никогда бы и не подумала раньше, что работает с такими добрыми и отзывчивыми людьми. Правда, где-то в душе все равно периодически противный голосок ворчал: «Это они сейчас, глядя в глаза, хорошие, пока ты болеешь, а за спиной потом пару-тройку клиентов отожмут и глазом не моргнут». Анна цыкала на голос, и на какое-то время он умолкал, чтобы потом вновь вставить свои пять копеек в самый неподходящий момент. И девушка снова задавала себе вопрос: а может, она ищет плохое там, где его нет, именно потому, что и сама с гнильцой?

Рабочая неделя закончилась для Анны, словно в дурмане: работа, сложности с голосом, чужая квартира и необходимость как-то разобраться в себе и понять, чего она вообще хочет и как собирается жить дальше. Было страшно, но в то же время не отпускало ощущение потока, словно ее мощно и целенаправленно несло куда-то, и вырваться уже было невозможно. Так что она решила не поддаваться страху и плыть в этом потоке: взялся за гуж – не говори, что не дюж.

Отец больше не звонил и не писал.

В субботу Анна приняла предложение коллег и вместе с ними пошла в сауну. Как обычно, девушки запаслись травяными отварами в термосах, медом, средствами по уходу за телом и, конечно, хорошим настроением. Основательно попарившись и отмывшись, они натерли друг друга принесенными полезностями и снова отправились принимать ударную дозу высоких температур. Было очень жарко, но одновременно и невероятно весело – по крайней мере, Анне удалось наконец-то расслабиться. После нескольких таких сеансов девушки засели допивать свои целебные чаи и даже затянули хором народные песни. Анна сидела рядом и наслаждалась, раз уж петь пока не получалось. Она сделала себе мысленную отметку: в следующий раз тоже не пропустить общего выхода в свет и обязательно пойти отдыхать с девчонками. Очередные посиделки планировалось провести в караоке-клубе на всю ночь, и голос нужно было к тому времени восстановить.

Расслабленная и довольная, она позвонила брату, чтобы сказать, что скоро придет, но тот извинился и сообщил, что собирается уходить и ночевать дома не будет, останется у очередной подруги. Анна подумала, что это даже к лучшему: провести вечер в одиночестве за чтением книги или просмотром хорошего фильма было бы очень даже неплохим окончанием дня. Так что по пути она зашла в магазин и купила себе немного фруктов, мороженого и шоколаду, а потом подумала и взяла еще бутылку вина.

Фонари возле дома, как и предупреждал ранее Валентин, горели все так же плохо. Днем прошел небольшой снег, совершенно нормальный для начала ноября, потом растаял, и к вечеру все это чудо успело замерзнуть, организовав прекрасный бесплатный каток для всех желающих. Анна в их число не входила, а потому осторожно передвигалась на своих каблуках, придерживая и пакет с продуктами и вином, и сумку с вещами из сауны, стараясь держать равновесие и не слишком-то скользить. Получалось не очень. Немногочисленные прохожие, так же хромающие со скоростью дохлой улитки, обменивались с ней понимающими взглядами и топали дальше. Девушка уже начала подозревать, что до утра вообще не доберется до квартиры брата, когда нужный подъезд наконец замаячил в пределах видимости. На радостях она ускорилась и как результат – приземлилась прямо на пятую точку. Сумки, которые Анна на автомате вытянула перед собой недрогнувшими руками, совсем не пострадали, чего о девичьей попе сказать было нельзя.

«И что у меня за травматическая полоса пошла? – с отчаянием мысленно спросила она себя. – Как бы выжить еще!»

Аккуратно придерживая вещи и каким-то образом умудрившись поднять с земли еще и пальто, девушка встала и осторожненько досеменила до двери подъезда. Там она перебросила сумки в одну руку, другой доставая ключи и открывая себе проход. В следующий момент кто-то с силой схватил ее за подбородок, одновременно закрывая рот широкой ладонью. Другая крепкая рука подхватила ее под ребра и толкнула внутрь подъезда. Двери за ними закрылись с негромким хлопком.

– И снова здравствуйте! – промурлыкал над ухом знакомый голос. – Вы нас не ждали, а мы приперлися!

«Да что за неделя-то у меня такая выдалась?!» – взвыла про себя Анна, а потом подумала и повторила звук уже вслух.

Гавриш обнимал ее, закрывая рот, и толкал дальше в подъезд, словно не видя, что все лестничные пролеты были хорошо освещены.

– Вот ты и попалась, птичка, – улыбаясь, поделился он радостью с Анной. – Думала, меня можно безнаказанно унижать?