Они стояли у стеклянной витрины-перегородки, не решаясь зайти.
Внутри магазин Крейга состоял из множества маленьких магазинчиков различных фирм, огороженных стеклянными витринами, где и дверь не сразу найдёшь. Здесь было действительно всё. И здешних продавцов, похоже, ничем не удивишь. Во всяком случае, когда два пастуха вошли в отделение фирмы «Монро», продавец и глазом не моргнул.
– Добрый день, парни. Решили, что вам нужно, или ещё посмотрите?
– Добрый день, сэр, – Андрей старался держаться с непринуждённой вежливостью. – Нам бы шали.
Продавец с улыбкой показал им на увешанный шалями высокий, до потолка, стеллаж.
– Выбирайте, парни. Смотрите сами, у нас всё честно.
Шали оказались и впрямь развешены так, что каждую можно рассмотреть, а хочешь, так и пощупать. Правда, на это они не рискнули. Эркин ещё в Джексонвилле хорошо усвоил: цветной тронул – плати. Ценники-то видны. Ни одной дешевле ста нет. А есть и такие, что цена длиной в его номер. Пять цифр подряд. Эркин даже не знал, как такие числа называются. Он вздохнул и вернулся к той стороне стеллажа, где висели шали от ста до трёхсот. Дороже ему нельзя. Снова прошёлся взглядом по шалям от потолка и до пола. Одну он приметил, ещё когда они стояли с той стороны перегородки. И цена. Двести двадцать семь. Останется ещё Алисе чего-нибудь купить. Но он медлил. Андрей, видно, тоже уже приглядел. И тоже… молчит чего-то.
Андрей решился первым.
– Мне вот эту.
– Понял, – продавец снял со стеллажа пушистую, даже на взгляд тёплую шаль. Красные, чёрные, белые полосы переплетались красивой клеткой, продолжаясь длинной бахромой. – Настоящая ангора, парень. Не знаешь? Ангорский пух. Зимой на топливе сэкономишь, что на неё потратил.
Под руками продавца шаль как сама собой свернулась и легла в прозрачный пакет, который продавец заклеил золотой лентой с фирменным ярлыком. Андрей достал бумажник и стал расплачиваться. Эркин ещё раз мысленно представил себе Женю, быстро подсчитал деньги и, когда продавец, закончив с Андреем, посмотрел на него, тихо сказал:
– Мне вот эту, сэр.
Продавец окинул его заинтересованным, но доброжелательным взглядом и снял шёлковую, переливающуюся золотистым цветом шаль с вытканным узором. Матовые листья переплетались на блестящем фоне. Блестящей была и длинная бахрома с трёхрядной сеткой и кистями.
– Точно эта?
– Да, сэр, – кивнул Эркин.
Продавец быстро сложил её и запрятал в такой же, как у Андрея, прозрачный пакет с золотой наклейкой. Эркин достал бумажник и выложил две сотенных и три десятки, взял пакет и сдачу. Андрей был уже готов идти, но Эркин медлил.
– Ещё что будешь брать, – понимающе кивнул продавец. – Ну, смотри.
Взять Алисе тоже шаль? Только маленькую? Да нет, таких не видно. Платье? Вон маленькие висят. Дорого. И тут размер знать надо.
Андрей тоже осматривался с самым живым интересом. И эту штуку на полке рядом с детскими платьицами заметил тоже он.
– А это что такое?
– Это? А! Смотрите, парни.
Продавец поставил на прилавок кожаный баульчик, украшенный кожаной бабочкой. Её крылышки были расшиты блёстками. Бабочка прикрывала пряжку. Продавец ловко раскрыл баульчик, и Андрей даже присвистнул от изумления. Баульчик не просто открывался, он раскладывался, и изнутри поднимались полочки-ящички, в которых лежали нитки, иголки, напёрсток, ножницы, пяльцы, лоскутки, тесьма, ленты… всё для шитья.
– Вот это да! – вырвалось у Андрея.
– Мечта любой девочки, – улыбнулся продавец.
Андрей посмотрел на Эркина и быстро отвёл глаза.
– И дорогая, небось, штука?
– Как сказать, парни. Сто восемьдесят кредиток.
– Ух ты!
– Так ведь штучная работа, парни. Они делались на заказ. А этот просто, – продавец грустно улыбнулся, – просто не успели выкупить. Мы и выставили его на продажу. С Рождества стоит. Но дешевле не станет.
– Стоящая штука, – решительно сказал Андрей. – Давай, Эркин. Ну… ну, впрок, а? Когда-нибудь да понадобится, – и вдруг как будто ему только что в голову пришло. – А ты себе возьми. Ты ж сам шьёшь всё время. Вот себе и возьми.
– Ты что? – Эркин наконец оторвался от баульчика и посмотрел на Андрея. – Совсем с ума сошёл? На что это мне?
– А… – Андрей явно проглотил уже просившееся на язык и задиристо, с подначкой сказал: – А спорим, что не купишь!
Эркин перевёл дыхание, еле заметно улыбнулся и сердито ответил:
– А вот и куплю! – и полез за бумажником.
Продавец, слушавший всё это с абсолютно безучастным видом, сложил и запаковал баульчик.
Выйдя из отделения Монро, Эркин решительно повернул к выходу. Андрей шёл рядом, довольный тем, что всё так удачно получилось, и смущённый тем, что не мог предсказать реакцию Эркина. А тот упорно молчал. На улице только разжал губы для короткой фразы:
– Сейчас перехватим чего и в гостиницу.
И снова замолчал.
Они поели в какой-то забегаловке в Цветном квартале. Только и толку, что недорого. И то Эркин по всем карманам мелочь собирал. А предложить заплатить за обоих Андрей не рискнул: так мрачно заходили желваки у Эркина, едва он попытался дёрнуться.
И только когда они вошли в свой номер, закрыли дверь и сняли мешки, Эркин глухо сказал:
– Спасибо, Андрей. Сам бы я не рискнул.
И Андрей перевёл дыхание.
– Посмотрим ещё раз?
Эркин покачал головой.
– Смотри, как сложено. И заклеено всё. Я так не сумею.
И занялся перекладыванием покупок. Два мешка всё-таки.
Андрей свой просто засунул во вьюк рядом со старым, вытащил точильный брусок и занялся призовым ножом. Больше они о покупках не говорили. Чего не сказано, того не знаешь. Просил же Эркин не трогать этого. Он и не будет. Он же работал там, видел и хозяйку его, и девочку. Ведь если что… сестрёнок же эта сволочь не пощадила, мать… так и этих могут. Если как Фредди говорил, да и остальные чего-то тоже про поворот болтали… ну, он им покажет поворот. Запросто они его теперь не возьмут, ни хрена у них не получится!
Андрей оглядел нож и продолжил работу. Сталь хорошая, и рукоятка ничего, можно не переделывать особо. Если до ума довести, то два ножа – это уже сила.
– Эркин, тебе нож направить?
– Свой сделай сначала, затупил, небось, – усмехнулся Эркин.