Обречённый играть

Кстати, впоследствии Генели ни разу не намекнул ему о том, что знает про ту попытку.

Общались они нечасто. Генели звонил и говорил, в каком направлении хочет, чтобы его персонаж развивался. В каких турнирах участвовал. Во что вкладывал заработанные средства.

GR8M8 все инструкции честно выполнял, стараясь убедить себя в том, что его это интересует не более чем как исполнителя чужой воли. Как некий хедж-фонд[7 - Хедж-фонд – инвестиционный фонд, ориентированный на максимизацию доходности при заданном риске или минимизацию рисков для заданной доходности. Представляет собой пул активов инвесторов, управляющийся профессионалами в интересах инвесторов.], которому интересны не деньги инвесторов, а та прибыль, которую они ему приносят. Хотя, чего греха таить, конечно, GR8M8 было иногда обидно за то, что результаты его побед уходят в чужой кошелёк. Несколько раз он попытался повторить некоторые стратегические ходы своего клиента. К примеру, зайдя позже в тот же фрагмент игры под собственным именем, он вкладывался в акции тех же фирм, что и незадолго до этого, в надежде сорвать хорошие дивиденды. Иногда это срабатывало, иногда – нет. Видимо, в зависимости от времени менялся алгоритм.

Когда GR8M8 таким образом играл за себя, Генели мог не позвонить, а неожиданно проявиться в самой игре, причём не обязательно под своим аватаром, и дать очередные указания. Из этого GR8M8 делал вывод о том, что его клиент либо сам располагал несколькими счетами, не только Генели, либо на него трудилась целая группа наёмников вроде GR8M8. А возможно, он просто понаделал себе кучу самых разных перчаток с разными дактилоскопическими рисунками и таким нехитрым образом обманывал BubEsLab.

Если так, то перспективы развития платформы оказывались под угрозой. Причём не только с технической, но и, что ещё опаснее, с психологической точки зрения.

BubEsLab изначально воспринималась пользователями как привлекательная возможность уйти от лжи социальных сетей и средств массовой дезинформации в мир, который был хоть и полностью виртуальным, но зато – и даже в силу этого – гораздо более честным. Что-то вроде настоящей перезагрузки реальности.

И вот теперь оказывалось, что не только изначальная реальность может деградировать в порочную виртуальность, но и изначальная виртуальность постепенно заражается вирусами, свойственными порочной реальности.

GR8M8 держал свои выводы при себе и продолжал уповать на то, что его случай – редкое исключение.

Соблюдая осторожность, он вернулся в своего персонажа, по-прежнему мешкавшего перед закрытой изнутри дверью, снова на всякий случай снял со спины ружьё и вышел на улицу.

– ПЕРЕХОД —

Накрапывал дождь.

Чтобы перевоплотиться в другого персонажа и при этом не вызвать лишних вопросов у системы, надо было проделать несколько нехитрых действий. Если тупо выйти из игры и сразу же зайти в неё под другим именем да ещё с того же IP-адреса, это наверняка вызовет подозрение.

Он не пробовал, но и рисковать не хотел.

Про злоупотребления в BubEsLab время от времени писали, их строго пресекали, у недобросовестных пользователей возникали ненужные проблемы – вплоть до снятия денег. Так что настоящий наёмник должен действовать вдвое осторожнее и максимально честно.

GR8M8 вызвал такси и доехал до ближайшего мотеля. Судя по царившему на протяжении всего пути молчанию, водитель был простым ботом. Наличие ботов в BubEsLab никогда официально не признавалось, но и не отрицалось. Подобно реальному миру, где, как в последнее время стало модно говорить, тоже не все люди – люди.

GR8M8 пока окончательно не уяснил для себя, что в таких ситуациях лучше – боты как представители системы или аватары реальных игроков. Через кого, скажем, легче получить информацию о том, где он сейчас высадился? Если системный бот – это всё равно что статист из необходимой для фона массовки, то по идее он должен просто мотаться туда-сюда и быть равнодушен к происходящему в отличие от «живого» персонажа, который руководствуется вполне человеческими интересами, в частности, наживы. С другой стороны, только разработчики BubEsLab знали наверняка, какую функцию в игре выполняют их боты. А функция эта, как подозревал GR8M8, запросто могла выходить за рамки создания видимости «народонаселения». Если бы он сам воплощал нечто подобное и хотел бы иметь постоянные сведения о происходящем, то мог бы закрепить за каждым игроком отдельного бота-смотрителя. Или, чтобы не вызывать лишних подозрений со стороны наиболее бдительных аватаров, поручить каждому боту определённый район игры. Хотя, при желании можно было совместить и то, и другое…

В мотеле он уложил своего GR8M8 спать и вышел из BubEsLab полностью. Даже электричество на время отключил.

Прошёлся размяться до кухни, налил себе крепкого кофе, вернулся, посидел, закрыв глаза, принюхиваясь к аромату не то Бразилии, не то Колумбии с Эфиопией и прислушиваясь к заунывной дудке соседа снизу.

Окна в комнате были плотно зашторены.

И не только потому, что стояла поздняя ночь. Он вообще почти никогда их не открывал, давно перестав интересоваться происходящим на улице.

Минут через десять в BubEsLab появился Генели.

Появился там, где он его оставил, прежде чем отправиться на самостоятельные поиски мотоциклиста в красном шлеме.

В Париже начала XX века Генели знали под именем Венсан Тибодо.

Венсан проснулся, откинул одеяло, покосился на худое женское бедро рядом, вспомнил события предыдущего вечера и побрёл умываться. BubEsLab требовала от участников соблюдать все необходимые формальности быта, чтобы ощущать себя почти полноценными людьми.

Из ванной он вернулся в спальню посвежевший и деловой.

– Куда вы в такую рань? – поинтересовалась, потягиваясь на подушках гибким телом натурщицы, китаянка Лули.

Он был ненамного её старше, однако она предпочитала обращаться к нему на «вы». Он не возражал.

– Дела зовут, дорогая. Я оставил тебе на столе несколько франков. Купи красок у старика Сенешаля. Он знает, что мне нужно. И позавтракай без меня.

– Вы надолго?

– Это будет зависеть.

– А далеко?

– До площади Звезды и обратно.

Лули его, кажется, поняла. Потому что все не-боты BubEsLab знали одни и те же пути перемещения между виртуальными реальностями. На площади Звезды находилась пресловутая триумфальная арка, войдя в которую через одну из двух ножек (причём совершенно безплатно в отличие от арки настоящей), можно было выбрать следующий пункт назначения – во времени и пространстве. Создатели решили использовать для этих целей основные туристические достопримечательности в каждой стране и почти каждом городе. Так можно было выйти через неё в Париж современный, или, например, в Лондон – из Вестминстерского аббатства, или на 5-ю авеню Нью-Йорка – из собора Св. Патрика и т. п. В этих же точках находились специальные комнаты – «коммутаторные», как называли их друзья GR8M8, в которых происходило главное действо: подключение к остальным модулям безкрайнего пространства BubEsLab.

Он прошёлся до арки, как водится, пешком по проспекту Ош, благо настоящий владелец Венсана жалел время и предпочёл раскошелиться, чтобы поселить своего аватара поближе к площади для удобства «пересадок». GR8M8 не возражал, но если бы мог выбирать, то перебрался бы, наоборот, подальше, куда-нибудь на Монмартр, где гораздо интереснее публика и уютнее атмосфера после недавней перестройки.

У булочной его уже подстерегал Патрик.

– Доброе утро, месье Венсан! Газетку, как всегда?

– Ладно, давай.

Патрик словно сошёл с рекламного плаката «Отверженных»: в вечно грязном картузе и не по сезону тёплом пальтишке, он целыми днями ошивался на проспекте и за сущие гроши, то есть сантимы, оказывал услуги всем знакомым и незнакомым. Для Венсана он где-то умудрялся подворовывать свежие газеты, в которых печатались сводки с биржи и результаты последних заездов на ипподроме.

Кто скрывался под его выразительной, хотя и незавидной личиной, можно было только догадываться.

Сунув газету за лацкан сюртука и бросив мальчугану звонкую монету, Венсан обменялся кивками с пожилым господином, сидевшим за одиноким столиком перед витриной булочной. Он не знал его имени, однако видел здесь почти так же часто, как Патрика, и потому считал своим долгом всякий раз приветствовать как знакомого.

И Патрик, и старик могли быть обычными соглядатаями, так что в их присутствии следовало вести себя непринуждённо и, самое главное, не отступая он установленной рутины. Даже если он сейчас спешил к триумфальной арке, со стороны это должно было выглядеть обычным утренним моционом. Люди поселялись в Париже начала века не для того, чтобы носится по улицам, а чтобы почувствовать себя частью давно ушедшего, неторопливого времени.

На пересечении Ош и Тильзит его окликнули из роскошного бежевого «Гочкисса»[8 - Hotchkiss – марка престижного французского автомобиля 1930-х годов.]. Стивен Уолтон, удачливый импресарио и щедрый меценат, а заодно – закадычный соперник Венсана по теннисному корту и тотализатору. Лет сорока пяти, с брюшком, но всегда бодрый и жизнерадостный. Англичанин, родившийся здесь, в Париже, и кичащийся тем, что никогда не преодолевал Ла-Манш ни по воде, ни по воздуху.

– Зачем утомлять себя с самого утра, дружище? Давайте я вас подвезу.

– Я уже у цели, – махнул Венсан в сторону арки. – Но благодарю за предложение. Воспользуюсь им, когда соберусь в Москву.

– Говорят, там даже нет дорог, – дружелюбно рассмеялся мистер Уолтон.

– А вы реже общайтесь с ветеранами армии Наполеона. Всё там есть.

Он приподнял шляпу, и «Гочкисс», противно бибикнув, проехал дальше.

Триумфальная арка стояла к Венсану своим пятидесятиметровым толстым боком.

Он бывал здесь уже не одну дюжину раз и постоянно испытывал одно и то же ощущение неуюта. Почему нельзя было найти в целом Париже какое-нибудь более уединённое место, хотя бы тот же Сакре-Кёр или тем паче «Мулен-Руж» со служебного хода? Зачем, чтобы все видели, как ты, лавируя между редкими авто, маршируешь через всю площадь, намереваясь выйти из этого мира и предаться ещё менее серьёзному занятию?

Сегодня на винтовую лестницу вообще чуть ли не очередь выстроилась. Он равнодушно пристроился в конец с видом обычного обывателя, решившего подняться на обзорную площадку. Подобный вид был здесь у всех, так что, похоже, они тоже прослышали об игровой новинке и решили не откладывать. Преобладание в очереди мужчин подтверждало его подозрения.