Стихия смерти

– Да вроде парень справный… А уж когда застрянет где с грузом да с еле живым поркис, так вмиг научиться обиходить лошадь, а потом на себя сетовать. Старый одобрительно закивал и раскурил трубку:

– Да, так и есть…

Молодой погонщик усердно обтирал поркис, как вдруг заметил, что одна из них переминается и сильно встревожена.

– Хромоногий, можешь глянуть?

Мужчина, удобно устроившись, не хотел вставать, но заметив растерянное лицо Молодого, недовольно заковылял к повозкам:

– Чего у тебя тут?

Погонщик показал на поркис, что беспокойно и нервно ржала:

– Что-то с ней не так…

Хромоногий быстро оглядел коня и сразу же заметил сильно растертую кожу на боку. Вмиг у него раздулись ноздри и он разорался, крича прямо в ухо Молодому:

– Вот день в пути, а у тебя поркис бока поистерла! Вот расти для вас, неумех, силу.

– Да обтирал я, как Старый велел..

От оправданий тот ещё пуще разозлился:

– Вот тебя бы так, – и стеганул погонщика несколько раз хворостиной.

Тот молча сносил удары и ждал, пока табунщик успокоится.

– Ладно, помогу… Смотри, чтоб запомнил, как надобно обиходить животину.

– Покажи ещё раз, я навсегда запомню…

Хромоногий успокоился так же быстро, как и разозлился. Потом оглядел растертые ссадины, вынул откуда-то небольшую склянку, потер обильно кожу поркис, поглаживая и приговаривая:

– Ну, ну, скоро пройдет…

– А что это за снадобье? – не удержался от расспросов Молодой.

Хромоногий неохотно отвечал:

– Масло вереса…Раз уж погонщик, так и у тебя должно быть.

Молодой кивнул в сторону Старого:

– У него-то точно есть…

– Чего ж не научил тебя он как следует?

– Может, упустил я чего, – негромко посетовал Молодой.

– Ладно, пошли вечерять, – примирительно похлопал его по плечу Хромоногий. Поркис, которой наложили мазь, чуть успокоилась, и наконец-то погонщик облегченно вздохнул и побрел к костру. Они уселись возле огня, и дымок от ароматной похлебки заставил Молодого несколько раз сглотнуть слюну от голода.

– Давай, навались на жижицу! – подбодрил Старый.

Наевшись, все сдвинулись ближе к тлеющему кострищу. Не заметив, как уснул, Молодой проснулся от еле слышного топота и ржания поркис. Он вскинул голову, повертел из стороны в сторону и услышал, как Старый и Хромоногий зашептались:

– Какую ночь уже… Сгрудятся, как стемнеет, ушами прядают, пофыркивают и

будто на месте топчутся, – и махнул в сторону табуна.

Старый затянулся трубкой:

– Да, странно…

– А утром вновь, как ни в чем ни бывало.. Поркис как поркис..

Погонщик прищурился и протянул:

– Но, видать, ни к добру…

Хромоногий вскинулся было, а потом согласно кивнул:

– Да кто ж его знает…

Они оба затихли, иногда оглядываясь на тревожащихся лошадей, у Молодого веки снова отяжеляли и он уснул.

– Вставай, давай! – прикрикнул на него Старый, и погонщик сразу же вскочил.

– Рассвело давно, иди, запрягай воз и в дорогу!

Молодой потряс головой и, окончательно проснувшись, глянул на табун. Поркис мирно паслись, жевали траву, будто вчера вечером и не жались тревожно друг к другу. Он протер глаза и побежал к повозке.

На третий день пути они повстречались с погонщиками из соседнего поселения и те чего-то нашептали Старому на ухо. Молодой, как ни силился, не расслышал, о чём они говорят, и только вечером смог утолить любопытство:

– А о чем погонщики сказывали?

– Говорят, Вересово царство сгорело.

– Как?!

– Так, дотла! Слыхивали, что демоны разорили его, людей в рабство забрали, поубивали видимо-невидимо народу, – потягивая длинную трубку с табаком, басил старик.

– А что ж наш король Рамир-то не готовится к войне?

Старик закашлялся и возразил:

– Как не готовится? А мы почем зря какие сутки провиант в столицу возим? Знамо, война будет!

Молодой погонщик почесал затылок и протянул: