Странная жизнь и труды Эндрю Борда, тайного агента, врача, монаха, путешественника и писателя

В «идеологическом» плане, в «Защите…» не содержится ничего принципиально нового, и, возможно, поэтому Понет собирался написать вторую часть книги, но умер, не успев завершить свой труд. Его усилия продолжил Мэтью Паркер (1504–1575), один из крупных деятелей Реформации, архиепископ Кентерберийский. Он собрал рукописные заметки покойного, объединил и отредактировал их, выпустив в 1557 году в Лондоне книгу:

«Защита права священников на браки, упроченное государственными законами английского королевства, каковая защита направлена против гражданского лица, называющего себя Томасом Мартином, доктором гражданского права, который пытается опровергнуть право на упомянутые браки, узаконенное вечными словами Господа и нашим высоким парламентом и запрещенное лишь иностранными законами и папскими канонами, якобы освященными Церковью, но аннулированными упомянутым Парламентом…» (рис. 15).

Рис. 15. Страница из «Защиты…» Томаса Мартина с пометками Джона Попета

Но как бы ни старались «дуэлянты», было ясно, что после принятия закона о «39 статьях религии» победа осталась за сторонниками Реформации. Для наших же целей представляет особый интерес то место в «Защите…», в котором автор писал о суде над Бордом.

Горестный конец

А писал Понет следующее:

«В течение восьми лет (то есть в 1547 году или несколько позднее) человек с ужасным характером, которого звали доктор Борд, Врач, и который трижды в неделю пил только воду, как поступали прокторы папистов… Он прикидывался девственником[47 - vrider the color of uirginitie.], носил власяницу, а на ночь вешал саван и чулки или похоронную рубаху на спинку кровати; умерщвлял тело, пытаясь добиться праведной жизни, но при этом держал в своем доме в Винчестере сразу трех проституток (whores), которые оказывали услуги не только ему, но и, как было доказано, обслуживали других девственных священников графства. Это облегало им жизнь и не делало столь болезненной их blessed[48 - Blessed можно перевести как «блаженная», «счастливая», но можно и как «проклятая» (в ирон. смысле). Предлагаю читателю самостоятельно выбрать вариант перевода.] девственность. Все сказанное – истинная правда, которая стала столь повсеместно и печально известна, что дело о его поведении рассматривалось мировыми судьями (justices of peace), некоторые из которых еще живы… Стоя перед ними, он признался во всем…, и был наказан церковью Винчестера

, а блудницы были выведены на улицу и показаны всему городу. Эту, широко известную историю, ни Мартин, ни паписты не могут опровергнуть».

Однако через сто сорок лет после этих событий Энтони Вуд, симпатизировавший католикам, осторожно высказывал сомнение в справедливости таких обвинений. Он писал в «Оксфордских Афинах…», что «упомянутые три проститутки, как называл их епископ, были всего лишь пациентками, которые время от времени возвращались в дом врача». Он, однако, не приведет источник своих сведений (ограничившись замечанием: «я где-то читал об этом»), что, конечно, обесценивает его замечание.

Вуд продолжает:

«Он (Борд. – Ю.П.) всегда исповедовал целибат и с горячим негодованием писал о священниках и монахах, которые нарушали данную ими клятву [придерживаться целибата]; многие из нарушителей сделали это после того, как были лишены своих домов королем Генрихом (имеется в виду уничтожение монастырей в процессе церковной реформы. – Ю.П.)… Но дело, которое в те дни досаждало многим людям, заключалось, как мне представляется, в том, что кальвинистский епископ Джон Понет из Винчестера (который, кажется, был женат) обливал его грязью, открыто утверждая в своей «Апологии…», что под покровом разговоров о необходимости сохранения девственности и строгости жизни, Борд около 1547 года поселил в своем доме в Винчестере одновременно трех блудниц, которые служили не только ему, но и оказывали услуги девственным священникам графства. Однако насколько это верно, я не могу сказать (курсив мой. – Ю.П.), хотя, как утверждал епископ [Понет], вопрос рассматривался несколькими мировыми судьями…».

В книгах Борда действительно можно найти резкое порицание женатых священнослужителей и сторонников отмены целибата. Например, во «Введении в Знание» он упоминает о греховном заблуждении Лютера относительно права священников жениться. К числу «проблем пола», занимавших Борда, можно отнести и его совет употреблять рукколу и артишоки, чтобы усилить стремление к «Венериным актам» (в «Диетах»), а также рекомендации по лечению приапизма (длительной, обычно болезненной эрекции), венерических болезней и о том, как можно избавиться от греха похотливости в «Требнике».

Да и, кроме того: человек от мира сего, общительный весельчак, любитель дружеского застолья, крепкого эля и хорошего вина, Борд понимал, как сложно укротить земные желания, и в той же книге жаловался на «человеческую слабость, из-за которой так сложно отказаться от требований плоти».

Таким образом, у Понета было достаточно письменных свидетельств интереса «католического девственника» к низменным (по мнению фанатичного клирика) вопросам бытия. Но можно и предположить, что Борд был попросту «разменной монетой» в конфессиональной борьбе двух высокопоставленных священнослужителей: его поведение и девицы служили своеобразной «добавкой» к ушату грязи, который бывший епископ Винчестерский вылил в своей книге на епископа действующего. Возможно, Понет хотел показать «миру и граду», какие развратные (lecherous) деяния творились в диоцезе при епископстве Гардинера.

Жаль, что никаких материалов судебного процесса и документальных доказательств вины Борда не сохранилось, и поэтому можно строить лишь предположения о справедливости вынесенного вердикта. Неизвестно также, кто инициировал этот процесс: вряд ли Понет мог унизиться до роли доносчика, хотя ожесточенность, с которой он клеймил своих оппонентов, позволяет сделать и такое предположение.

Но факт остается фактом: Борд действительно был осужден и помещен во Флит (неизвестно, на какой срок). Наверное, нестерпимо тяжело было томиться в тюрьме такому деятельному и жизнелюбивому человеку, как «Весельчак Эндрю»! Через примерно два года он заболел и весной 1549 года умер. Нет сведений о том, какая болезнь привела узника к летальному исходу.

«Джон Бейль

, утверждал Э.Вуд, в злоязычных словах[49 - in the very ill language.] сообщает, что после того как обнаружилось, что д-р. Борд содержал бордель (brothel house) для своих собратьев-девственников и принял яд, чтобы приблизить смерть…». «Злоязычные слова» о Борде содержаться в книге Бейля «Каталог знаменитых писателей Великой Британии» (1557/1559)..

Автором других «злоязычных слов» в адрес Борда был католический священник Уильям Гэррисон (1534–1593), который в своей, очень популярной в раннее Новое время книге «Историческое описание острова Британия…» (1577), назвал его «похотливым лицемером и безнравственным священнослужителем»[50 - Гэррисону не пристало обвинять Борда в лицемерии: сам-то он переходил то из протестанства в католицизм (чтобы уцелеть при правлении Марии Стюарт), то из католицизма в протестанство.].

Но возможно (хотя и весьма сомнительно), смертельной болезнью Борда была та, о которой он писал в «Требнике»:

«Arcinoma – это греческое слово, на английский язык оно переводиться как «заболевание, вызванное пребыванием в тюрьме». Некоторые авторы называют эту болезнь Раком (Canker), разъедающим и съедающим важнейшие части тела, но я предпочитаю называть ее иначе. Эта немощь вызывается порчей воздуха, причиной которой является дыхание людей (в том числе и спящих), поскольку заключенные находятся вместе в маленьком помещении и имеют лишь незначительный доступ к свежему воздуху. Главное средство излечения человека, оказавшегося в тюрьме, состоит в том, чтобы в нее не попадать. Но если он все же окажется в тюрьме, то следует либо обзавестись друзьями, которые помогут ему выйти на свободу, либо использовать какую-либо парфюмерию, либо вдыхать запах от чего-то ароматического, а также содержать помещение в чистоте».

Рис. 16. Эндрю Борд (?); рисунок, датированный 1824 годом

Последней рукописью Борда стало завещание, датированное одиннадцатым апреля 1549 года (через две недели было утверждено в судебном порядке). Он сделал наследником всего своего имущества некого Ричарда Мэтью, не указав в завещании, кем он ему приходится. Интересно, что в этом документе Борд называет себя врачом и даже не упоминает о своем духовном служении в прошлом. Вскоре после составления завещания «Весельчак Эндрю» умер и был похоронен во дворе церкви св. Бриджит, находившейся в том же приходе, что и Флит.

Завершив жизнеописание Борда (рис. 16), мы, тем не менее, не расстаемся с ним, поскольку следующая глава является, по существу, дополнением к биографии нашего героя, рассказанная, в основном, им самим в одной из его книг.

Глава II

Муза дальних странствий

Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест,
(Весьма мучительное свойство,
Не многих добровольный крест)

    А.С. Пушкин

Via est vita[51 - «Дорога – это жизнь» (лат. поговорка).]

О книге

Третьего дня мая 1542 года Эндрю Борд подписал Посвящение Марии Тюдор, которым он предварил свое сочинение о путешествиях «по странам христианского мира (Chrystendom) и вокруг них»:

«После пребывания в Шотландии, милостивейшая леди, я предпринял путешествие по всем христианским странам и затем, поселившись в Монпелье и памятуя о Ваших несравненных добродетелях, позволил себе посвятить Вашей милости эту первую книгу, названную мною «Введение в Знание». Она научит читателя немного говорить на всех языках; из нее он узнает о модах и манерах поведения людей в различных странах или регионах, и, кроме того, она познакомит его с большей частью тех валют, что в настоящее время используются в каждой провинции или регионе. Надеюсь, что Ваша милость воспримет мои добрые намерения и упорные старания с христианским милосердием, и да хранит Господь Ваше здоровье и воздаваемый Вам почет. В Монпелье, III. дня мая, M.CCCCC.XLII. года Господа нашего[52 - Так в раннее Новое время обозначали даты.]».

Следуя существовавшей в Средневековье и раннее Новое время традиции, автор перенес часть этого Посвящения в название своего труда: «Первая Книга Введения в Знание, которая научит читателя немного говорить на всех языках и познакомит с нравами людей различных стран, а также расскажет обо всех типах денег, которые в настоящее время ходят в различных регионах. Изложено Эндрю Бордом, доктором медицины, отпечатано Коплендом, посвящено высокородной и милостившей[53 - Титул принцессы Марии в годы, когда ее не признавали законной наследницей Короны.] леди Марии, дочери нашего суверена короля Генриха восьмого».

Но упомянутая книга была не первой попыткой Борда (прошу простить за невольную тавтологию) познакомить компатриотов «с модами и манерами поведения людей различных стран». Вот как он писал о предыдущей пробе пера в седьмой главе своего Путеводителя:

«Мною была написана книга о путешествии в Европу и вокруг нее, во время которого я посетил все христианские страны; в ней говорилось о каждом регионе, стране и провинции, были названы большие и малые города а этих странах и приведены сведения о расстояниях (в милях и лье) между ними, а также перечислены наиболее значительные достопримечательности в их окрестностях… Я послал рукопись в Бишопс-Уолтэм, что в восьми милях от Винчестера в Хемпшире, адресовав ее некому (курсив мой. – Ю.П.) Томасу Кромвелю (one Thomas Cromwell). Но у него было много государственных дел, которые требовали незамедлительного решения в интересах всей Англии, и поэтому он потерял мою книгу…»[54 - Sic Transit Gloria Mundi – еще совсем недавно Кромвель не был «неким», а Борд униженно выпрашивал у него покровительство, клянясь выполнить все, что тому будет угодно.].

Затерянное в государственных бумагах высокого патрона сочинение Борд назвал «The Itinerary of Europe», что можно перевести как «Путевые заметки о Европе». Его труд полностью не пропал – часть книги была им переработана и использована в другом сочинении – «О Путешествиях, или Путевые заметки об Англии». Долгое время рукопись книги считалась пропавшей, но ее отыскал антиквар, историк и литератор Томас Хёрн (1678–1735) и под названием «Путешествие доктора Борда» включил в один из своих трактатов.

«В этой сочинении [Борда], предназначенном для «путешествующих в кресле», – пишет историк Элизабет Л. Фёрделл, – перечислены рыночные города, описаны замки Англии и Уэльса, рассказано о близлежащих островах, а также приведены сведения о мостах, реках и дорогах в графствах, расположенных неподалеку от Лондона».

Вопросы, вопросы…

Вернемся к «Введению в Знание», но перед тем, как отправиться в путешествие по страницам книги, сделаем несколько общих замечаний и зададимся рядом вопросов (на некоторые из них у автора настоящей книги, увы, либо нет ответов, либо они неоднозначны).

Уже название книги вызывает некоторое недоумение:

– если автор присвоил ей первый номер, то где вторая, третья и, возможно, его последующие, «пронумерованные» книги?

– являются ли этими книгами «Диеты», «Требник» (и другие), и почему автор отказался от их нумерации?

– какого рода «Знание» имел в виду Борд, предпосылая ему «Введение»?

Возможно, единственный историк, который попытался дать ответ на эти вопросы, был Гарольд В. Раут: по его мнению, Борд рассматривал упомянутую книгу как первую часть задуманной им универсальной энциклопедии, которую он намеревался назвать «Знание». За неимением другой гипотезы приходится соглашаться с этой.

О составе книги.

В ней тридцать девять глав, каждая из которых (за исключением седьмой и тридцать пятой) посвящена отдельной стране или нескольким соседним странам. Все «страноведческие» главы названы идентично, например, глава о Шотландии озаглавлена так:

«Четвертая глава, посвященная предрасположенностям, присущим природе шотландцев, королевству Шотландия, ее языку и валюте» (в заголовках других глав меняются только наименования стран и названия народов).

Построение глав книги также идентично. Каждая из них предваряется рисунком, представляющим оттиск с деревянной гравюры, на котором изображены одна или две фигуры «типичных» (по мнению автора) жителей конкретной страны. Далее приводится его (их) поэтический портрет, иногда уважительный, иногда карикатурный, написанный довольно скверными стишатами, в которых часто не выдерживается размер, а рифмы – примитивны: подобные вирши англичане именуют «доггерелами» (doggerel – нескладные, неуклюжие, иногда бессмысленные стишата). В дальнейшем я приведу подстрочники (а иногда пересказы) некоторых плодов поэтического вдохновения Борда (либо полностью, либо в сокращенном виде).

За стихотворным прологом следует прозаическая часть, в которой автор рассказывает о географическом положении страны, о ее достопримечательностях, городах, обычаях ее жителей, их культуре, еде, а иногда – и о религии, причем нередко Борд повторяет в прозе то, что уже было сказано им в стихах.