Атака Боло

Они переключились на изображение, поступавшее с одного из беспилотных наблюдателей, сброшенных «Наследием». Горизонт выпрямлялся в мягкую, окаймленную золотистым сиянием дугу. Главный десантный люк открыт, скорость убавляется до скорости вращения Церна, до зависания. И вот из люка показался первый десантный контейнер.

Каждый из них был намного больше командной капсулы, но терялся на фоне громадного космического судна. Контейнеры выходили по два, затем отделялись от своего носителя и друг от друга. Наблюдавшие не замечали выхлопа двигателей, но информация об их ускорении поступала по ВР-каналам. Контейнеры направлялись книзу, к поверхности Церна.

Мы покидаем носитель по двое. Сначала выходит первый батальон, «Непобедимый» и «Устрашающий», затем я и «Отважный», за нами третий батальон. Контейнеры отдаляются и маневрируют, включив двигатели.

При помощи сенсоров проверяю координаты и вектор. Корабль сбросил нас, приблизительно согласовав свое движение с вращением Церна, горизонтальная скорость которого около 69,7 метра в секунду. Такая низкая величина редко встречается среди небесных тел, обычно для планет она в три-пять раз выше. Но Церн совершает оборот по окружности в 26 288,8 километра за 4 суток, 8 часов, 46 минут и 6,86 секунды.

При латеральной составляющей вектора снижения, соответствующей горизонтальной составляющей вектора вращения планеты, я, по сути, сброшен над точкой приземления на высоте 127,3 километра. Двигатели контейнера наберут скорость 1500 километров в час, приземление произойдет через 5 минут и 4,8 секунды.

У меня, однако, появились другие заботы. Враг, несмотря на ущерб, нанесенный бомбардировкой, открыл интенсивный зенитный противовоздушный и противокосмический огонь.

* * *

Небо вокруг заполнилось светом, жаром и жестким излучением…

– Это ожидание изматывает, – пожаловался офицер штаба капитан Мейерс.

Лейтенант Келли Тайлер не могла не согласиться, хотя, как всегда, про себя. Пока что она и остальной командный персонал 4-го полка могли лишь сидеть вокруг коммуникационного колодца и выжидать, следя при помощи своих шлемов за приближением контейнеров к поверхности. И поверхность взорвалась навстречу контейнерам вспышками плазменных зарядов, раскаленными кинетическими болванками, выхлопами противовоздушных ракет.

Трудно было осознать, что они находились на расстоянии шестисот километров от поверхности, а не в гуще разрывов, – такой убедительной была картина, представленная им ВР-каналами. Келли почувствовала резкую боль в ладонях и поняла, что вонзила в них ногти.

Она сосредоточилась на своем персональном канале связи с «Виктором». Она чувствовала его мысли, как будто он находился здесь, в командной капсуле, или она попала в его пункт управления.

– Как дела, «Вик»?

– Все системы функционируют нормально, мой командир, – последовал бесстрастный ответ Боло. Может быть, в нем слышался затаенный упрек, предложение заткнуться и не мешать?

«Ну, я преувеличиваю. „Вик", конечно, понимает меня… – подумала она. – Милый „Вик"…»

Келли сознавала свои трудности в общении с людьми, особенно с мужчинами. Она знала мнение других о себе как о робкой, тихой, замкнутой особе. Они принимали ее, потому что она хорошо понимала Боло, особенно «Виктора», с которым работала в течение вот уже целого стандартного года.

Единственные существа, единственные «люди», с которыми она чувствовала себя легко и свободно, были Боло. Такие, как «Виктор». Он не входил ночью в ее комнату, пьяный, как ее отец, не бил ее и не «развлекался» с ней. «Виктор» не орал на нее, как Вэйн, не бил и не унижал, как Фред. Он был спокоен и исполнен уверенности, силы, мужественности, не имеющей ничего общего с сексом. Он принимал ее и уважал, и это чувствовалось в его лаконичной речи, в обращении «мой командир».

Для Келли он был воплощением силы, совершенной, сбалансированной и контролируемой. Иногда она притворялась сама перед собой, что влюблена в «Виктора», в то же время понимая, что это лишь ее тайная игра, фантазия. Как правило.

На высоте 90 километров они вошли в разреженные верхние слои атмосферы Церна. Нагрев корпуса, рост атмосферного давления… Ослепительная вспышка, контейнер швырнуло… Зарегистрирован мощный электромагнитный импульс, потоки термоизлучения и радиации. Келли казалось, что она плечами ощутила удар, обрушенный на контейнер волной близкого взрыва.

Значит, Трикси все-таки использовали ядерное оружие. Это не было неожиданностью. «Курбал» зарегистрировал использование его против ОТГ-74.

Но некоторые штабисты считали, что вблизи от своего мира Трикси все же воздержатся от его использования.

Келли вспомнила, что Страйкер не дал себя убедить и при планировании операции добился, чтобы возможность применения противником атомных зарядов была учтена, а силы вторжения максимально рассредоточены. Он предугадал ситуацию. В достаточной ли мере?

Поверхность под ними искрилась, силы вторжения били по вновь появившимся целям, уничтожая наземные батареи и опорные пункты. «Хеллборы» дырявили поверхность, взметая тучи раскаленного пара, плавя скалы, выделяя мегатонны чистой термической энергии. Оба артиллерийских корабля эскадры, «Ахесеррас» и «Валиденте», обратив свои километровые пушки-направляющие к поверхности Церна, крушили оборону врага сверхскоростными снарядами. Казалось, ничто не может устоять против такого сокрушительного удара…

Продвигаясь по туннелю, ЛКН 8737938 чувствовал, как планета сотрясалась от ударов по поверхности. Лабиринт подземных туннелей, которые люди называли Безднами Церна, замысловатой сетью опутал планету в глубине ее коры, соединяя города людей с глубоко скрытыми гнездами пришельцев. Он многократно бывал в туннелях с момента своего появления на свет из инкубатора два с половиной года Диса назад. Но в его памяти туннели запечатлелись как громадные подземные трубы с высокими арочными стенами, теряющимися во тьме наверху. Для его теперешних органов чувств, неразрывно связанных с дюралоевым корпусом Боло Марк XXXII, туннели были ярко освещены, по крайней мере в инфракрасной части спектра, очень низки и узки.

Боги заверили, что туннели достаточно глубоки, чтобы не опасаться никаких средств бомбардировки, но ЛКН не мог подавить страх. Если бы у него было сердце, оно билось бы быстро-быстро.

Сотрясения коры усилились и участились, корабли врага обрабатывали поверхность плазменными ударами, не уступавшими по интенсивности ударной волны и тепловыделения крупным ядерным боеголовкам.

Элкен подумал о своей семье. Живы ли они? Паймос, конечно же, на одном из первых мест в списке целей врага.

Твоя семья в безопасности. (Уверенность.) Почти все гражданское население эвакуировано в подземные туннели еще до подхода врага.

– Спасибо. Можно их увидеть? Может быть, поговорить?

Не сейчас. (Сожаление.) Ты должен сосредоточиться на своей задаче и нашей миссии.

Ну и ладно. Что бы сказали обе его подруги, увидев его в теперешнем обличье? Особенно Дженне с ее невротическим неприятием пластичности Пути Богов, изменчивости их внешних проявлений.

Его родители тоже, конечно, расстроятся, хотя его связь с ними никогда не была слишком тесной. Удаленный из материнского тела вскоре после зачатия, он развился в инкубаторах, родился и вырос в тепле и уюте Паймосского Детского Центра 4937, встретив родителей лишь в возрасте полгода (по Дису). Им нечего было делить, их ничто фактически не объединяло.

Но они навестили его перед операцией. Он видел их озабоченность и не хотел расстраивать.

Впереди туннель разветвлялся, левый ход вел наверх, правый – вниз. Вправо, приказал бог. Переждешь бомбардировку в Тролвасе.

– Тролвас – это что? Город? Я такого названия не слышал.

Это одно из наших… специальных мест в коре Церна. Город богов.

В мозгу Элкена завибрировало боязливое предвкушение, радость новизны. Он, конечно, слышал об этих сказочных пещерах Бездны, о сокровищах богов; местах их размышлений и развлечений. Но он не ожидал попасть туда раньше смерти своего тела.

Туннель вел вниз, глубже в кору планеты. Интересно, на какой он сейчас глубине? Температура и давление здесь поддерживались искусственно, по этим параметрам судить невозможно. Конечно, глубина измерялась километрами. Это можно было понять по отзвукам взрывов и сотрясению стен туннеля.

До каких глубин простирался лабиринт? Лишь боги знали это. Предания Темных Веков гласили, что начало системе туннелей положили люди в поисках полезных ископаемых. Но попытки людей были, разумеется, ничтожными в сравнении с мощью богов.

Гром наверху усилился, разносясь по лабиринту. Что же творится на поверхности, подумал Элкен. Что осталось от городов, ферм, прудов дромы, питомников хаба, золотых парящих храмов его родного мира?

ЛКН 8737938 продвигался вперед и вниз. Он еще не привык к изменению своего облика, но одно он усвоил твердо. Враг поплатится за осквернение священных мест богов, и поплатится жестоко.

Вокруг взрываются ядерные заряды от полу килотонных противовоздушных до 5-мегатонных, предназначенных в основном для вывода из строя электроники кораблей. Нo боевые экраны пока выдерживают, и, хотя корпус контейнера уже опасно нагрет, мои системы функционируют нормально.

Нагреву корпуса контейнера способствует и сгущение атмосферы. Я постоянно контролирую параметры как свои, так и контейнера. Пока отклонений от нормы не наблюдается.

Падаю сквозь облако отражателей, рассеянных эжекторами внешнего корпуса контейнера. Они служат экраном против радиолокационного и оптического обнаружения контейнера с поверхности Церна и, соответственно, ухудшают возможности обзора поверхности сверху. Примерно в 10 километрах ниже меня взрываются три ядерные боеголовки; очевидно, противник пытается, «рассеять» облако пассивных помех ударной волной и тепловым излучением.

Я прошел область пассивных помех в свободном падении, ощущаю замедление из-за сопротивления воздуха. Внешние слои контейнера аблативные, перегретые фрагменты отделяются, отводя тепло и увеличивая эффективную поверхность отражения. Огненный шар, окружающий контейнер, ионизирует атмосферу. Моя связь со штабом прервана. Продолжаю падение, еще 158,4 секунды, и ионизация уменьшается настолько, что связь полностью восстанавливается.

Ощущаю импульсы вражеских радаров и лазеров поиска и наведения. Я становлюсь центром сложной игры. Каждый нащупывающий меня радар выдает излучением свою позицию, и на него обрушивается удар с кораблей. Поэтому враг использует удаленные друг от друга позиции, облучая меня с разных направлений, чтобы усложнить задачу судовых станций противорадиолокационной службы.

Тем не менее с каждой миллисекундой вражеских сенсоров становится все меньше, работа уцелевших осложнена интенсивным электронным и визуальным подавлением с кораблей и мерами противодействия самого контейнера.

Противник, однако, далеко не беспомощен. Прямо подо мной зарегистрирован ядерный взрыв, облака на высоте 10 000 метров вспыхнули, взрывная волна швырнула мой контейнер, но он сам, своим ограниченным мозгом, справился с восстановлением стабильности спуска.

Замер один из каналов внутриполковой связи. Боло 837989 «Устрашающий», по кличке «Страх», не отвечает. Можно предположить, что последний ядерный взрыв был достаточно близким, чтобы вывести его из строя.

Следует констатировать, что сопротивление гораздо активнее и яростнее, нежели прогнозировалось. Во что это может вылиться при столкновении с противником?..