Застывают в холода,
В оттепели подтекают.
Мокнут, мокнут города.
Жизнь – вода. Она такая.
Унестись бы мне туда,
Где простор пространство сушит,
Где не водится вода,
Где не зелено, не скушно.
Спой мне песню, бабушка,
Чтоб узреть в тоске табачной,
Как степная шар-башка
На меня глаза таращит.
затакт
Скачаешь что-нибудь и скачешь,
Как полоумный саранча,
Иль шаром громовым раскатишь
По чашечкам суконный чай,
Зайдёшь ли вечером в таверну,
Устав о жизни кочевой, —
Повсюду свет, повсюду время,
Повсюду нету ничего.
Ещё мерцающие сферы
Не отлетели от земли,
Ещё не ведомо наверно,
Где единицы, где нули,
Плывёт густой, как вешни воды,
Неповторимый тонкий звон
И кажется, сейчас, сегодня
Завесу отведёшь веслом.
Но света нет и нет движенья
Стоит обиженно туман
Ведёт железом по железу
Насмешливая тетива,
Последний холодок пеняет
И мандариновый закат
За добровольный твой приямок,
За нескончаемый затакт.
часы
Часы так долго шли,
Без хлеба, без ночлега,
Что маятник устал
От вековой ходьбы.
И разошлись, как швы,
Два черных человека,
Две тени, два крыла,
Две линии судьбы.
Не бойся горбунов,
Могила их исправит.
Что крючилось внутри,
Окажется крылом.
Кто помнит о былом,
Тот говорить не станет,
Кто станет говорить,
Не вспомнит о былом.
Мы заходили в лифт
На тупиковой ветке,
Желая перестать,
Придумали начать.
И выйти не могли
Из этой вагонетки,
И не могли сыскать
Ни завтра, ни вчера.
Ни раньше, ни потом,
Ни до того, ни после
Так не плыла жара,
Как в тот палёный год.
Случайный лепесток
Запутался в осоке…
Часам ожить пора
И завершить поход.
«Гой еси, зеркальный мальчик…»
Гой еси, зеркальный мальчик,
Ты летаешь высоко.
Запад, прерии, команчи,
Самурай, сибирь, восход.
Не закапывайся в сено,
Разберись в себе самом:
Кофе, кошки, пасадена,
Водка, волки, комсомол.
Тенью стелется Анчутка,
Нет ни рожи, ни лица.
Кто надеется на чудо,
Смотрит титры до конца.
Только зайчика надули,