Закат Пятого Солнца

Остальные капитаны также высказались за поход в Чолулу.

– Что же, отваги вам не занимать. Я всегда это знал, – резюмировал Кортес. – К тому же, такое решение в очередной раз покажет нашим союзникам, что испанские воины ничего не боятся. Мы идем через Чолулу.

Вожди Тлашкалы, хотя и сетовали на самоубийственную храбрость белых людей, но все же не захотели отпускать их одних. Крупный отряд в пять тысячи тлашкаланцев сопровождал испанцев.

Чолула встречала конкистадоров со всем мыслимым гостеприимством. Огромная толпа горожан высыпала на улицы, по которым двигалась процессия. Курение благовоний, песни и приветственные выкрики, поклоны касиков и жрецов, рокот барабанов и море цветов. Все это так напоминало въезд в Тлашкалу.

Но испанских солдат не покидало ощущение, что они движутся прямо в ловушку. Тем более что еще до входа в город возникли первые трудности. Вожди Чолулы настойчиво просили Кортеса не брать с собой союзников. Аргументы их звучали вполне логично: Чолула и Тлашкала давно враждуют, неприязнь слишком глубока, чтобы ее последствий можно было с легкостью избежать. Любая мелочь приведет к бойне. Пять тысяч солдат на чужой территории – это непростительная беспечность.

Эрнан Кортес вынужден был признать разумность этих доводов. Ему не хотелось, чтобы в городе разгорелась война. В итоге, почти весь отряд тлашкаланцев стал лагерем в окрестных полях. В саму Чолулу испанцы въехали в сопровождении нескольких сотен тотонаков и тлашкаланцев. В сумме их не насчитывалось даже тысячи человек. Слишком мало для того, что вырваться из западни…

Город подавлял своими размерами, гигантскими строениями, шумом и многолюдностью. Он оказался куда крупнее Тлашкалы, но больше всего удивляло другое. Чолула была усеяна пирамидами. Большие и маленькие, крутые, пологие, ступенчатые или же с почти идеально-ровными гранями. Они возвышались повсюду. То справа, то слева в небо вздымались эти рукотворные горы. Иногда темные, облицованные угольно-черным камнем, иногда ослепительно-белые, сияющие на солнце, из превосходно отполированного песчаника. Многие были пестрыми, красовались цветными боками. Их украшали жуткие барельефы, где вперемешку выступали из камня черепа, головы змей, ягуаров и демонов. Чудовища скалили длинные зубы и слепыми застывшими взглядами таращились на колонну проходивших мимо испанцев. Вершину каждой пирамиды венчал храм. И почти в каждом из них людей приносили в жертву.

Встретили конкистадоров радушно. Как и в Тлашкале, им выделили огромный дворец, в который тут же принесли много всевозможной еды. По периметру его заступили на посты испанские дозоры – Кортес ни на секунду не ослаблял бдительности. Касики и вельможи кланялись, клялись в дружбе, желали гостям всяческого везения, здоровья и удачи. Проводив их, генерал-капитан собрал приближенных на совещание.

– Не поверите, что рассказала мне Марина. Оказывается, мы с вами попали не просто в город. Это Сантьяго-де-Компостела Нового Света. Как в тот далекий город в нашей родной Испании ежегодно стекаются тысячи паломников, так и в Чолулу приходят бесчисленные толпы индейцев. В Сантьяго люди идут поклониться мощам святого Иакова. Сюда они точно так же сходятся на свои богослужения. Это священный город для местного населения, так что не стоит и удивляться количеству пирамид.

– Так что же, будем склонять дикарей к отречению от идолов? – спросил Альварадо.

– Нет, – покачал темноволосой головой Кортес. – Не сейчас. Это та добыча, которая нам пока не по зубам. Суеверия слишком крепко засели в головах дикарей.

– Тотонаки говорили, что пирамид в городе чуть ли не четыре сотни, – вступил в разговор Гонсало де Сандоваль. – Короче, их столько, что каждого из нас можно принести в жертву на отдельном алтаре.

– Очень смешная шутка, – буркнул Фернан.

– Чолула подвластна Монтесуме, – произнес Кортес. – Я думаю, не нужно напоминать, что нам следует стать еще бдительнее и осторожнее. Тлашкаланцы за городом, в поле, а нас здесь слишком мало, чтобы хоть на мгновение расслабиться. Гонсало, увеличь количество часовых.

Сандоваль раздосадованно поморщился, но кивнул. Солдатам и так приходилось нелегко. Атмосфера жизни в постоянной осаде утомляла, отнимала последние силы. И конца-края этому не было видно. А ведь впереди грозный Теночтитлан, который, по рассказам индейцев, превосходит любой город на земле. Там придется еще тяжелее.

Эльвира, дочь вождя Тлашкалы Машишкацина, отданная в жены Хуану Веласкесу, застыла, с тревогой осматривая огромный город. Дворец, в котором поселили конкистадоров, находился на высокой каменной платформе. Отсюда открывался великолепный вид. Совсем рядом, и чуть дальше, и так до самого горизонта в небо взмывали вершины пирамид. Ступенчатые, раскрашенные в самые разные цвета, с великолепными и грозными храмами на верхних площадках. Эти рукотворные громады напоминали пейзаж родной гористой Тлашкалы. Но панорама этого огромного, многотысячного города не успокаивала, она лишь пугала.

Эльвире исполнилось лишь семнадцать лет. И она с детства знала, что Чолула является верным вассалом ацтеков. Можно ли сомневаться в том, что тлашкаланцам и их белолицым союзникам грозит здесь опасность? Девушка и раньше не ждала бы для себя ничего хорошего в Чолуле. А уж тем более теперь, когда она оказалась замужем за одним из этих удивительных чужеземцев. Какую ужасную участь готовит им всем Монтесума?

Сначала Эльвира, как и многие другие местные жители, откровенно боялась испанцев. Тлашкала вела с ними войну и раз за разом ее воины отступали, спасаясь бегством. Чужеземцы, не смотря на свою малочисленность, казались непобедимыми. Страх сковал жителей горного государства. Даже могучие ацтеки не могли похвастаться такими сокрушительными победами.

Когда тлашкаланцы, устрашенные разгромами, предложили конкистадорам союз, Эльвира с ужасом ожидала, что в ее родной город придут какие-то чудовища. Хотя она и слышала о том, что чужаки выглядят почти как обычные люди. Но подсознательно ждала, что в Тлашкалу хлынут какие-то жуткие твари. Гигантские, безумно-свирепые, клыкастые, неуязвимые… К тому же они не понимают нормальную речь и совсем не чтут богов. Можно ли ждать от них разумного поведения? Осознают ли они вообще, что такое человеческое общество, где есть культура и наука, ремесла и религия? Или же это дикари, чуждые всему цивилизованному?

Впервые они увидела испанцев вблизи в тот самый день, когда Эрнан Кортес, взяв ее за руку, подвел к Хуану Веласкесу де Леону. Хуан ее просто пленил своей необыкновенной красотой, высоким ростом, статной фигурой. И взглядом. В его темных глазах она видела отражение такого же восторга, который испытывала и сама. Эльвира успокоилась. Значит, она тоже понравилась этому человеку. Похоже, чужеземцы умеют ценить красоту. Только в этот момент она окончательно согласилась с тем, что в испанцах нет ничего чудовищного.

Веласкес быстро развеял ее страхи. Он, хоть и говорил на непонятном языке, оказался нежен и чуток, и в его могучих объятиях она испытала невероятное наслаждение. Лежа в кольце этих сильных, мускулистых рук, она еле слышным шепотом училась произносить его имя. Хуан улыбался, поправлял ее, пытался и сам произнести ее настоящее имя. Разговора пока не получалось. Да и мало времени проводили они вместе.

Хуан с утра до вечера тренировался, командовал солдатами, советовался с Кортесом и другими капитанами, присутствовал на переговорах с вождями Тлашкалы или с посланниками ацтеков. Эльвира оставалась в окружении небольшой свиты из служанок и нескольких воинов-тлашкаланцев. И только по ночам они оставались наедине. И лишь в это время Эльвира могла наслаждаться тем, что этот прекрасный и мужественный человек принадлежит только ей одной.

Марина усиленно обучала ее испанскому языку, но времени прошло еще слишком мало. Сам Веласкес речь индейцев тоже толком не успел освоить, так что общение их проходило почти без слов. Но Эльвира и так могла показать свою привязанность. Искренней улыбкой, легким прикосновением, крепкими объятиями она старалась показать, насколько дорог ей Хуан. Воображение уносило ее очень далеко. Она мечтала о том, как, выучив язык мужа, сможет рассказать ему о себе. О своих надеждах, переживаниях, мечтах о будущем. Рассказать о том, как сильно его любит.

Но вот конкистадоры, погостив у нее на родине, продолжили свой поход. И, вопреки советам тлашкаланцев, смело шагнули прямо в пасть к демону. Здесь, в Чолуле, она чувствовала себя так, как будто их с мужем подвели к жертвеннику на вершине пирамиды. Отсюда прямая дорога на тот свет.

Веласкес пришел к ней после совещания с Кортесом.

– Хуан, нам нельзя быть здесь…

На большее познаний Эльвиры в испанском не хватило. Она, досадуя на плохое знание языка, пыталась предупредить мужа, что в этом городе их не ждет ничего хорошего. Девушка злилась на Марину, которая куда-то ушла именно тогда, когда нужна была здесь. Хуан утешал ее и старался убедить, что испанцы могут одолеть любого врага. Она не понимала почти ничего из его объяснений. Но уверенный голос и спокойное поведение Веласкеса ясно показывали, что он не отнесся к ее предупреждению всерьез.

Эльвире оставалось только молиться, чтобы беда миновала ее и мужа. Но кому молиться? Испанцы яростно выступали против ее родных богов. Значит, боги и сами злятся на чужаков. Как же иначе? Разве согласятся они спасти хоть одного из них? Просить о помощи бога испанцев? Эльвиру крестили, но она отлично понимала, что у этого нового бога она, совсем еще неопытная в молитвах, вряд ли успела завоевать симпатию. Оставалось лишь надеяться, что самоуверенность и бесстрашие Хуана Веласкеса являются отражением небывалого могущества испанцев. А вовсе не признаком удивительной беспечности.

Марина в это же время выбежала из здания. Кортес пока строил планы вместе с Альварадо и в ее услугах не нуждался. У нее перехватывало дыхание от восторга. Чолула! Легендарный город, почти столь же знаменитый, как и великий Теночтитлан. Средоточие самых прекрасных храмов, дворцов, площадей. Знаменитый ювелирный центр. Она так давно мечтала здесь побывать!

В памяти всплыли времена детства. Отец, вождь в одном из городков неподалеку от Теночтитлана, умерший из-за болезни, когда ей исполнилось всего десять. Мать, быстро вновь вышедшая замуж, для которой кроме нового мужа никого больше не существовало. Дошло до того, что она вскоре продала Марину в рабство, чтобы та не мешала ей строить новую семью.

Даже ребенком она была слишком красива, чтобы заставлять ее работать в поле. Касик, купивший Марину, не мог нарадоваться. Все ждал, когда она немного подрастет и он уложит ее в постель. Но тут он чем-то прогневил знатного вельможу из города Тескоко и, чтобы загладить вину, подарил ему свою самую красивую рабыню. Однако этот знатный человек был слишком стар, юные красавицы его уже не прельщали. Он продал Марину купцу, получив цену как за трех девушек.

Годы в неволе тянулись медленно. Марина давно уже поняла, что милостей от судьбы ждать нельзя. У нее не было ни прав, ни силы. Зато сообразительность и обаяние позволяли добиваться своего. Красота оказалась не только благом, но и опасностью. Однажды два могущественных вождя ее не поделили. Один из них, поняв, что вынужден уступить невольницу сопернику, в припадке ярости чуть не изуродовал Марину обсидиановым ножом, только чтобы она не досталась другому. В тот раз ее спас один влюбленный воин, пожертвовав своей жизнью.

Сменялись хозяева. Она старалась каждому из них угодить. Прекрасная внешность и острый ум помогали держаться на плаву. Постепенно Марина научилась находить подход к разным людям. Со временем поняла, что нужно стать для нового повелителя незаменимой и тогда, даже будучи официально рабыней, она сможет жить достойно.

Когда ее, в числе прочих девушек, подарили испанцам, она поначалу испугалась. Эти невиданные пришельцы выглядели ну почти как нормальные люди. Разве что кожа слишком светлая, да и волосы у кого обычные, темные, а у кого золотистые, как зерна маиса или песочные, как шерсть пумы. Но во всем остальном… Их власть над огромными животными, которые послушно носили чужаков на спинах, невиданных размеров корабли, грозное оружие. Все это подавляло, ошеломляло, сводило с ума.

Марина тогда не знала, чего и ждать. Но ничего страшного не произошло. Ее окрестили и она стала наложницей одного из белых вождей. Алонсо де Пуэртокарреро оказался молод, хорош собой, мягок с ней. Вскоре он отплыл за море. Марина не скучала. Очередной мужчина, который не устоял перед ее красотой. Сколько таких было. А она начала претворять свой привычный план в жизнь. Нужно стать для хозяев незаменимой. Это даст привилегии, позволит жить в нормальных условиях, сохранить крупицы самоуважения. И тут удача сама пошла в руки. Девушка знала практически все наречия окрестных земель и она оказалась единственной, кто мог изъясняться с ацтеками.

Но Марине этого было мало. Переводить чужие слова Агиляру, чтобы он дальше переводил их Кортесу? Нет, она желала говорить с главным вождем чужаков напрямую. Язык белых, ничем не похожий ни на одно известное ей наречие, приводил ее в отчаяние. Да его же просто невозможно запомнить! Ей казалось, что часы упорной зубрежки истощают сильнее, чем работа в каменоломне. От обилия новых знаний начинала болеть голова. И все-таки Марина училась. Идя среди солдат, она слушала их разговоры, шепотом повторяя то одно, то другое слово. Приставала к тем, кто кое-как понимал язык индейцев. Особенно досаждала Агиляру, упорно слушая его объяснения.

Однажды, когда она более-менее освоила испанский, то ее насмешили слова одного из молодых воинов, Фернана Гонсалеса. Тот сказал, что ему язык индейцев дался с куда большим трудом, а у нее, видимо, особый талант. Наивный Фернан! Ты просто не можешь представить, как приходится изощряться рабыне, чтобы обеспечить себе достойную жизнь!

Усилия оказались не напрасны. В один из дней она отважилась. Жутко путаясь и ужасно смущаясь, она обратилась напрямую к Кортесу на испанском языке, переводя очередную фразу на каких-то переговорах. Это была победа. Он впервые посмотрел на нее не как на переводчицу или возможную наложницу, а как на человека. И Марина старалась его не разочаровать. Все свои силы она отдавала изучению языка. Как будто толкая в гору круглый валун, когда каждый шаг подобен подвигу, она тяжким трудом постигала чужую речь. Мало быть переводчицей! Нужно стать помощницей, надежной советчицей. Она знает все местные традиции, привычки, жизненный уклад. Для Кортеса она должна превратиться в незаменимую спутницу.

И ей удалось. Генерал-капитан приблизил ее к себе. Это наполняло радостью и, в то же время, тревогой. Он был подобен грозовому облаку. Притягательным, но в то же время опасным. Своей железной волей Кортес вел людей на немыслимые подвиги. И добивался успеха. Он мог низринуть богов, обратить в бегство огромную армию, удержать в подчинении самых буйных и гордых воинов. Кортес действительно ценил свою помощницу. Оберегал от опасностей, заботился, дарил своим вниманием. Охотно и радостно она стала его любовницей. Таким господином можно было только гордиться.

Теперь ее называли “донна Марина”. Она уже знала, что “донна” – это госпожа. Смешно даже! Когда-то дочь вождя, потом много лет рабыня, пускай даже и дорогая, и вот теперь жизнь опять изменилась к лучшему. Имя тоже нравилось ей. Свое настоящее, прежнее, она не желала вспоминать. Под тем именем она испытала слишком много горя. Она вновь оказалась госпожой лишь тогда, когда стала Мариной. Испанцы подарили ей новую жизнь, так почему бы с благодарностью не принять и имя…

Марина шла по многолюдным улицам, без устали вращая головой. Шумные горожане, в красивых одеждах, с великолепными украшениями, говорливые и любопытные, создавали праздничный настрой. Наверняка многие из них были не местными, а просто пришли с паломничеством в какой-нибудь храм. Или прибыли на ярмарку, которая славилась на всю империю. Девушка улыбалась встречным прохожим, польщенно ловила на себе восторженные взгляды мужчин. Приятно чувствовать себя привлекательной!

Вот слева, раздвигая толпу плечами, носильщики протащили паланкин. На нем восседал грузный и немолодой уже вельможа в богатых одеждах. Он тоже окинул Марину восхищенным взглядом. На ней было надето яркое платье, украшенное мелкими блестящими ракушками, а поверх него плащ с красными птичьими перьями. Даже сандалии сверкали инкрустацией из камней. Сразу видно, что идет не какая-нибудь бедная служанка! Марина почувствовала, как щек легонько коснулся румянец. Она знала, какое впечатление оказывает на мужчин.

Девушка продолжила прогулку. Зашла на базар, присмотрела для себя ожерелье. Отшлифованные квадраты нефрита перемежались жемчугом. Немного поторговавшись, купила. Настроение все улучшалось. Последние месяцы выдались тяжелыми. Дни, когда испанцы воевали с Тлашкалой, были полны тревог, недоедания, холода и лишений. Даже для нее, хотя Кортес старался беречь свою переводчицу. И вот теперь она в полной мере наслаждалась заслуженным отдыхом. Марина побродила по торговым рядам, послушала споры продавцов и покупателей, полюбовалась на диковинки.

Когда бы она еще вот так, беззаботно, могла гулять по городу? Все же Кортес оказался великодушным мужчиной. Он давал ей куда больше свободы, чем прежние хозяева. Раньше Марина только мечтать могла о том, чтобы побывать в Чолуле. И вот она здесь. Подойдя к очередной пирамиде, она уставилась на барельеф у ее основания. Уродливое чудовище скалило зубы и свирепо пялило на нее глаза. Девушка помимо воли поежилась. Был бы рядом кто-то из испанцев, она чувствовала бы себя увереннее.

И как эти белокожие воины не боятся таких страшилищ? Непостижимо. Она понимала, что перед ней всего лишь камень, но он же изображает настоящее, вполне реальное чудовище. А вот Кортес приказал разрушить все подобные изваяния в Семпоале. И не испугался, что боги придут к нему во всем своем грозном, устрашающем, великолепном обличии и покарают за дерзость. Верно, и в самом деле силен бог, которому служат испанцы.

Возле нее остановился рослый молодой воин. Меднокожий, с длинными, блестящими на солнце волосами. Плечи его укрывало несколько пестрых накидок с перьями. На груди блестело ожерелье из бирюзы. Открытое мужественное лицо и черные пронзительные глаза делали его очень привлекательным.

– Я всю жизнь прожил в Чолуле, но еще не встречал здесь таких красавиц, – звучным голосом произнес он. – Верно, ты одна из паломниц, что пришла поклониться богам. Как твое имя?

– Малинали.

Это слово самой Марине казалось неизмеримо далеким и полузабытым. А ведь она прожила под этим именем восемнадцать лет.

– Я Ацитометль, один из младших вождей Чолулы. Хочешь, я покажу тебе самые прекрасные храмы?