Последний связной

Лет ему было наверняка за 60, и если бы Майкл был его шефом, то точно отправил бы ведущего на пенсию. Лицо у Лари было худое, щеки небритые, а волосы висели клочьями. Если, что-то и выделялось на его лице в плюс, так это цепкий колючий взгляд – похоже, Конг играл на контрасте своей противности и острого, как считалось, ума и теперь этим колючим взглядом он сверлил Майкла.

– Выглядишь неплохо, – процедил Конг снисходительно, через какое–то время, но, что с тобой делать не представляю: тебя мне подсунули только вчера, вместо выбывшего. Времени на твою раскрутку не осталось.

– Целый день еще впереди! – напомнил Майкл.

– Что значит один день, если твоя группа снималась весь месяц!

– Мистер Конг, я целиком полагаюсь на вашу помощь.

– А что тебе еще остается. Ладно, давай посмотрим расклад, – предложил Конг, лениво листая список участников.

– Итак, что у меня в программе? Чемпионка по пирсингу округа Колумбия, капитанша группы поддержки команды ‘Нью-Йорк Рейнджер с’, три мисс корпорация и две топ модели. А еще есть, известная журналистка и два бывших депутата палаты представителей. Есть, так же, победитель ралли Париж – Дакар и один футболист.

А еще нобелевский лауреат, правда, из него песок сыплется. Короче, две дюжины приличных людей. И из всего этого замечательного состава, меня, почему–то, просят вытащить тебя, да еще журналистку Сару Паркер – за нее впряглись демократы. Сару мне и тащить не надо, у нее рейтинг и так сумасшедший, а что с тобой делать – ума не приложу!

Конг замолчал и Майкл молчал тоже, не зная, что сказать – он и не думал, что его дела так плохи.

– Давай посмотрим пробные съемки твоих конкурентов. Тебе по силам то тягаться с ними? – предложил Лари, и вытащил на студийный экран пробные кадры людей, которые по очереди представлялись, рассказывая о себе, своей профессии и отвечали на коварные вопросы.

На экране мелькали красивые женщины и умные мужчины. Некоторые Майклу совсем не нравились, например чемпионка по пирсингу, в тело которой было вживлено сотни карабинов и колец, причем несколько десятков из них было имплантировано в ее язык, уши и брови. Самыми неприятными из них были заклепки, которыми были пробиты, насквозь ее щеки, и Майкла одолевала противная мысль, что когда эта девушка пьет, то через дырочки проливается кока–кола.

Понравился ему нобелевский лауреат, который пытался все время популяризировать современную теорию элементарных частиц, и Майкл даже увлекся его рассуждениями, вспоминая заодно университетский курс физики.

Потом на экране появились по очереди несколько девушек, одетых модно, со вкусом, но о чем они говорили, Майкл не слушал. Видеоряд вскоре закончился и Лари спросил:

– Посмотрел? И кто, по-твоему, аутсайдер?

– Эта дура, изувеченная пирсингом, – предположил Майкл.

– Возможно. А еще?

– Девушка деревенская в платке и платье до пят, – сказал Майкл, вспомнив жалкое существо женского пола, которое не знало, куда девать грубые, привыкшие к тяжелой деревенской работе руки.

– Ах, это чучело? Это Бетти Норманн из общины Эшли. Они там до сих пор верят в экологию и пашут земля с помощью лошадей, считая, что так угодно богу. Не всякий, даже, поймет какого она пола.

– А хочешь, ее я вытащу в призовую тройку? – загорелся, вдруг, Конг.

– А, разве голосуют не зрители? – переспросил Майкл.

– Да ты Майкл, как с луны свалился. Как я сниму и покажу тебя, так за тебя и проголосуют!

– А как же прямой эфир? – не понял Майкл.

– Прямой эфир – это 9 минут на человека, он будет в финале. А пока, идет вся остальная работа: репетиции, съемки личного досье: твой дом, хобби, в общем, все, что я сочту нужным. Да и прямым эфиром можно управлять: понизить тембр голоса, и он станет убедительнее. А захочу, я могу вообще показать тебя идиотом.

– Лари, ну ты же не будешь делать меня идиотом? – попросил Майкл.

– Я подумаю, – сказал Лари. – А кто тебе нравится, за кого ты бы проголосовал, Майкл?

– Мне нравится нобелевский лауреат, – признался Майкл.

– Ну, это у тебя из уважения к старости и званию. А еще?

– А еще девушка по имени Трейси, которая занимается латинскими танцами. Она очень пластична.

– Ну, это в тебе гормоны играют. Красотки и супер модели в нашей игре вариант не проходной – у женщин они вызывают ревность, а мужчины считают их за кукол.

– А проходной, какой?

– Ну, например, какая-нибудь афроамериканка без ноги, без мужа и с пятью больными детьми. А еще, ей нужно быть активным деятелем местной церковной общины и призывать к отмене абортов. Кроме того, каждому из участников может пригодиться какой-нибудь скандал. Это вариант почти беспроигрышный.

– Скандал?

– Ну да.

– В скандалах я не участвовал, – пожаловался Майкл.

– Ну ладно, черт с ним со скандалом, будем лепить твою звезду, из того, что есть, но мое условие – делай все, как я скажу. Пошли в студию, посмотрим, как ты смотришься через камеру, – предложил Конг, и повел Майкла по длинному коридору. Пройдя его, они оказались за кулисами большого зала.

– Выйди на сцену – тебе нужно привыкать к залу, – сказал Конг.

Майкл вышел на большую сцену и подошел к микрофону, и на него нацелились несколько камер, снимавших со всех ракурсов. Они, то подплывали к нему совсем близко, то уходили в сторону или под потолок. Свет прожекторов слепил глаза, и стало даже жарко.

– Майкл, посмотри в зал – что ты там видишь? – спросил Лари.

– Да там пусто – одни кресла! – ответил Майкл.

– А ты сообразительный! Так оно и есть. Но во время передачи в первых рядах партера будут сидеть судьи – у них в кресла вмонтирована электронная система голосования. Сразу за ними нейтральная зона – пять ярдов, а потом начинаются места зрителей. Зрители, это те, кому билеты достались по жребию. Всем им разрешается задавать тебе вопросы. Над залом возвышается бельэтаж, где сидят приглашенные: родственники играющих, почетные гости из мэрии и администрации президента. Они вопросов не задают.

– Ну, все, как в любом зрительном зале, – предположил Майкл.

– Да, но тут есть одна техническая особенность, – продолжил Конг, – посмотри на барьер бельэтажа, тот, что находится перед его первым рядом, ты видишь его, как светлую полосу. Это суфлерский экран, сделанный из офсетных линз. Весь фокус в том, что его не видят ни зрители, ни приглашенные. Он виден только тебе со сцены. На нем будут гореть подсказки, если ты облажаешься.

– А это разве законно? – спросил Майкл.

– Не задавай глупых вопросов. А теперь давай проверим, что ты можешь сказать своим словами. Дай мне список твоих вопросов!

Майкл передал Лари свои конкурсные билеты и Конг скомандовал:

– Оператор, съемка! – и проревел на весь зал: – Кондор, что ты знаешь о Шекспире? Кто он – гонщик, игрок в регби или деятель культуры?

– Это писатель, родился … – начал мямлить Майкл.

– Стоп! – перебил его Лари. – К импровизации ты не готов – время истекло. Ответ должен быть коротким – 2 минуты. Да и говоришь ты невыразительно, тускло, неуверенно. А ведь должен излучать полную уверенность, что бы ни говорил. Да и твоя одежда ни к черту не годится. Оливия, позови костюмера!

Конг еще повозился с Майклом, пока они ждали костюмера, и сказал:

– Боюсь, Майкл, тебя мне не вытянуть никакой муштрой! У нас есть единственный шанс: тебе будут суфлировать – читай текст с экрана.