Закат Пятого Солнца

Аборигены сообщили, что являются слугами наместника великого повелителя Монтесумы, который велел встретить гостей со всей возможной щедростью. Индейцы торжественно обещали, что снабдят чужаков всем необходимым. Кортес, в свою очередь, тут же организовал обед, где рассыпался в любезностях, заверив, что прибыл ради знакомства и торговли, после чего одарил послов очень яркими стеклянными бусами. Начало мирного сосуществования было положено.

На следующее утро испанцы принялись высаживаться на берег. Эрнан Кортес, памятуя о печальной судьбе первой экспедиции, когда индейцы мнимым радушием заманили конкистадоров на берег, а потом напали, соблюдал все меры предосторожности. Вершины песчаных дюн украсились пушками. Артиллеристы долго хлопотали вокруг них, и вскоре отчитались, что вся округа находится под прицелом и они готовы отразить атаку с любой стороны.

Из ближайших поселений явилось много индейцев, посланных наместником – тот соблюдал мирный договор и велел изо всех сил помогать гостям. Помощь оказалась просто неоценимой. Во-первых, они принесли много провизии: плодов, лепешек, жареного мяса и рыбы. Во-вторых, местные жители с искренним рвением взялись помогать при строительстве. Благодаря им удалось быстро построить несколько десятков хижин. А на следующий день явились высшие местные сановники.

К испанскому лагерю торжественно двигалась процессия из добрых полутора сотен индейцев. Во главе ее плавно плыл паланкин. Приблизившись, местный губернатор неторопливо, блюдя собственное достоинство, выбрался из носилок и пошел навстречу Кортесу. Плечи сановника укрывал пестрый плащ с вплетенными птичьими перьями, юбка оказалась вся расшита ракушками и бусами. Голову венчал желтый тюрбан с ниспадающим на спину плюмажем из ткани и перьев. Знакомство сопровождалось сложными и многочисленными, но уже привычными ритуалами. В специальных жаровнях курились благовония, индейцы кланялись, касались руками земли и затем целовали свои пальцы.

Генерал-капитан, окруженный соратниками, принял посланников тепло. Он обнял губернатора, оказавшегося невысоким, но стройным и крепко сложенным мужчиной средних лет и пригласил его прослушать мессу и пообедать. После этого начались переговоры.

– Мы послы величайшего властелина на свете, могущественного короля дона Карлоса. Наш грозный повелитель столь много слыхал о вашем славном императоре. Он велел нам презреть усталость и, не боясь опасностей, пересечь бескрайнее море с тем, чтобы при встрече с великим Монтесумой выразить свое безмерное уважение.

– Готов поспорить, что эти дикари не понимают и половины того, что им вещает наш командир, – вполголоса, так, чтобы не мешать общению, заметил Педро де Альварадо.

– Главное они поймут, – ответил Фернан, к которому были адресованы эти слова. – Мы желаем встречи с их правителем.

– Наш всесильный владыка, благороднейший Монтесума Шокойоцин, повелитель ацтеков, безмерно обрадовался, узнав о вашем прибытии, – отвечал индейский губернатор. – Он давно знал о вашей стране, а также о ее могучем властелине. Это истинное чудо, что вы осилили трудности пути.

“Однако же индейцы и сами неплохо владеют искусством политической игры, – с немалым удивлением подумал Эрнан Кортес. – Как король Карлос ни разу не слыхал про Монтесуму, так и Монтесума уж точно не мог знать о нашем короле. И все же посланники, не моргнув глазом, уверяют меня в обратном”.

Разговор тек дальше. Исполненный заверений в самой искренней дружбе, щедро пересыпанный комплиментами, он тянулся весьма долго. Кортес, рассказав о христианстве, принялся настаивать на встрече с Монтесумой. Местный сановник увиливал от ответа. Он отдал приказ, и на земле тут же расстелили широкое покрывало. Из принесенных с собой деревянных сундуков индейцы споро принялись выкладывать многочисленные подарки.

– Или же этот регион куда богаче золотом, чем Табаско или же нас здесь гораздо больше рады видеть, – пробормотал ошарашенный Альварадо. – Может, они попросту не знают цену драгоценному металлу, раз так щедро его раздают?

Действительно, посмотреть было на что. Ожерелья, медальоны и статуэтки из золота, изящные и весьма талантливо сделанные, ярко блестели на солнце. Искусство местных ювелиров не уступало лучшим мастерам Европы. Также испанцам подарили много великолепной хлопковой одежды. Ткань накидок, одеял и головных уборов то сверкала снежной белизной, то пестрела всеми оттенками радуги. Особое внимание привлекали широкие плащи, сверху донизу украшенные многоцветными птичьими перьями. Не меньшую ценность в этот момент представляла собой и провизия – мясо, мука, лепешки, овощи и фрукты.

Эрнан Кортес не верил своим глазам. Такая щедрость по отношению к первым встречным казалась ему просто немыслимой. Индейцы как будто и в самом деле ждали посольство испанского короля. Однако на лице генерал-капитана не мелькнуло даже тени удивления. Он принял все подарки столь естественно, как будто его везде встречали точно так же. В ответ Кортес с величайшей торжественностью, как немыслимую драгоценность преподнес индейцам яркие стеклянные бусы. Граненые, разноцветные, они сверкали в лучах солнца ничуть не хуже настоящих драгоценных камней. Местные жители остались весьма довольны.

Завершив переговоры, губернатор отдал приказ сопровождавшим его людям. Это оказались художники, которые быстро и с похвальной точностью зарисовали конкистадоров, их коней, оружие, корабли. Фернан смотрел за всем этим с легким беспокойством – очень уж это смахивало на попытку оценить силы возможного противника, чтобы решить, стоит ли на него нападать. Он поделился своими опасениями с Кортесом, но тот лишь рассмеялся:

– Не можем же мы им глаза выколоть! Пускай рисуют, постараемся сделать так, чтобы на их донесениях мы выглядели как можно более грозно.

По его приказу кавалерия под командованием Альварадо несколько раз промчалась по побережью, а канониры дали пару залпов из пушек. Фернан по опыту знал, что живопись индейцев весьма далека от реальности, и потому очень удивился, когда взглянул на рисунок одного из художников. Оказалось, что они могли изобразить человека или зверя вполне натуралистично, если ставили перед собой такую цель.

На листе бумаги, нарисованный разноцветными красками, как живой стоял Эрнан Кортес, в кирасе с наплечниками и в пластинчатых набедренниках. Голову его укрывал шлем с нащечниками и стальным гребнем, украшенный пышным плюмажем. Темные глаза смотрели пристально и грозно. Подбородок оттеняла короткая черная борода. Вокруг него виднелись ближайшие соратники, с мечами, щитами и облаченные в доспехи. Фернан подумал, что не зря командующий приказал воинам надеть латы к приходу послов. Кирас было мало, хорошо, если десятка три, но на картинке все это выглядело грозно и солидно.

Еще более пугающей оказалась попытка зарисовать артиллерию. Индейцы не понимали, конечно же, принцип ее работы, поэтому тут художник немного дал волю фантазии. Пушка приобрела явное сходство с ужасным демоном. На конце его длинной черной шеи виднелась устрашающая морда, из распахнутой клыкастой пасти вырывался длинный язык пламени. Вдалеке зияли черные провалы и брызги разлетающегося в стороны песка и камней. Видимо, так индеец пытался передать попадание ядер. Впечатление пушка на него произвела потрясающее, поскольку тут он слегка приврал, изобразив ее раза в три больше, чем на самом деле. Люди на бумаге рядом с ней казались лилипутами. Кони тоже выглядели свирепо и внушали вполне простительную робость. Глядя на рисунок, Фернан и сам с легкостью мог поверить, что лошади питаются исключительно человеческим мясом, которое добывают самостоятельно.

Пока художники трудились, губернатор заинтересовался шлемом одного из солдат. Ничего необычного в нем как будто и не было, но, по словам индейца, он смахивал на головной убор их бога. Кортес разрешил на время забрать шлем, чтобы показать Монтесуме, намекнув, что хотел бы получить от императора ответный дар. На том встреча и завершилась. Индейский сановник дружески распрощался с испанцами и вскоре отбыл к своему повелителю.

Жизнь после этого текла размеренно. Кортес, желая получше узнать этот край, отправлял на разведку небольшие отряды. Но не слишком далеко, так, чтобы в течение суток они возвращались. Остававшиеся в лагере конкистадоры по-прежнему много тренировались: фехтовали, практиковались в стрельбе, выезжали лошадей. В свободное время они бродили по окрестностям, ловили рыбу, собирали моллюсков. В одиночку далеко не заходили и вообще держались осторожно – все отлично помнили, что земля здесь чужая, а местные жители наверняка самые настоящие дикари. Индейцы же в лагерь заходили очень часто. Любопытство оказалось сильнее робости. Они охотно вели обмен, принося еду и мелкие золотые побрякушки, искренне радуясь полученным стеклянным бусам или медным бубенчикам.

Сам Эрнан Кортес старался узнать как можно больше о местном правителе. Он подолгу общался с Мариной через Агиляра, собирая сведения.

– Повелитель ацтеков Монтесума Шокойоцин носит титул уэй-тлатоани, что означает «Великий Оратор». Так называют главного правителя их народа, – объясняла девушка. – Ему подчиняются прочие вожди ацтеков и многие другие племена.

– Похоже, он что-то вроде местного императора, – поделился соображениями Альварадо, присутствовавший при разговоре. – Интересно, почему именно «Оратор»? Здесь так ценят красноречие?

– Монтесума повелевает огромной территорией, – продолжала Марина. – Ацтеки постоянно ходят в военные походы в окрестные земли и подчиняют их. Многие вожди других племен покорились уэй-тлатоани и давно платят ему дань. Его армия очень велика.

К сожалению, от Марины сложно было добиться каких-то конкретных цифр. Девушка всю жизнь прожила в провинции. Она ни разу не была в столице ацтеков, дорогу туда не знала, мощь войск Монтесумы представляла очень смутно. Географических карт у индейцев также не было, поэтому оценить реальный размер государства ацтеков не представлялось возможным.

Зато Марина просто поразила конкистадоров, рассказав одну местную легенду. Оказывается, индейцы верили, что когда-то здесь жил великий бог Кецалькоатль, что обозначало «Пернатый Змей». Никто на свете не мог сравниться с ним в мудрости, доброте и благородстве. Именно он, согласно мифу, дал людям все то, что и делало их людьми: научил обрабатывать землю и выращивать плоды, обучил ремеслам и письменности, познакомил с математикой и астрономией. Непревзойденный мастер и творец, просветитель и настоящий отец для всех индейцев, Кецалькоатль почитался как один из самых великих богов.

Но наиболее интересным было то, что он, согласно легенде, когда-то уплыл на восток, однако обещал, что придет срок и он вернется из-за моря. Марина также сообщила, что некоторые местные мудрецы, изучающие звезды и календари, считают, что именно в этом году Кецалькоатль должен вернуться. А еще говорили, что бог, хоть и носил имя «Пернатого Змея», выглядел как белокожий человек. Кортес понимал, что испанцам этот миф давал шанс сыграть на религиозности ацтеков. Возможно, ему и не удастся притвориться богом, но попробовать стоило!

Примерно через неделю в испанский лагерь прибыла огромная группа людей. Во главе ее ехал в паланкине уже знакомый губернатор. Теперь компанию ему составлял еще один вождь и он оказался удивительно, просто до неправдоподобия похож на Эрнана Кортеса.

– Впечатление такое, что в столице могущественные маги оживили сделанный их художниками рисунок, – заметил Себастьян. – Этот человек, несмотря на смуглую кожу и совершенно нелепую одежду, ну просто вылитый генерал-капитан.

– Не шути ты так по поводу магии! – резко оборвал его кто-то из конкистадоров и тут же забормотал молитву, усиленно крестясь.

Начался длительный ритуал обмена приветствиями, после чего пришло время вручения подарков. Здесь, как и на Юкатане, не водились вьючные животные, а потому грузы индейцы таскали на себе. Подчиняясь повелительному жесту губернатора, слуги расстелили перед испанцами большие плетеные циновки. И вот длинная вереница носильщиков пришла в движение. Один за другим они подходили и раскладывали присланные Монтесумой подношения.

Удивлению конкистадоров не было предела. Прямо у их ног положили гигантский золотой диск, диаметр которого превосходил человеческий рост. Центр его занимало чеканное изображение солнечного лика, по краям нанесены сложные узоры: какие-то перекошенные лица, оскаленные звериные морды, замершие в момент бега фигурки. Ценность одного лишь этого диска была столь велика, что покрывала чуть ли не все расходы на подготовку экспедиции.

Как будто желая еще больше изумить чужестранцев, индейцы положили рядом с ним еще один диск, даже большего размера, из сверкающего на солнце серебра, изображавшего полную луну. После этого губернатор шагнул к Кортесу и с улыбкой вернул ему испанский шлем. Тот оказался доверху наполнен золотым песком и самородками. Предводитель конкистадоров так удивился, что чуть не выпустил шлем из рук – он не сразу сообразил, что такой объем золота будет очень много весить.

– Клянусь всеми святыми, одного этого достаточно, чтобы я мог рассчитаться с кредиторами, – пробормотал Кортес.

– Воистину, ни один ростовщик не ссужал какой-то предмет с такой небывалой прибылью, – не удержался от шутки Себастьян. – Наш генерал-капитан мастер на выгодные сделки.

Стоявший рядом с ним Фернан лишь машинально кивнул, не в силах извлечь из себя хотя бы одно слово. А поток подарков не иссякал. Золотые статуэтки, изображавшие всевозможных животных: ягуаров, пум, собак, обезьян, ящериц и попугаев. Массивные ожерелья, кулоны, подвески, диадемы. Инкрустированные драгоценными камнями, украшенные жемчугом и нефритом, покрытые тончайшей чеканкой… Груда золота и серебра все росла и росла. Под конец глаза уже перестали различать отдельные предметы, которые сливались в большой блистающий сотнями сполохов холм. После драгоценных металлов пришло время тончайших тканей, цветных одежд, опахал из длинных пышных перьев. Принесли индейцы также и огромное количество всевозможной провизии. Но все это меркло рядом с грудой золота.

– Наш славный повелитель, грозный уэй-тлатоани Монтесума Шокойоцин рад передать вам эти подарки. Вы достойны всего самого лучшего уже за то, что сумели найти путь в его владения. Он также передает сердечный привет вашему правителю, о богатстве и мудрости которого он давно наслышан. Каковы бы ни были ваши пожелания, вам стоит лишь сказать о них, и они будут исполнены.

В речи индейского губернатора сквозило безграничное почтение и готовность служить гостям.

Эрнан Кортес, несмотря на все свое самообладание, с трудом сохранял бесстрастное выражение лица. Хотелось потрясти головой, протереть глаза, слезящиеся от золотого сияния. Неужели все это правда? Он когда-то говорил Фернану, что мечтает узреть чудеса, но увиденного оказалось слишком много даже для его воображения. Ситуация походила на сказку, где герою удается найти волшебную страну. Там фонтан бессмертия, там живут феи и говорящие животные, там дома и дороги из золота… И, разумеется, жители этой страны, в награду за упорство и отвагу, дарят главному герою немыслимые богатства. Вот так и здесь. Ему, чужаку, индейцы готовы отдать эту груду сокровищ. Неужели из чистого гостеприимства?

– Это на них наши пушки и лошади такое впечатление произвели? – спросил ошеломленный Фернан. – Кем нас тут считают? Неужели поверили в возвращение этого мудрого бога? Кецалькоатль или как его там звали?

Гонсалес с немалой досадой понял, что они сами не в силах тягаться со столь изумительными подарками. Что могли конкистадоры преподнести в ответ? Кортес приказал отдать несколько рубашек, граненые бусы, изящный стеклянный бокал с позолотой. По сравнению с небрежной, истинно королевской щедростью Монтесумы эти предметы казались просто дарами нищего. Генерал-капитан и сам осознавал, что этот обмен может серьезно пошатнуть его авторитет. Как-то совсем уж убого для вернувшегося Кецалькоатля!

– Может быть, мои слова прозвучат и безумно, но служить этому дикарскому императору куда выгоднее, чем королю Испании! – не сдержал изумления Себастьян.

Сказал он это на всякий случай тихо, поскольку фраза в своей дерзости граничила чуть ли не с изменой. На ум Риосу пришли события подготовки экспедиции, на которую испанская корона не потратила ни одной монеты, предоставив конкистадорам тратить свои собственные сбережения.

Столь безумно дорогие, неслыханные подарки оказали невероятное впечатление на всех испанцев. Людям было сложно поверить, что вот так, легко, без раздумий и колебаний, им подарили столько золота, сколько никто из них и вообразить не мог. Причем кому! Чужакам, которых индейский император в глаза не видел, ничего о них не знает, который ничем им не обязан! Неужели здесь так встречают всех странников?!

Ветераны, знавшие хоть пару слов на местном языке, расспрашивали индейцев, приходивших в лагерь, и там где ограничения речи ставили преграду, за дело бралось воображение. По лагерю поползли самые невероятные слухи. Конкистадоры дали волю фантазии. В их мечтах этот удивительный Монтесума жил в золотом городе, ездил в колеснице, запряженной львами, надевал каждый день новый наряд из золотых нитей, который после ношения выбрасывал на помойку и любой бедняк мог забрать бесценные одежды себе. Чего только не приписывали императору!

Все испанцы приободрились, и стали еще активнее обмениваться с индейцами. Каждая золотая побрякушка, полученная в обмен на грошовый медный колокольчик, еще больше убеждала их в том, что они попали в волшебную страну, где драгоценных металлов столько, что их никто не ценит.

Лишь теперь Новый Свет приоткрывал перед европейцами свои сказочные богатства. До недавних пор он славился скорее диковинками, чем золотом. Каждый из конкистадоров безмерно гордился тем, что именно они стали первооткрывателями. И ведь это только начало!

Альварадо пребывал в полном восторге. Как и многие другие конкистадоры, он прибыл в Новый Свет за подвигами и приключениями и, разумеется, мечтал о достойном вознаграждении за риск и перенесенные тяготы.

– Наверное, сюда уже дошли слухи о нашей победе в Табаско, так что местные дикари решили, что с нами лучше дружить, – поделился он своим мнением с Кортесом.