Последний отзыв
Аноним
09.03.2023
Супер, на одном дыхании
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2023.
✖
Включения двигателей были не очень продолжительными (считаные секунды), и мы почувствовали незначительное ускорение. Звучал приглушенный грохот, и нас просто слегка вжимало в кресла.
Последовательное включение трех двигателей позволило нам подняться с орбиты фазирования до высоты МКС (около 400 км). Серия краткосрочных включений позволила нам развернуть корабль и последовать в противоположном направлении. Этот маневр называется «параболическое торможение», и в результате мы приблизились к МКС на расстояние 150 метров. После этого наш «Союз» просто двигался, пока мы не поравнялись с местом стыковки.
Одно из самых ярких впечатлений в ходе сближения – постепенное превращение космической станции из маленькой светящейся точки в космосе в выплывающую из темноты огромную конструкцию, во много раз больше нашего крошечного «Союза». Я не смог сдержать улыбки, вспомнив сцену из фильма про Джеймса Бонда «Лунный гонщик», где примерно так и появляется космическая станция.
На последнем этапе сближения происходит встраивание зонда КК в соответствующий порт МКС, затем «Союз» притягивается к станции и происходит стыковка. Когда зонд входит в стыковочный конус, двигатели КК дают небольшой импульс для обеспечения надежного захвата. После этого зонд убирается, и «Союз» встает на прикол у своего нового дома на ближайшие шесть месяцев.
Конечно же экипаж чрезвычайно занят во время шестичасового сближения, но надо сказать, что все включения двигателя, рабочее маневрирование и стыковка полностью автоматизированы, так что фактически командиру не требуется «управлять» космическим кораблем. Однако в нашем случае все пошло не совсем по плану, что подводит меня к следующему вопросу…
В:Что было самым страшным в космосе?
О: Во время нашей стыковки, полностью автоматизированной, возникла проблема. Мы приближались к космической станции снизу, чтобы состыковаться с модулем «Рассвет».
«Союз» медленно плыл между солнечных батарей, и я был поражен огромными размерами МКС. Помню, как мы обсуждали с Тимом Копра размеры панелей, забыв о том, что на этом этапе все, что мы говорим, передается в ЦУП… ошибка новичка! Глядя в правый иллюминатор, я с удивлением заметил, что космический корабль снабжения, Cygnus, пристыкованный рядом с местом нашей стыковки, выглядит ну очень большим. У этого корабля две широкие зонтичные солнечные панели, выступающие с обеих сторон основания, и казалось, что после нашей стыковки расстояние между «Союзом» и этим монстром будет не более метра.
Все шло вроде бы нормально, но за 17 метров до МКС сломался один из датчиков давления в двигателе, и это привело к автоматической отмене стыковки с МКС и возвращению в космос. Юрий, наш очень опытный командир – это был его шестой полет в космос, – быстро перешел на ручное управление. Используя два ручных контроллера, он должен был перестроить корабль и вернуться, чтобы провести стыковку. Однако из-за того, что в этот момент как раз происходила смена дня и ночи, у нас оставалось всего лишь три минуты до попадания в тень Земли. Солнце было очень низкое, оно отражалось от поверхности МКС прямо на «Союз», и из-за этого Юрий не мог четко разглядеть место стыковки.
Во время первой попытки «Союз» приблизился к МКС, направился к кормовой части станции и… отклонился от цели. Стыковка – одна из самых важных стадий космического полета. Столкновение может не только нанести непоправимый урон, но и потенциально нарушить системы питания и контроля космического корабля; также может произойти разрыв корпуса, что приведет к быстрой разгерметизации и угрозе жизни экипажа. Такая ситуация произошла 25 июня 1997 года, когда грузовой корабль «Прогресс» столкнулся с космической станцией «Мир» (подробнее об этом см. с. 287, где я отвечаю на вопрос о том, что произойдет, если в МКС попадет космический мусор).
К счастью, опыт Юрия и многие часы тренировок на ручном симуляторе пригодились. Осознав всю серьезность положения, он удалился от космической станции, перестроил траекторию движения «Союза» и снова вернулся для стыковки с МКС. Вероятно, это был самый тревожный момент для меня, Тима и Юрия – обеспечить стыковку и благополучно добраться до космической станции.
К счастью, других опасных моментов не было. Однако некоторые этапы космических полетов, безусловно, могут быть опасными, и им уделяют повышенное внимание в ходе подготовки. К основным областям, требующими повышенного внимания, относятся запуск, возвращение на Землю, выход в открытый космос и, конечно, стыковка (в том числе с грузовыми кораблями).
В:Что удивило вас больше всего, когда вы вышли в космос?
О: Когда мы только вышли на орбиту, я выглянул в иллюминатор и был поражен тем, насколько черный космос, а ведь был день. Это самый черный цвет, который только можно представить, и это выглядит действительно потрясающе. Я думаю, это потому, что мы привыкли смотреть на ночное небо с Земли, а с Земли мы видим звезды, видим рассеянный солнечный свет или облака, отражающие наземные источники света. Даже в самые темные ночи наша атмосфера излучает слабый свет, называемый «собственное свечение атмосферы», в результате чего ночное небо никогда не бывает абсолютно черным.
В космосе все по-другому. В дневное время Солнце без труда затмевает самые яркие из планет и звезд, и наши глаза приспосабливаются к такому яркому свету. Когда я смотрел в космос, то мог наблюдать всю палитру темных оттенков. Во время выхода в открытый космос это было даже немного пугающе – находиться на самом дальнем краю космической станции и осознавать, что за твоим правым плечом находится эта черная космическая пропасть. Несомненно, это был отличный стимул, чтобы быть «пристегнутым» к станции!
В:Не чувствовали ли вы себя плохо, когда впервые оказались в космосе?
О: В течение первых суток в космосе большинство космонавтов испытывают головокружение, дезориентацию… и, возможно, периодическое опорожнение кишечника. В целом я чувствовал себя хорошо во время запуска и в течение всего шестичасового путешествия на космическую станцию.
Я помню, как отстегнул ремень и наслаждался ощущением невесомости еще на «Союзе». Навыки невербальной коммуникации нашего Юрия поистине великолепны. Не припомню никого, кто мог бы сказать так много одним взглядом. Когда я поднимался из своего кресла, его взгляд сказал мне: «Парень, не торопись – это ведь первые дни». Прекрасный совет.
Когда я попал на МКС, сначала я чувствовал себя немного дезориентированным, но в остальном все было прекрасно – никакой тошноты. Но на следующий день, признаюсь, почувствовал себя немного хуже. Не могу сказать, что я чувствовал себя изнуренным, как это бывает при морской болезни, нет. Просто я мог чувствовать себя отлично, а в следующие пять минут испытывать головокружение и тошноту, и мне требовалось собраться, прежде чем снова вернуться к работе.
Основными виновниками этого головокружения (вертиго) и дезориентации являются наши уши. В полукружных канальцах уха содержится жидкость (эндолимфа), фиксирующая как детектор повороты нашей головы. Это – часть нашей вестибулярной системы. Еще одной ее частью являются отолиты, распознающие линейное ускорение и очень чувствительные к движению и гравитации. Когда мы наклоняем голову, отолиты чувствуют изменение вектора и передают эту информацию в мозг.
Но в условиях невесомости наша эндолимфа находится как бы в состоянии свободного падения, и отолиты не распознают вектора гравитации! Поскольку вестибулярная система является источником мощных стимулов для мозга, необходимых для пространственной ориентации и поддержания равновесия, отсутствие этих стимулов может быть ошеломляющим. В то же время мозг получает визуальные и проприоцептивные (относящиеся к положению тела и движению) сигналы, и, когда эта информация не совпадает с информацией от вестибулярной системы, развивается морская болезнь.
Однако наш мозг блестяще адаптируется к новым условиям. В моем случае жизнь наладилась после того, как мой мозг научился игнорировать сигналы, исходящие от вестибулярной системы. Это было похоже на выключение тумблера: когда я проснулся на второй день, то чувствовал себя превосходно. Из интереса к концу пребывания на станции я даже попытался вызвать головокружение. Я свернулся клубком и попросил Тима Копра быстро крутить меня в течение пары минут; в это время я вертел головой в разные стороны, пытаясь вызвать соответствующую реакцию. Будь я на Земле, я бы почувствовал сильное головокружение и тошноту, но так как я полностью адаптировался к жизни в космосе, это повлияло на меня очень слабо – легкое головокружение, и только.
В:Кто первым приветствовал вас на МКС, когда вы открыли люк?
О: После успешной стыковки с МКС нам потребовалось еще около двух с половиной часов, чтобы повысить давление в месте стыковки, проверить герметичность, перевести «Союз» в режим гибернации, надеть летные костюмы и подготовиться к открытию люка. Юрий в это время активно обменивался сообщения со своими соотечественниками – Сергеем Волковым и Мишей Корниенко, надо было проверить многие показатели. Но и мы с Тимом не остались без внимания. По радио зазвучал знакомый голос парня из Нью-Джерси. Командир МКС Скотт Келли поздравил нас с прибытием в космос, а затем буднично спросил, чего бы мы хотели на обед. Он порылся в контейнерах с «бонусной едой» и достал то, что собирался разогреть. После всего того, что я только что пережил: свой первый запуск в космос, сближение со станцией, очень волнительную стыковку, – мне вдруг показалось, что я проделал весь этот путь, чтобы постоять в очереди в МакАвто. Я сказал Скотту, что хочу сэндвич с беконом, а сам не мог сдержать улыбку, понимая, насколько это необычная ситуация.
Вскоре после этого люк открылся, и Сергей, Миша и Скотт (именно в таком порядке) с широкими улыбками приветствовали нас. Нам предстояли шесть месяцев жизни и работы на Международной космической станции.
Прежде чем мы изучим более детально жизнь и работу космонавта на МКС, предлагаю вернуться немного назад, чтобы разобраться с процессом подготовки космонавтов. Что же действительно необходимо, чтобы стать космонавтом в наши дни? Вы будете удивлены.
Подготовка
В:Мой старший ребенок (который мечтает о космосе) хотел бы узнать: как, когда и почему вы решили стать космонавтом? – Аманда Лу
О: Долго рассказывать! Ладно, я вкратце поведаю историю своего пути к тому, чтобы стать космонавтом. Я также надеюсь, что эта глава даст исчерпывающий ответ на вопрос, что нужно, чтобы пройти жесткий отбор и выдержать усиленные тренировки, без которых полет в космос невозможен. Единого пути к тому, чтобы стать космонавтом, нет, но есть некоторые области, о которых нужно иметь представление, чтобы максимально увеличить свои шансы.
Удачи!
1972. Детство и юность
Мой отец всегда интересовался самолетами и с раннего возраста брал меня на воздушные шоу. И я с самого начала был в восторге от происходящего. Мне хотелось понять, как эти тяжелые машины удерживаются в воздухе. И не просто удерживаются, а выделывают такие выкрутасы!
Меня также очаровывали звезды. Я любил смотреть на яркую полоску Млечного Пути и мог различить некоторые из главных созвездий. Однако, когда дело дошло до выбора карьеры, я не думал о том, чтобы стать космонавтом, да и астрономия меня не привлекала – я просто хотел летать.
Мне нравилось все, что касалось полетов (и до сих пор нравится!), и я не мог дождаться того момента, когда смогу подняться в небо. В старшей школе мне нравились математика, естественные науки и графический дизайн, но, кроме этого, я посещал занятия в Объединенном кадетском корпусе целых шесть лет. Правда, кадеты занимались общевойсковой подготовкой, но я использовал любую возможность, чтобы полетать. А начинал я с дельтапланов и планеров.
1994. Мои крылья
Мне было очень комфортно в армейской форме, и после школы моей целью стало поступление в Королевскую военную академию Сандхёрст, которую я окончил в 1992 году со званием «второй лейтенант». Меня взяли в Британский армейский воздушный корпус, и вскоре я приступил к тренировочным полетам. Сначала я летал на De Havilland Chipmunk. Этот двухместный одномоторный самолет с 1940-х годов используют для обучения пилотов (инструктор сидит на втором сиденье, за спиной пилота). Вообще-то De Havilland Chipmunk здорово напоминал боевые самолеты времен Второй мировой войны, но разве это имеет какое-то значение? Я получал наслаждение от каждого полета!
Потом я перешел на вертолеты и в 1994 году сел в свою первую машину. До 1998 года я служил командиром авиазвена и побывал в горячих точках. Например, принимал участие в боевых операциях в Боснии и Афганистане. Возможно, это помогло мне получить квалификацию инструктора по выживанию в боевых условиях и проведению спасательных операций. В общем, это были захватывающие четыре года.
Моя летная карьера быстро развивалась, и вскоре я стал инструктором по управлению вертолетом, то есть мне поручили обучать молодых пилотов. В 1999 году мне поступило потрясающее предложение – провести три года в отделении 1-й кавалерийской дивизии армии США и летать на вертолетах Apache в Техасе. Если вы смотрели фильм «Апокалипсис сегодня» 1979 года, то, наверное, помните эпизод, когда воздушная кавалерия начинает атаку под «Полет валькирий» из оперы Рихарда Вагнера «Валькирия». Это было очень привлекательно, и меня не пришлось долго уговаривать собрать вещи и отправиться в США. В то время Apache еще не был на вооружении в армии Великобритании, и для меня это была прекрасная возможность узнать все о новом вертолете. По возвращении домой меня повысили до звания майора, и следующие три года я инструктировал пилотов британской армии, как летать и сражаться на этой невероятно мощной машине.
2005. Пилот-испытатель
В 2005 году у меня появилась возможность попробовать себя в деле, которое впоследствии напрямую приведет меня к полету в космос, хотя тогда я об этом и не догадывался. На протяжении всей карьеры пилота меня всегда интересовало новое. Мне нравилось осваивать новые машины, и всегда хотелось узнать, каковы их реальные возможности. Я поступил в Имперскую школу летчиков-испытателей. Это было не так-то просто – отбор был очень строгий, – но мне повезло. В школе я прошел интенсивный полугодичный курс, освоив управление более тридцати типов летательных аппаратов, включая быстрые самолеты и тяжелые грузовые. После окончания Имперской школы я стал старшим летчиком-испытателем.
Кстати, Apache тогда как раз начали использовать в Афганистане. Наша работа принесла очень большую пользу боевым пилотам, но мне больше всего нравилось выводить машину на предельные показатели. В некоторых случаях я действительно выжимал из нее максимум с точки зрения скорости, высоты и маневренности, которых никто до меня не достигал.
2006. Получение научной степени
В подготовку пилота-испытателя, помимо собственно полетов, входит и довольно значительный объем академической работы. Я никогда не был силен в математике, и мне, чтобы улучшить свои знания, пришлось заниматься ночами. Я решил восполнить пробел в своем образовании и получить научную степень. Для этого я поступил Университет Портсмута, выбрав курс «Динамика и оценка полета». Университет я окончил в 2006 году, получив степень бакалавра. Как я потом узнал, именно сочетание летной подготовки и университетского образования несколько лет спустя откроет передо мной возможность полететь в космос.
Часть работы летчика-испытателя заключается в расширении знаний и опыта, а это невозможно без изучении инновационных технологий. Космос – одна из самых требовательных сред, в которой люди когда-либо жили и работали, и поэтому неудивительно, что, будучи летчиком-испытателем, я стал более внимательно смотреть на космический сектор; меня все больше интересовали передовые технологии, которые используются для научных исследований космоса.
2008. В нужном месте в нужное время
В жизни есть некоторые моменты, когда оказаться в нужном месте – всё, что тебе требуется, и в этом смысле я считаю себя очень везучим человеком. Когда в 2008 году Европейское космическое агентство проводило набор космонавтов, при подаче заявки необходимо было иметь более 1000 часов налета или научную степень. Я был опытным летчиком-испытателем, и у меня было в три раза больше летного опыта, и к тому же я получил степень бакалавра по динамике полетов, то есть был подготовлен по всем статьям.
Как и многие другие, я использовал выпавшую возможность и подал заявку. Для меня стать космонавтом было вершиной того, к чему мог стремиться пилот-испытатель.
В общем, я и правда оказался в нужном месте в нужное время.
В:Как навыки пилота помогли вам, когда вы стали космонавтом?
О: Мне нравилась моя работа в качестве пилота вертолета, но она конечно же была сопряжена с определенными рисками. Вылеты ночью и в плохую погоду, испытание технических пределов экспериментальных машин – это всегда опасно.
Последовательное включение трех двигателей позволило нам подняться с орбиты фазирования до высоты МКС (около 400 км). Серия краткосрочных включений позволила нам развернуть корабль и последовать в противоположном направлении. Этот маневр называется «параболическое торможение», и в результате мы приблизились к МКС на расстояние 150 метров. После этого наш «Союз» просто двигался, пока мы не поравнялись с местом стыковки.
Одно из самых ярких впечатлений в ходе сближения – постепенное превращение космической станции из маленькой светящейся точки в космосе в выплывающую из темноты огромную конструкцию, во много раз больше нашего крошечного «Союза». Я не смог сдержать улыбки, вспомнив сцену из фильма про Джеймса Бонда «Лунный гонщик», где примерно так и появляется космическая станция.
На последнем этапе сближения происходит встраивание зонда КК в соответствующий порт МКС, затем «Союз» притягивается к станции и происходит стыковка. Когда зонд входит в стыковочный конус, двигатели КК дают небольшой импульс для обеспечения надежного захвата. После этого зонд убирается, и «Союз» встает на прикол у своего нового дома на ближайшие шесть месяцев.
Конечно же экипаж чрезвычайно занят во время шестичасового сближения, но надо сказать, что все включения двигателя, рабочее маневрирование и стыковка полностью автоматизированы, так что фактически командиру не требуется «управлять» космическим кораблем. Однако в нашем случае все пошло не совсем по плану, что подводит меня к следующему вопросу…
В:Что было самым страшным в космосе?
О: Во время нашей стыковки, полностью автоматизированной, возникла проблема. Мы приближались к космической станции снизу, чтобы состыковаться с модулем «Рассвет».
«Союз» медленно плыл между солнечных батарей, и я был поражен огромными размерами МКС. Помню, как мы обсуждали с Тимом Копра размеры панелей, забыв о том, что на этом этапе все, что мы говорим, передается в ЦУП… ошибка новичка! Глядя в правый иллюминатор, я с удивлением заметил, что космический корабль снабжения, Cygnus, пристыкованный рядом с местом нашей стыковки, выглядит ну очень большим. У этого корабля две широкие зонтичные солнечные панели, выступающие с обеих сторон основания, и казалось, что после нашей стыковки расстояние между «Союзом» и этим монстром будет не более метра.
Все шло вроде бы нормально, но за 17 метров до МКС сломался один из датчиков давления в двигателе, и это привело к автоматической отмене стыковки с МКС и возвращению в космос. Юрий, наш очень опытный командир – это был его шестой полет в космос, – быстро перешел на ручное управление. Используя два ручных контроллера, он должен был перестроить корабль и вернуться, чтобы провести стыковку. Однако из-за того, что в этот момент как раз происходила смена дня и ночи, у нас оставалось всего лишь три минуты до попадания в тень Земли. Солнце было очень низкое, оно отражалось от поверхности МКС прямо на «Союз», и из-за этого Юрий не мог четко разглядеть место стыковки.
Во время первой попытки «Союз» приблизился к МКС, направился к кормовой части станции и… отклонился от цели. Стыковка – одна из самых важных стадий космического полета. Столкновение может не только нанести непоправимый урон, но и потенциально нарушить системы питания и контроля космического корабля; также может произойти разрыв корпуса, что приведет к быстрой разгерметизации и угрозе жизни экипажа. Такая ситуация произошла 25 июня 1997 года, когда грузовой корабль «Прогресс» столкнулся с космической станцией «Мир» (подробнее об этом см. с. 287, где я отвечаю на вопрос о том, что произойдет, если в МКС попадет космический мусор).
К счастью, опыт Юрия и многие часы тренировок на ручном симуляторе пригодились. Осознав всю серьезность положения, он удалился от космической станции, перестроил траекторию движения «Союза» и снова вернулся для стыковки с МКС. Вероятно, это был самый тревожный момент для меня, Тима и Юрия – обеспечить стыковку и благополучно добраться до космической станции.
К счастью, других опасных моментов не было. Однако некоторые этапы космических полетов, безусловно, могут быть опасными, и им уделяют повышенное внимание в ходе подготовки. К основным областям, требующими повышенного внимания, относятся запуск, возвращение на Землю, выход в открытый космос и, конечно, стыковка (в том числе с грузовыми кораблями).
В:Что удивило вас больше всего, когда вы вышли в космос?
О: Когда мы только вышли на орбиту, я выглянул в иллюминатор и был поражен тем, насколько черный космос, а ведь был день. Это самый черный цвет, который только можно представить, и это выглядит действительно потрясающе. Я думаю, это потому, что мы привыкли смотреть на ночное небо с Земли, а с Земли мы видим звезды, видим рассеянный солнечный свет или облака, отражающие наземные источники света. Даже в самые темные ночи наша атмосфера излучает слабый свет, называемый «собственное свечение атмосферы», в результате чего ночное небо никогда не бывает абсолютно черным.
В космосе все по-другому. В дневное время Солнце без труда затмевает самые яркие из планет и звезд, и наши глаза приспосабливаются к такому яркому свету. Когда я смотрел в космос, то мог наблюдать всю палитру темных оттенков. Во время выхода в открытый космос это было даже немного пугающе – находиться на самом дальнем краю космической станции и осознавать, что за твоим правым плечом находится эта черная космическая пропасть. Несомненно, это был отличный стимул, чтобы быть «пристегнутым» к станции!
В:Не чувствовали ли вы себя плохо, когда впервые оказались в космосе?
О: В течение первых суток в космосе большинство космонавтов испытывают головокружение, дезориентацию… и, возможно, периодическое опорожнение кишечника. В целом я чувствовал себя хорошо во время запуска и в течение всего шестичасового путешествия на космическую станцию.
Я помню, как отстегнул ремень и наслаждался ощущением невесомости еще на «Союзе». Навыки невербальной коммуникации нашего Юрия поистине великолепны. Не припомню никого, кто мог бы сказать так много одним взглядом. Когда я поднимался из своего кресла, его взгляд сказал мне: «Парень, не торопись – это ведь первые дни». Прекрасный совет.
Когда я попал на МКС, сначала я чувствовал себя немного дезориентированным, но в остальном все было прекрасно – никакой тошноты. Но на следующий день, признаюсь, почувствовал себя немного хуже. Не могу сказать, что я чувствовал себя изнуренным, как это бывает при морской болезни, нет. Просто я мог чувствовать себя отлично, а в следующие пять минут испытывать головокружение и тошноту, и мне требовалось собраться, прежде чем снова вернуться к работе.
Основными виновниками этого головокружения (вертиго) и дезориентации являются наши уши. В полукружных канальцах уха содержится жидкость (эндолимфа), фиксирующая как детектор повороты нашей головы. Это – часть нашей вестибулярной системы. Еще одной ее частью являются отолиты, распознающие линейное ускорение и очень чувствительные к движению и гравитации. Когда мы наклоняем голову, отолиты чувствуют изменение вектора и передают эту информацию в мозг.
Но в условиях невесомости наша эндолимфа находится как бы в состоянии свободного падения, и отолиты не распознают вектора гравитации! Поскольку вестибулярная система является источником мощных стимулов для мозга, необходимых для пространственной ориентации и поддержания равновесия, отсутствие этих стимулов может быть ошеломляющим. В то же время мозг получает визуальные и проприоцептивные (относящиеся к положению тела и движению) сигналы, и, когда эта информация не совпадает с информацией от вестибулярной системы, развивается морская болезнь.
Однако наш мозг блестяще адаптируется к новым условиям. В моем случае жизнь наладилась после того, как мой мозг научился игнорировать сигналы, исходящие от вестибулярной системы. Это было похоже на выключение тумблера: когда я проснулся на второй день, то чувствовал себя превосходно. Из интереса к концу пребывания на станции я даже попытался вызвать головокружение. Я свернулся клубком и попросил Тима Копра быстро крутить меня в течение пары минут; в это время я вертел головой в разные стороны, пытаясь вызвать соответствующую реакцию. Будь я на Земле, я бы почувствовал сильное головокружение и тошноту, но так как я полностью адаптировался к жизни в космосе, это повлияло на меня очень слабо – легкое головокружение, и только.
В:Кто первым приветствовал вас на МКС, когда вы открыли люк?
О: После успешной стыковки с МКС нам потребовалось еще около двух с половиной часов, чтобы повысить давление в месте стыковки, проверить герметичность, перевести «Союз» в режим гибернации, надеть летные костюмы и подготовиться к открытию люка. Юрий в это время активно обменивался сообщения со своими соотечественниками – Сергеем Волковым и Мишей Корниенко, надо было проверить многие показатели. Но и мы с Тимом не остались без внимания. По радио зазвучал знакомый голос парня из Нью-Джерси. Командир МКС Скотт Келли поздравил нас с прибытием в космос, а затем буднично спросил, чего бы мы хотели на обед. Он порылся в контейнерах с «бонусной едой» и достал то, что собирался разогреть. После всего того, что я только что пережил: свой первый запуск в космос, сближение со станцией, очень волнительную стыковку, – мне вдруг показалось, что я проделал весь этот путь, чтобы постоять в очереди в МакАвто. Я сказал Скотту, что хочу сэндвич с беконом, а сам не мог сдержать улыбку, понимая, насколько это необычная ситуация.
Вскоре после этого люк открылся, и Сергей, Миша и Скотт (именно в таком порядке) с широкими улыбками приветствовали нас. Нам предстояли шесть месяцев жизни и работы на Международной космической станции.
Прежде чем мы изучим более детально жизнь и работу космонавта на МКС, предлагаю вернуться немного назад, чтобы разобраться с процессом подготовки космонавтов. Что же действительно необходимо, чтобы стать космонавтом в наши дни? Вы будете удивлены.
Подготовка
В:Мой старший ребенок (который мечтает о космосе) хотел бы узнать: как, когда и почему вы решили стать космонавтом? – Аманда Лу
О: Долго рассказывать! Ладно, я вкратце поведаю историю своего пути к тому, чтобы стать космонавтом. Я также надеюсь, что эта глава даст исчерпывающий ответ на вопрос, что нужно, чтобы пройти жесткий отбор и выдержать усиленные тренировки, без которых полет в космос невозможен. Единого пути к тому, чтобы стать космонавтом, нет, но есть некоторые области, о которых нужно иметь представление, чтобы максимально увеличить свои шансы.
Удачи!
1972. Детство и юность
Мой отец всегда интересовался самолетами и с раннего возраста брал меня на воздушные шоу. И я с самого начала был в восторге от происходящего. Мне хотелось понять, как эти тяжелые машины удерживаются в воздухе. И не просто удерживаются, а выделывают такие выкрутасы!
Меня также очаровывали звезды. Я любил смотреть на яркую полоску Млечного Пути и мог различить некоторые из главных созвездий. Однако, когда дело дошло до выбора карьеры, я не думал о том, чтобы стать космонавтом, да и астрономия меня не привлекала – я просто хотел летать.
Мне нравилось все, что касалось полетов (и до сих пор нравится!), и я не мог дождаться того момента, когда смогу подняться в небо. В старшей школе мне нравились математика, естественные науки и графический дизайн, но, кроме этого, я посещал занятия в Объединенном кадетском корпусе целых шесть лет. Правда, кадеты занимались общевойсковой подготовкой, но я использовал любую возможность, чтобы полетать. А начинал я с дельтапланов и планеров.
1994. Мои крылья
Мне было очень комфортно в армейской форме, и после школы моей целью стало поступление в Королевскую военную академию Сандхёрст, которую я окончил в 1992 году со званием «второй лейтенант». Меня взяли в Британский армейский воздушный корпус, и вскоре я приступил к тренировочным полетам. Сначала я летал на De Havilland Chipmunk. Этот двухместный одномоторный самолет с 1940-х годов используют для обучения пилотов (инструктор сидит на втором сиденье, за спиной пилота). Вообще-то De Havilland Chipmunk здорово напоминал боевые самолеты времен Второй мировой войны, но разве это имеет какое-то значение? Я получал наслаждение от каждого полета!
Потом я перешел на вертолеты и в 1994 году сел в свою первую машину. До 1998 года я служил командиром авиазвена и побывал в горячих точках. Например, принимал участие в боевых операциях в Боснии и Афганистане. Возможно, это помогло мне получить квалификацию инструктора по выживанию в боевых условиях и проведению спасательных операций. В общем, это были захватывающие четыре года.
Моя летная карьера быстро развивалась, и вскоре я стал инструктором по управлению вертолетом, то есть мне поручили обучать молодых пилотов. В 1999 году мне поступило потрясающее предложение – провести три года в отделении 1-й кавалерийской дивизии армии США и летать на вертолетах Apache в Техасе. Если вы смотрели фильм «Апокалипсис сегодня» 1979 года, то, наверное, помните эпизод, когда воздушная кавалерия начинает атаку под «Полет валькирий» из оперы Рихарда Вагнера «Валькирия». Это было очень привлекательно, и меня не пришлось долго уговаривать собрать вещи и отправиться в США. В то время Apache еще не был на вооружении в армии Великобритании, и для меня это была прекрасная возможность узнать все о новом вертолете. По возвращении домой меня повысили до звания майора, и следующие три года я инструктировал пилотов британской армии, как летать и сражаться на этой невероятно мощной машине.
2005. Пилот-испытатель
В 2005 году у меня появилась возможность попробовать себя в деле, которое впоследствии напрямую приведет меня к полету в космос, хотя тогда я об этом и не догадывался. На протяжении всей карьеры пилота меня всегда интересовало новое. Мне нравилось осваивать новые машины, и всегда хотелось узнать, каковы их реальные возможности. Я поступил в Имперскую школу летчиков-испытателей. Это было не так-то просто – отбор был очень строгий, – но мне повезло. В школе я прошел интенсивный полугодичный курс, освоив управление более тридцати типов летательных аппаратов, включая быстрые самолеты и тяжелые грузовые. После окончания Имперской школы я стал старшим летчиком-испытателем.
Кстати, Apache тогда как раз начали использовать в Афганистане. Наша работа принесла очень большую пользу боевым пилотам, но мне больше всего нравилось выводить машину на предельные показатели. В некоторых случаях я действительно выжимал из нее максимум с точки зрения скорости, высоты и маневренности, которых никто до меня не достигал.
2006. Получение научной степени
В подготовку пилота-испытателя, помимо собственно полетов, входит и довольно значительный объем академической работы. Я никогда не был силен в математике, и мне, чтобы улучшить свои знания, пришлось заниматься ночами. Я решил восполнить пробел в своем образовании и получить научную степень. Для этого я поступил Университет Портсмута, выбрав курс «Динамика и оценка полета». Университет я окончил в 2006 году, получив степень бакалавра. Как я потом узнал, именно сочетание летной подготовки и университетского образования несколько лет спустя откроет передо мной возможность полететь в космос.
Часть работы летчика-испытателя заключается в расширении знаний и опыта, а это невозможно без изучении инновационных технологий. Космос – одна из самых требовательных сред, в которой люди когда-либо жили и работали, и поэтому неудивительно, что, будучи летчиком-испытателем, я стал более внимательно смотреть на космический сектор; меня все больше интересовали передовые технологии, которые используются для научных исследований космоса.
2008. В нужном месте в нужное время
В жизни есть некоторые моменты, когда оказаться в нужном месте – всё, что тебе требуется, и в этом смысле я считаю себя очень везучим человеком. Когда в 2008 году Европейское космическое агентство проводило набор космонавтов, при подаче заявки необходимо было иметь более 1000 часов налета или научную степень. Я был опытным летчиком-испытателем, и у меня было в три раза больше летного опыта, и к тому же я получил степень бакалавра по динамике полетов, то есть был подготовлен по всем статьям.
Как и многие другие, я использовал выпавшую возможность и подал заявку. Для меня стать космонавтом было вершиной того, к чему мог стремиться пилот-испытатель.
В общем, я и правда оказался в нужном месте в нужное время.
В:Как навыки пилота помогли вам, когда вы стали космонавтом?
О: Мне нравилась моя работа в качестве пилота вертолета, но она конечно же была сопряжена с определенными рисками. Вылеты ночью и в плохую погоду, испытание технических пределов экспериментальных машин – это всегда опасно.
Последний отзыв
Аноним
09.03.2023
Супер, на одном дыхании