Метро 2035: Эмбрион. Поединок

– Уже нет, – тихо ответил Кат, не оборачиваясь. – Погиб. Смертью храбрых…

Врать не хотелось, но и рассказывать женщине, что сам, своими руками отправил этого упыря к подземным богам, как-то… не очень.

– Ты ж его знал, да? Слушай, расскажи, мы с двенадцатого года не виделись. Он там большим человеком стал, наверное? Жорка умничка был, это я, дура, всю жизнь здесь просидела.

Кат промолчал. Неловкую паузу заполнил Садко, который очень кстати вспомнил длинный и несмешной анекдот, запутался в конце, но все же разрядил обстановку. Вера Викторовна странно посмотрела на сталкера, но дальше пытать о судьбе брата не стала.

И на том спасибо.

От развешанной одежды в тепле пошел мощный дух, привычный только солдатам и арестантам. Даже видавшая все на свете староста слегка морщилась, но деваться было некуда. Споро выставила на стол тарелки, налила наваристый борщ с плавающими в нем островами мяса. Хлеб был самодельный, видимо, из этой же печки, но вкусный. Кат такой после общения с викингами и не ел. Откуда-то появилась заткнутая тряпкой мутная бутылка.

Садко внимательно посмотрел на Ката: помнишь, мол, что я говорил? Но тут хозяйка подала пример, хлопнув рюмку безо всяких тостов, и бояться отравления стало как-то глупо. Выпили все. Закусили ароматным борщом, разлили по второй.

– А что, хозяюшка, вы о порчах думаете? – вдруг спросил Садко, весь красный, слегка заляпанный отлетавшими каплями борща.

– Я? Да ничего не думаю. Мое ли это дело, о бродягах размышлять. Ходят и ходят какие-то, не мешают никому, и ладно. Своих забот до черта, прости меня, грешницу, Господь Горящий!

Она замысловато перекрестилась. Вроде все как обычно – сверху вниз да справа налево. Только каждое движение по два раза. К удивлению Ката, за ней это повторил дружинник, а потом – помедлив – и Садко.

– А ты в нашего Господа не веришь, странник? – спросила староста. – Тоже, небось, Сварога да разных других старых идолов подкармливаешь?

– Я… Ну к другим богам больше… – замялся Кат. – С детства.

– У него жена гадалка! Ему можно, – хохотнул Груздь. На бороде у него висел шматок картошки из борща, глаза от выпитого немного заплыли, лицо было блаженное. Много ли надо для счастья деревенскому бойцу.

– Гадалка? Ну надо же… – Вера Викторовна рассматривала теперь Ката в упор, словно некое диковинное создание. Эдакого золотого таракана с рубиновыми глазами. – А я ведь тоже… умею. Погадать вам, княжеские?

– А… Сгорел сарай – гори и хата! Давайте, – махнул рукой Груздь, едва не выплеснув самогон из рюмки.

Кат решил больше не пить. Яда в бутылке не было, но такой градус валит лучше всякого зелья. Садко остро глянул на него, и сталкер понял, что певец тоже больше валяет дурака, чем напился на самом деле. А вот Груздь темп не сбавлял. Если так пойдет, он завтра не ходок, а хотелось бы стартовать затемно.

– Эй, дружина! Тормози. Завтра не встанешь.

– Да отоспитесь, куда вам спешить! – всплеснула руками хозяйка. – Пусть пьет, раз хорошо идет.

Вот по ней вообще непонятно, пьяная или нет: раскраснелась, кофту слегка расстегнула, но речь четкая и руками не машет. Опять же и пьяного смеха от нее не слышно.

– Нет, – твердо сказал Кат. – Вы пейте, если в жилу, а нам хватит. Погадайте, раз хотели, да и спать нам пора – вон за окнами темень какая.

На улице действительно уже стемнело, в чем каждый, выходя в уличный туалет, успел убедиться. Не ночь, но глубокий вечер по ощущениям. К полночи ближе.

– Погадать? Да запросто. – Староста принесла блюдечко чистой воды, комок воска и какие-то иголки, не швейные, а… как же их? Булавки английские, вспомнил Кат. Короткие такие, с ушками.

Потом хозяйка подпалила лучину, сунув ее в приоткрытую дверцу печки, за которой тревожно багровело и качалось пламя над углями. Вставила горящую щепку в пустой стакан и начала плавить на ней воск, падающий неровными густыми каплями в блюдце. В каждый упавший кусок, принимающий форму то кляксы, то шара, то и вовсе почти колбаски, она вставляла по булавке.

– Кому первому? – тихо спросила хозяйка. – Тебе, певец народный?

Садко пьяно размашисто кивнул, чуть не ударившись подбородком в грудь.

За неплотно прикрытой дверью, которая вела из гостиной то ли в спальню хозяйки, то ли просто в другую комнату, что-то глухо стукнуло. Кат с трудом сдержался, чтобы не вскочить на ноги, даже Груздь разлепил веки.

– Гулена мой вернулся, – успокоила всех хозяйка. – Я ему окошко открытое оставляю.

В щель между дверью и наличником просочился здоровенный черный кот. Спина его была почти на уровне колен старосты, а хвост торчал до столешницы. Конечно, какие уж тут собаки… Порвет и не вспотеет.

Кот по очереди обвел всех презрительным взглядом, махнул хвостом и удалился к печи, легко запрыгнув на полати. Зашуршали тряпки, хрустнуло что-то деревянное, потом кот затих.

– Интересный ты человечек, Садко, – сказала Вера Викторовна, рассматривая – но не самого певца, а нанизанный на булавку кусок воска, больше всего напоминавший паука-альбиноса. – Из всех троих самый скрытный, хотя и остальные не самые… простые люди. Не боишься, что я дом твой сейчас высмотрю? Куда ты потом побежишь, дружочек, как жить дальше будешь?

Садко встал, тяжело опираясь на стол обеими руками, навис над блюдцем, да так и застыл молча.

– Ладно, ладно. Не волнуйся так! Не хочешь, видать… Ну, тогда я и не стану говорить. – Хозяйка стряхнула с булавки воск, и тот булькнул обратно в блюдце. – Кто следующий?

6

Выход силой

Садко так же молча сел на место, задумчиво глядя на старосту. Его гладкий до этого момента лоб прорезали морщины. Груздь икнул, словно нарочно. Снимая ненужное напряжение, разлитое в воздухе. Потом вытер ладонью потное лицо и сказал:

– Ну это… Давай мне, что ли!

Гадалка посмотрела на него, потом на очередной кусок воска. Потом снова на него.

– Будет у тебя опасность впереди великая. Захочешь – выживешь, да еще и боярином станешь. От тебя зависит.

– Боярином? Вот это нормально… Это хорошо. Шубу куплю…

Дружинника так развезло, что он засыпал прямо за столом. Вроде как сидит еще, но скоро рухнет. Кат с досадой подумал, что рано выйти все-таки не получится.

– А тебе, молодой? – Хозяйка подняла на него внимательный взгляд. Вроде и пила наравне со всеми…

– Мне? Так мне жена уже гадала, – ответил сталкер. Пора было сворачивать посиделки и ложиться спать, а то Груздь того и гляди лицом в тарелку упадет. Хорошо, что уже в пустую. – Велено всех слушать и никому не верить.

– Да? Это она молодец. Бабы вообще умные… Так что, говоришь, с Жоркой-то?

– Умер. – Кату почудилось, что кто-то прошел за окном, выходившим в сад. Даже не тень заметил, а вот… Движение какое-то. Или нет? – Служил хорошо, да злые люди сгубили.

– Ага… – чему-то своему кивнула хозяйка. – Ну что ж… Жизнь – она такая, бывает. Опять же на службе. Спать-то не пора ли?

– А может, в картишки? – неожиданно встрял Садко. – У меня есть. На щелбаны, а?

– Лучше б ты оружие какое прихватил, – с досадой бросил Кат. – Вера Викторовна сказала, спать пора, значит, так тому и быть.

Черт, да кто ж там бродит? Он снова заметил тень движения за окном.

Если дом кто-то окружает, пока они здесь расслабились, придется худо: дружинник, считай, не боец, Садко безоружный, да и толка с него… Автомат с карабином на вешалке, под куртками и могучим тулупом Груздя. Одна надежда на самого Ката, кобура с пистолетом-то на поясе. Но если что – его еще достать надо. Он опустил руку под стол, будто почесаться, сдвинул кобуру правее и расстегнул клапан.

– Спать, спать… – непритворно зевнула хозяйка. – А вот от гадания ты зря отказался, воин.