Элис

Элис спустилась вниз и присоединилась к Альберту, сидевшему на диване и с отсутствующим взглядом переключавшему каналы. У него не было друзей, поэтому после работы он коротал вечера, сидя у телевизора. Элис грустно усмехнулась, невольно подумав, что таинственный господин Р. ни за что не стал бы так бездарно расходовать свою жизнь.

– Чего ты улыбаешься? – спросил Альберт, приобняв Элис.

Это был его обычный, дежурный вопрос, излюбленный вопрос человека, который всеми силами пытается вторгнуться в ее мысли – единственное недоступное для него место.

– Да так, ничего. Обычные глупости, – с легкой улыбкой ответила Элис в надежде, что Альберт оставит ее в покое.

Он улыбнулся в ответ и сказал, что заказал пиццу. Элис молча кивнула. Мыслями она снова вернулась к господину Р. – гадала, чем он сейчас занят, в каком районе живет и, самое главное, – думает ли он о ней.

Из приятных, мечтательных мыслей Элис снова выдернул голос Альберта.

– Ты сегодня какая-то задумчивая. Что-то случилось?

Элис уставилась на него немигающим взглядом. «Ничего не случилось, – хотела сказать она. – Просто сегодня в поезде я встретила мужчину, который вскружил мне голову». Но вместо этого Элис сказала, что немного устала.

– Бедная моя, – Альберт наклонился к ней, чтобы поцеловать в лоб, – как будто его поцелуи могли вылечить Элис от смертельной тоски, в которой она погрязла, как в трясине. Кто же знал, что жизнь без любви похожа на заточение в клетке…

Элис незаметно отстранилась от мужа и попыталась сменить тему.

– Знаешь, Лаура рассказала мне, что в Альбертине новая выставка. Может, сходим на выходных?

Еще до того, как Альберт открыл рот, Элис знала, что он скажет в ответ.

– Милая, ты же знаешь, что я ничегошеньки не понимаю в искусстве. Сходи сама или возьми Лауру – если выставка такая хорошая, она сходит с тобой еще раз.

– Конечно, Альберт, ты прав.

Элис решила, что сходит на выставку на этой неделе – наконец-то выгуляет то красное платье, которое она купила на распродаже и ни разу не надела с тех пор, как спрятала его от Альберта в глубине шкафа. Если бы он нашел это платье, то наверняка обозвал бы ее шлюхой – как в тот раз, когда Элис зачем-то призналась ему, что у нее было больше десяти мужчин.

Когда Альберт выпивал лишний бокал вина, в нем всегда просыпалось навязчивое желание близости. Он настойчиво приставал к Элис, не обращая внимания на ее нетвердые попытки сопротивляться его неуклюжим ласкам. Руки Альберта, словно щупальца, опутывали ее тело, осторожно скользили по нему, проникая в самые интимные места, которые нехотя, против воли распахивались ему навстречу. В такие моменты Элис закрывала глаза, представляя себя в объятиях Жуана, Матиса или того невзрачного коллеги Альберта, Ханса. Иногда – но скорее затем, чтобы поглумиться над мужем, а не потому, что она действительно этого хотела, – Элис представляла на его месте Феликса. Воображала, как Альберт зайдет в комнату и сойдет с ума от ослепившей его ревности, застав ее с распластанными ногами на столе шефа. От этой дикой, запретной мысли Элис могла кончить в ту же минуту. Слыша, как участилось ее дыхание, чувствуя, как напряглись мышцы ее живота, и как она резко дернулась в сторону, издав протяжный стон, Альберт самодовольно улыбался, считая, что это его заслуга. Но если бы не фантазии, в которых Элис могла представить себя с другим мужчиной, она бы не смогла достичь оргазма.

В ту ночь, лежа на кровати и прикрыв глаза, чувствуя, как Альберт рывками двигается в ней, пыхтя и ускоряясь с каждой секундой, Элис представляла себя вместе с господином Р. – в ее фантазиях они были в поезде совсем одни. Незнакомец подходил к ней вплотную, с силой брал ее за волосы и властно притягивал к себе, чтобы жадно поцеловать. Элис со стоном откидывала голову назад, а господин Р. нетерпеливо расстегивал пуговицы на ее плаще, за которым скрывалась восхитительная белизна ее кожи. Мужчина жадно припадал к ее груди, целовал соски, слегка покусывая их, а Элис громко стонала, дрожа от захлестнувшего ее возбуждения. Когда его рука проникала в ее влажное лоно, Элис вскрикивала, не в силах больше себя сдерживать. Продолжая целовать ее в шею, господин Р. поспешно сбрасывал с себя одежду и, оставшись в одной рубашке, резко проникал в нее. Он двигался все быстрее, властно держа Элис за волосы, крепко хватая за горло и оставляя на ее спине следы пылких поцелуев. Когда любовная пытка становилась невыносимой, господин. Р. останавливался с громким стоном, эхом отзывавшимся во всем поезде. Элис, дыша ему в унисон, достигала пика вместе с ним и, обессиленная, в исступлении падала на кожаное сиденье поезда, липкое от ее пота. Обернувшись, она с блаженной улыбкой смотрела за спину на обуздавшего ее мужчину, шепча ему давно забытое te quiero mucho.

Глава 3

На следующий день Элис проснулась раньше мужа. Небо только окрашивалось в рассветные тона. Робкие солнечные лучи прорезали нависшие облака и озарили лужайку на заднем дворе. В памяти невольно всплыло лицо господина Р., его льдистые глаза, вокруг которых, когда он улыбался, залегали морщинки. Губы Элис растянулись в мечтательной улыбке, и это была ее первая искренняя улыбка за долгое время. Когда столько времени живешь во тьме, радуешься даже слабому лучику света.

Элис накинула халат поверх ночной рубашки и спустилась на первый этаж. Напевая себе под нос, она вошла в кухню и открыла старенький холодильник, имевший привычку гудеть на весь первый этаж. Внутри она нашла пачку яиц и бутылку молока: можно было сделать омлет – Альберт как раз собирался худеть, – но в то утро Элис не хотела идти на поводу у мужа. Встав на цыпочки, чтобы дотянуться до верхней полки шкафа, она достала пачку муки, решив приготовить вафли.

Ловко орудуя венчиком, Элис вновь унеслась мыслями к господину Р., представляя, что это ему она готовит завтрак и это его руки сомкнулись на ее талии. Она почувствовала, как его губы оставили жаркий поцелуй на ее шее, а ладони плавно скользнули к холмикам грудей и беспрепятственно задрали ей ночнушку…

– Доброе утро, милая. Что у нас на завтрак?

Элис заставила себя вернуться в реальность и повернулась к Альберту. Она быстро чмокнула мужа в губы, но одного раза ему было недостаточно. Альберт настаивал на троекратном поцелуе и сразу после пробуждения, и когда Элис провожала его на работу и встречала дома, и когда они ложились спать.

– Доброе утро, сокровище. Я готовлю вафли.

– Опять углеводы… – недовольно пробурчал Альберт. – Элис, я же хотел похудеть.

«Тогда перестань объедаться на ночь, пить пиво и займись наконец спортом», – парировала про себя Элис, но вслух жаловаться не стала. Вместо этого она картинно закатила глаза, пользуясь тем, что стоит спиной к мужу.

– От одной вафли хуже не будет, – примирительно сказала Элис.

Альберт не стал спорить и налил себе кофе. Сев за стол, он нацепил на нос очки и с важным видом развернул газету. Элис достала из шкафа вафельницу и залила ее тестом, стараясь не обращать внимания на то, с каким оглушительным треском Альберт переворачивал страницы, слюнявя указательный палец. Ей казалось, что он нарочно делал это так громко, чтобы она ненароком не забыла, что он сидит рядом и ждет завтрак.

– Какие у тебя сегодня планы? – как бы невзначай спросил у нее Альберт.

Он всегда интересовался, как она собирается провести день, будто с самого утра Элис уже в точности знала, что съест на ланч и где окажется в середине дня. Как и все южане, она была спонтанной и легкой на подъем. Элис часто меняла свою точку зрения, но одно она знала наверняка: Альберт пытался сделать из нее предсказуемого бесчувственного робота – такого же, как и он сам.

– Пока не знаю, дорогой, – отозвалась Элис, выкладывая на тарелку подрумянившуюся вафлю. Она вновь залила вафельницу тестом и закрыла крышку. – А у тебя какие планы? Придешь сегодня на ланч?

– Нет, сегодня не получится. У меня встреча с Феликсом, и нужно будет кое-что доделать.

Элис на секунду обернулась, попытавшись изобразить на лице досаду. Утонувший в газете Альберт не обратил на нее внимания. Он снова с треском перевернул страницу, отчего Элис невольно поморщилась. «Он точно делает это нарочно», – с раздражением подумала она.

В глубине души Элис знала, что Альберт любит ее – своей, понятной только ему любовью, не имеющей ничего общего с тем жгучим необузданным чувством, о котором она грезила с детства и которое ей довелось испытать с Жуаном. Для нее любовь была не тихой гаванью, а сумасшедшим штормом, сносящим все на своем пути. Она мечтала о мужчине, который не сможет прожить без нее ни дня, будет сходить с ума от одной мысли, что может потерять ее, будет до изнеможения заниматься с ней любовью, изо дня в день доказывая ей, что она самая желанная женщина в его жизни. С Альбертом же Элис ощущала себя невидимкой. Он часто говорил ей, что любит ее, но в его устах даже самые искренние и проникновенные слова теряли свой первозданный смысл и казались вымученными, словно Альберт заучил их.

– Если у тебя нет на сегодня дел, почему бы тебе не привести в порядок ванные комнаты? Ты давно в них не убиралась, – сказал Альберт, не отрываясь от газеты.

Элис почувствовала, как внутри нее все вскипает. Альберт любил пускать пыль в глаза, доказывая всем вокруг, что у него, как он любил говорить, противно растягивая слова, водятся деньжата, и он любит их тратить. На самом деле Альберт был ужасным скрягой и считал каждую копейку. Сколько Элис его ни уговаривала, сколько ни пыталась убедить его, что ей трудно в одиночку наводить порядок в доме, он так и не согласился нанять домработницу. Альберт считал, что содержать дом в чистоте – ее обязанность, не говоря уже о том, что ей все равно больше нечем заняться, кроме как натирать пол и скрести кафель в ванных.

Элис почувствовала, как полукружия ногтей до боли впились в кожу. Она едва сдержалась, чтобы не запульнуть в лицо Альберту горячей вафлей, но в последний момент что-то ее остановило. Она сделала глубокий вдох, выключила вафельницу и с громким стуком поставила на стол тарелку с вафлями. Они лежали друг на друге, сложенные аккуратной стопкой, по которой медленно стекал густой карамельный сироп.

Почувствовав сладкий запах выпечки, Альберт, наконец, отложил газету и с удивлением обнаружил перед собой Элис – словно это не она суетилась перед ним на тесной кухне последние полчаса.

– Какая ты у меня хозяюшка, – довольно сказал Альберт, накладывая себе в тарелку сразу две вафли.

Элис поморщилась. Она ненавидела, когда Альберт называл ее хозяюшкой – одним этим словом он обесценивал все ее амбиции и еще не забытую мечту стать танцовщицей. Она молча села напротив мужа, подцепила вилкой вафлю и обмакнула ее в сладкий сироп. Положила в рот кусочек и, монотонно жуя, уставилась куда-то в сторону.

– Ты сегодня не в духе? – поинтересовался Альберт.

И снова этот обеспокоенный тон! Как будто он в силах ее развеселить, и это не его вина, что у Элис испортилось настроение. Альберт ел медленно, лениво ковыряя вилкой кусочки вафли, словно назло ей.

– Со мной все в порядке, – тихо отозвалась Элис.

В обычный день он свел бы ее с ума, пытаясь выяснить, что случилось и почему она не улыбается, но в то утро Альберт слегка опаздывал, и у него не было времени, чтобы ее допрашивать. Покончив с завтраком, он быстро собрался и замер у двери в ожидании сэндвича на ланч и поцелуя на прощание. Получив и то и другое, удовлетворенный Альберт торопливо вышел из дома. Когда дверь за ним захлопнулась, Элис с облегчением прислонилась к стене, приговаривая себе под нос: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу…»

Она не заметила, как по щекам заструились горячие слезы обиды. Элис с горечью оплакивала жизнерадостную девчонку, которой она когда-то была, и женщину, которой стала. Сплетничая и хихикая вместе с подружками на чердаке заброшенного дома, куда они часто забирались после школы, пока его не снесли, Элис бы ни за что не поверила, что через двадцать лет превратится в скучающую, несчастную женщину, безропотно наблюдающую за тем, как ее жизнь медленно проходит мимо.

Элис охватила новая волна гнева. Повинуясь какому-то внезапному порыву, она стремглав помчалась в ванную и всего за пару минут привела себя в порядок. Подвела брови, накрасила ресницы и обвела губы ярко-алой помадой. Теперь на нее смотрела совсем другая женщина – притягательная и уверенная в себе: та, которая знает себе цену и ни за что не даст себя в обиду. Глядя на себя в зеркало, Элис твердо решила, что снова встретится с господином Р. Сложность была в том, что она ничего о нем не знала, и поэтому у нее было два пути: бесконечно блуждать по городу в надежде, что когда-нибудь они случайно встретятся взглядами, или опять сесть на тот же поезд, отходящий в четверть десятого.

Недолго думая, Элис натянула джинсы и свитер, влезла в сапоги и, прихватив плащ, помчалась на вокзал. Поезд отходил через пять минут, поэтому Элис бежала изо всех сил. По дороге она вспомнила, что забыла запереть дверь и убрать со стола, и хотела было вернуться, но ноги сами понесли ее на перрон.

Когда Элис запрыгнула в вагон, поезд уже тронулся и медленно набирал скорость. Тяжело дыша, она прижалась спиной к стене из прохладного металла. На ее лице замерла радостная улыбка. Успела!

С колотящимся сердцем Элис огляделась по сторонам, уверенная, что он будет ждать ее на том же самом месте у окна. Увидев ее, он широко улыбнется, встанет со своего места и, как в кино, пойдет к ней навстречу, уверенным шагом рассекая узкий коридор между рядами кресел. Но в вагоне было всего три пассажира, и ни один из них даже отдаленно не походил на господина Р.

Не теряя надежды, Элис зашла в следующий вагон, но и здесь ее ждало разочарование. Кроме стареющей дамы в бордовой шляпе и пары хихикающих школьниц, в вагоне никого не было. Элис скачком прошла расстояние до следующей двери и с силой нажала на стальную ручку. Дверь распахнулась перед ней с громким лязгом. Элис вошла в вагон, не обращая внимания на любопытные взгляды пассажиров, среди которых вновь не оказалось мужчины с белоснежными волосами и пронзительным взглядом голубых глаз.