Сезон расплаты

– Нет.

Он улыбается мне самой яркой улыбкой на всей планете, а я как дура сижу и хлопаю, испуганными до смерти глазами. – Нет? – Снова повторяю я.

– Ты слишком много предаешь всему этому значения. Твой парень так сильно запугал тебя?

Качаю головой. Телефонный звонок. Пытаюсь встать, Николас останавливает меня.

– Я принесу.

– Кто там?

Протягивает мне мобильник. Уверена, что выражение моего лица становится еще более отвратным.

– Папа. – Говорю сама себе. – Он никогда мне не звонит. – Беру трубку, осторожно, словно предчувствую, что не к добру это.

– Где ты?

Сердце колотится как бешеное.

– На ферме.

– Не ври мне, Саманта.

– Пап. – Это все что я могу сказать.

– Живо домой, где бы тебя ни носило.

Клянусь, все мои органы сотрясаются от звука его голоса. Хочется напомнить, что я давно выросла, но  язык не поворачивается. Ощущение, будто я что-то должна, многое должна моим родителям, не покидает меня. Я ужасная дочь.

– Я.. я.. не могу.

– Я сейчас у миссис Макэвой, она говорит, ты исчезла несколько часов назад, возвращайся домой, тебя ждет сюрприз.

Конец вызова. Сердце грохочет. Не нравится мне этот тон и слово «сюрприз» мне не нравится. Почему отец приехал за мной на ферму?

Поднимаю голову, смотрю на парня, ждущего, что я что-то скажу. Еще один звонок. Не у меня. Ник достает телефон из кармана.

– Да мам. – Вздыхает, отходит в сторону. Разговаривает недолго. Возвращается.

– Мне нужно отвезти тебя домой. – Вижу, как сглатывает ком.

– Что-то случилось? – Тихо спрашиваю я.

Я словно запуганная серая мышка, ненавижу себя, ненавижу.

– Я не знаю.. Твой отец рвет и мечет, моя мать в бешенстве.

Она в бешенстве, потому что он со мной, она предупреждала меня, чтобы я не приближалась к ее сыну, миссис Макэвой знает кто я, Николас – нет.

– Это для твоего блага.

Киваю. Да, конечно, все для моего блага.  Не впутывать бы тебя  в мою жизнь, Николас Янг.

– Моя одежда?

– Немного влажная.

– Пойдет.

***

Кажется, мы ехали вечность, я смотрела в окно и думала о том, как впервые за пять почти с половиной лет отец позвонил мне, и что так сильно могло его разозлить.

– Останови здесь.

Мы приближаемся к соседнему дому посилившихся здесь восемь лет назад зажиточных мексиканцев.

– Я сказала здесь. – Сама не замечаю, как начинаю злиться. Николас кидает на меня быстрый взгляд, смотрит, сжав губы в тонкую линию, но продолжает ехать.

– Я подвезу тебя к дому, ничего плохого не случится.

Не будь так уверен, парень. Меня всю трясет от страха, когда мы приближаемся к воротам моего дома, я закрываю глаза, руки начинают дрожать, совсем как тогда пять лет назад, это было худшим кошмаром за все мои двадцать два. Я предчувствую что-то не очень хорошее.  Отец стоит, сложив руки у себя на груди, словно он ждал меня несколько часов. У ворот двое мужчин в синей рабочей форме, они ничего не делают, кажется, все ждут меня. Господи, помоги.  Я вижу это, и знаю, что Николас тоже видит, от этого меня бросает то в жар, то в холод, я не осмеливаюсь посмотреть на парня сидящего рядом, и не осмеливаюсь открыть дверь, чтобы выйти. Одежда на мне все еще влажная после стирки, но я уже не обращаю на это внимания, это меньшее, что меня сейчас волнует. Папа приближается к нам, открывает дверь с моей стороны.