Выпускной

Мы опять замолчали. Теперь я решил прервать молчание.

– А что Вам нравится из поэзии?

Лариса загадочно улыбнулась, она вновь смотрела в окно на облака.

–Как бы это не было банально, но я однолюб! Александр Сергеевич Пушкин мой самый любимый поэт. Мне конечно нравятся многие поэты: Анна Ахматова, Николай Заболоцкий, но Александр Сергеевич – это моя душа.

– Что-нибудь прочтёте наизусть? – игриво спросил я.

Лариса долго пила чай, потом пристально посмотрела на меня, отвела глаза к окну и прочитала.

Нам чувства к испытанию даны

Жалеть себя или любить другого?

Слова и обещания не нужны!

Для чувств, терпения достаточно простого

Сквозь время безответность претерпев

а чувства все становятся сильнее

Тогда мой друг, твоя любовь не блеф

Как дальше жить, нам лишь потом виднее

– Чьи это стихи?

– Варлаама Шаламова. Я наверстала упущенное и нашла его стихи.

Я в недоумении глотал остывший чай. Неужели ли это был её ответ на мое стихотворное признание? Или это действительно стихи Шаламова? Проверить это было невозможно.

– Спасибо Павел, ты прекрасный собеседник и слушатель. Жду тебя в следующую среду с докладом «Моя любимая книга и как она повлияла на мою жизнь»

– И вам спасибо Лариса Вячеславовна, особенно за Шаламова.

___________________

Выходные обещали быть тихими и беззаботными. Мама с папой уехали на свадьбу к своим знакомым рано утром в пятницу, в другой район и обещали быть в воскресенье вечером. Всю пятницу я проходил в предвкушении свободы- вся квартира в моём распоряжении. Егор подрабатывал сторожем и его ждала ночная смена. Но все мои планы рухнули. Федя, лучший друг Егора, свалился как снег на голову. Он был на заработках в Москве и нарушил моё беззаботное времяпровождение громкими ударами ногой в дверь. Удары сопровождались его фирменным «Аллё гараж!», поэтому я спокойно открывал дверь, узнав его голос. Федя был ходячий праздник, его так и называли «Федя праздник». Он сорил деньгами по любому поводу. Он швырялся деньгами, как кормят голубей в парке, когда оба кармана набиты семечками. Федя засовывал руки в карманы, сгребал всё что в них было и швырял на стол продавцу или на поднос официанту. Я не удивился, что Федя бил ногами дверь- в руках у него была охапка пакетов набитых всякой снедью, из некоторых торчали горлышки бутылок.

– Аллё гараж! Ты не слышишь, что праздник стучится в дом? – Федя без лишних церемоний прошел на кухню и завалил пакетами стол, -А почему один встречаешь? где Егор?

– На дежурстве, – с улыбкой до ушей ответил я.

– Дежурство надо отменять! Друг приехал как-никак!

– Сейчас позвоню, обрадую!

– Не надо! Лучше сюрприз сделаем! Сейчас перекусим с тобой, а потом сходим к нему прямо на вахту. А где родители?

– На свадьбу к родственникам уехали, будут через два дня.

– Так это же песня! Свобода плюс лучший друг равно праздник! Ну ты и вымахал я смотрю, тебе уже сколько?

– Семнадцать.

– Родителей нет, брата нет-хата свободная! А где девушка? Где друзья? Где вечеринка?

–– Ну вот, ты приехал! Вот и вечеринка, вернее праздник!

– За эти мудрые слова нужно выпить! Доставай стаканЫ!

– Нет, мне нельзя.

– Да брось! То, что я привёз можно даже младенцам. Во-первых, это французский коньяк Наполеон! Во-вторых, это чистейшая водка Абсолют, а в-третьих это ликёр Амаретто- уникальный напиток, его не пьют, его смакуют. – Федя налил мне в рюмку хваленный ликер, сглатывая слюну.

-А на закуску у нас …– Федя выдержал театральную паузу и по слогам произнес, – о-ле-ни-на. Ею закусывать нужно только водку! Пашка ты пробовал когда-нибудь оленину?

Я молчал, не прерывая этот гастрономический спектакль.

– Берёшь сырое оленье мясо, кладёшь его в морозилку, достаёшь, когда оно стало твёрдое, как камень и острым ножом тоненько-тоненько-тоненько нарезаешь. Чуть-чуть посоли и оно тает во рту! – лучше Феди рассказывал о еде только Жванецкий в своем монологе про салат. У меня всегда текли слюни и потом я бежал на кухню в поисках съестного.

– Но так как замораживать у нас нет времени, – продолжал Федя, – я захватил с собой вяленую оленину, которая тоже прекрасный деликатес. Для Амаретто у нас есть ананасы, правда консервированные, ну и куча всякого сладкого. Ну давай! – сказал Федя, поднимая рюмку, и видя мою нерешительность, успокоил – Не бойся, мы по глоточку, нам сегодня много куда надо зайти, нам сегодня нужно быть в форме!

Я глотнул Амаретто и вспомнил как в детстве, после новогоднего застолья, разбавил самогон сладким вареньем, вкус был примерно такой же.

– Ну рассказывай, какие новости? – Федя хлопнул стопку Абсолюта и даже не покривился.

Я стал молоть всякую чушь про Егора, про учёбу, даже про образовательный фильм, на который я попал благодаря Егору. Почему-то я стал очень разговорчивым. Федя посмеивался и подлил мне ликер в рюмку. Никакого эффекта от Амаретто не появилось, поэтому я не отказался от второй рюмки, потом от третьей. Мне нравилось, что Федя общался со мной на равных, как будто не было между нами десяти лет разницы. Он тоже много рассказывал про огромную Москву, про то какие злые там стали люди, про иностранные машины, которые он там видел и про свои планы уехать «зашибать за кордон». В пылу разговора, он перепутал бутылки и вместо Амаретто налил мне полную рюмку Абсолюта, а я не глядя выпил и удивился что это водка не такая горькая, как самогон.

– О! А теперь мешать нельзя, а то плохо будет! – сказал Федя, отставляя квадратную бутылку Аморетто, -давай ты мне поможешь Абсолют допить.

– Не-не-не мне нельзя, – сказал я и удивился что мой язык начал потихонечку заплетаться. Но мне было настолько приятно разговаривать с Федей, и я чувствовал какое-то внутреннее удовлетворение жизнью. Родителей нет дома и мне нравилось это легкое чувство свободы!

А ещё я понял, как сильно я люблю Ларису и мне жутко захотелось её увидеть.

– Мы к брату, когда пойдём?

– Хорошая идея! За неё надо выпить и закусить! – Федя подкладывал мне в тарелку оленину, ананас, шоколадные конфеты, маринованные огурцы и домашнюю тушёнку, которую я достал из погреба. Мы выпили ещё по рюмке Абсолюта и начали собираться. В один пакет мы высыпали всю закуску, которую можно было забрать, а во второй выпивку. Был поздний вечер, и улица была безлюдной. Мы шли по тёмной аллее вдоль центральной улицы и пели «Бухгалтер, милый мой бухгалтер». Проходя мимо школы, я увидел на первом этаже свет в кабинете директора. Свет был не яркий, как от работающего телевизора.

– Федя, – остановился я, – нашу школу грабят!

– Не может быть! – театрально, полушепотом произнес Федя и остановился.

– Посмотри, кто-то в кабинете директора!

– Кто-то грабит кабинет директора школы? – полушепотом удивился Федя