Душевный разговор. Диалог с Л. Н. Толстым

Л. Толстой. Бог дал дух Свой, разум, чтобы мы могли понимать Его волю и исполнять ее; а мы этот дух употребляем на исполнение своей воли.

Нет дела более пустого и бесполезного и более вредного для души, как забота об увеличении богатств, и нет дела, которое бы так затягивало, как это, и которому приписывалась бы такая важность.

В состояниях людей есть соединение доброго и злого, но в стремлениях людей нет такого смешения. Стремление к исполнению воли Бога – все доброе, стремление к исполнению своей воли, не согласованной с волей Бога, – все злое.

Влекомый истиной. Господь призывает людей к спасению души, к своему совершенству.

Л. Толстой. Истинная жизнь есть освобождение души (духовной самобытно живущей сущности) от тех условий телесной личности, в которые она поставлена.

И вот некто подошел, сказал Ему: Учитель Благий! Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Иисус сказал ему: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (от Мтф., гл. 19).

Диалог второй

Духовность – основа истинной разумной жизни

Влекомый истиной. Мне, живущему в начале XXI века, приходится наблюдать все те же злодеяния в жизни людей, происходящие на земле, о которых Вы говорили и писали в свое время. Но теперь они становятся все более изощренными, скрываемыми различными научными оправданиями происходящего. Все только констатируют эти бедствия, но войны продолжаются: при возрастании производства материальных богатств голод и нищета не сокращаются.

Хотелось бы услышать от Вас о причинах неиссякающего зла в жизни людей.

Л. Толстой. Жизнь человеческая есть ряд поступков от вставанья до постели; каждый человек должен не переставая выбирать из сотни возложенных на него поступков те, которые он сделает. Ни учение фарисеев, объясняющее тайны небесной жизни, ни учение книжников, исследующих происхождение миров и человека и делающих заключение о будущей судьбе их, не дает такого руководства поступков. А без руководства и выбора своих поступков человек не может жить. И вот тут-то человек волей-неволей подчиняется уже не рассуждению, а тому внешнему руководству жизни, которое всегда существовало и существует в каждом обществе людей.

Руководство это не имеет никакого разумного объяснения, но оно-то и движет огромным большинством поступков всех людей. Руководство – это есть привычка жизни обществ людей, тем сильнее властвующая над людьми, чем меньше у людей понимания смысла своей жизни.

Руководство это не может быть определенно выражено, потому что слагается оно из самых разнообразных, по времени и месту, дел и поступков. Это: свечки на дощечках родителей для китайцев; это – паломничество к известным местам магометанина, известное количество молитвенных слов для индейца; это – верность своему знамени и честь мундира для военного, дуэль для светского человека, кровомщение для горца; это – известные кушанья в известные дни, известного рода воспитание своих детей; это – визиты, известное убранство жилищ, известные празднованья похорон, родин, свадеб. Это бесчисленное количество дел и поступков, наполняющих всю жизнь. Это – то, что называется приличным обычаем, а чаще всего, долгом и даже священным долгом.

И вот этому-то руководству, помимо объяснений жизни фарисеев и книжников, и подчиняется большинство людей.

Везде вокруг себя с детства человек видит людей, с полною уверенностью и внешнею торжественностью исполняющих эти дела, и, не имея никакого разумного объяснения своей жизни, человек не только начинает делать такие же дела, но этим делам старается приписать разумный смысл. Ему хочется верить, что люди, делающие эти дела, имеют объяснение того, для чего и почему они делают то, что делают. И он начинает убеждать себя, что дела эти имеют разумный смысл и что объяснение их смысла если не вполне известно ему, то известно другим людям. Но большинство других людей, не имея также разумного объяснения жизни, находятся совершенно в том же положении, как и он. И так невольно обманывая друг друга, люди все больше и больше не только привыкают делать дела, не имеющие разумного объяснения, но привыкают приписывать этим делам какой-то таинственный, непонятный для них самих смысл. И богатый, и бедный исполняют то, что делают вокруг них другие, и дела эти называют своим долгом, священным долгом, успокаивая себя тем, что то, что делается так давно таким большим количеством людей и так высоко ценится ими, не может не быть настоящим делом жизни.

Приходят в существование, родятся, вырастают новые люди и, глядя на эту сутолоку существования, называемую жизнью, в которой принимают участие старые, седые, почтенные, окружаемые уважением люди, уверяются, что эта-та безумная толкотня и есть жизнь, и другой никакой нет, и уходят, потолкавшись у дверей ее. Так, не видавший никогда собрания человек, увидав теснящуюся, шумящую, оживленную толпу у входа и решив, что это и есть самое собрание, потолкавшись у дверей, уходит домой с помятыми боками и с полной уверенностью, что он был в собрании.

Перерезываем горы, облетаем мир; электричество, микроскопы, телефоны, войны, парламент, филантропия, борьба партий, университеты, ученые общества, музеи… это ли не жизнь?

Вся сложная, кипучая деятельность людей с их торговлей, войнами, путями сообщения, наукой, искусствами есть большей частью только давка обезумевшей толпы у дверей жизни.

Влекомый истиной. Ваши слова можно было бы принять за иронию, но продолжающиеся в мире убийства людей и накопление оружия для массового уничтожения, невосстанавливаемое уничтожение окружающей природы; миллиард голодающих при возможности избавиться от голода – по-другому понять невозможно. Но как может человек войти в двери истинной жизни?